Карен Хокинс - Признания повесы
– Ради Бога, прекрати! – простонал Брэндон. – Я теряю над собой контроль...
Она нежно поцеловала его в губы.
– Теперь самое время снять одежду. Вместе.
Как дивно прозвучало это слово – «вместе». Сидя на коленях у Брэндона, Верена развязала ленту, державшую ее платье. Полоска розового шелка выскочила из шнуровки и повисла.
Она стащила платье с плеч, опустив его до талии, и высвободила руки.
В глазах у Брэндона появился лихорадочный блеск.
Прильнув к нему, Верена прошептала:
– Я разделась. Теперь твоя очередь.
– Ты веришь в честную игру?
– Да, верю.
Верена с нетерпением наблюдала за тем, как Брэндон раздевается. Сначала на ковер полетел галстук, потом рубашка.
Его обнаженная грудь заставила Верену замереть от восторга. Она словно была изваяна скульптором. Верена стала теребить пальцами завитки волос, покрывавших грудь, которые узкой искушающей дорожкой сбегали вниз, до застежки брюк.
Он схватил ее за руки и крепко сжал их.
– Сначала сними платье.
Верена в этот момент ощущала свое могущество. Этот соблазнительный мужчина жаждет насладиться ею, совсем потерял голову от страсти. Верена встала, платье соскользнуло и легло белой пеной на красное море ковра.
Хрипло дыша, Брэндон впился в Верену взглядом. Сквозь тонкую батистовую сорочку просвечивали дразняще полные груди, едва заметная выпуклость живота, округлые бедра.
Брэндон вцепился в подлокотники кресла, чтобы не броситься к ней.
Наклонившись, она оперлась ладонями о его колени, раздвинула их и встала между ног Брэндона.
Ее живот оказался прямо перед ним, он видел очертания пупка и, чуть опустив глаза, светлый треугольник волос. Боже, как же она прекрасна.
Верена понимала, что мучает его, и упивалась своей властью.
Наклонившись, она запечатлела поцелуй на его животе. Потом влажным, горячим языком провела по ребрам и животу. Брэндон втянул воздух, наблюдая за Вереной из-под полуопущенных век. Она встретилась с ним взглядом, нежно целуя его сосок.
– Верена, – прошептал он в полном изнеможении. Брэндон поднялся с кресла, разделся и стащил сорочку с ее плеч, порвав при этом тонкую ткань...
Позже он не мог вспомнить, как они оказались в постели.
Оторвавшись от ее губ, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Продолжим? Это твоя последняя возможность отступить, Верена. Через мгновение будет поздно.
Верена не хотела отступать. Она обняла Брэндона за шею и запечатлела на его губах страстный поцелуй. Брэнд застонал. Тогда Верена стала поглаживать его мужскую плоть, ощущая пальцами бархатистую кожу.
Брэнд скользнул пальцами в ее лоно, затем стал ласкать его языком. Судорожно сведя бедра, Верена выгнулась. Брэндон закрыл глаза, продолжая ласкать ее и побуждая снова и снова переживать экстаз. Брэндону стоило немалых усилий сдерживаться. Это была настоящая пытка. Но он поклялся сделать все, чтобы эта ночь стала для Верены незабываемой.
Наконец он почувствовал, что теряет контроль над собой. Его плоть жаждала освобождения.
Я должен войти в тебя, – прошептал он.
– Войди! – Она упивалась выражением сладкой муки на его лице. Верена раздвинула ноги и положила руки на бедра Брэндона, побуждая его к действию.
Он вошел в нее, и по телу Верены пробежала дрожь.
– Ляг на спину, Брэндон, – попросила Верена. Уложив Брэндона на подушки, она оседлала его и начала медленно двигаться, поднимаясь и опускаясь.
Брэнд взорвался в тот момент, когда Верена в полном изнеможении рухнула на него.
Прошли минуты... а может быть, часы... он осознал, что она все еще лежит на нем, а он сжимает ее так, словно боится потерять. Брэндон улыбнулся этой мысли и потерся щекой о шелковистые волосы Верены.
– Это было чудесно.
Она шевельнулась.
– Не надо, – прошептал Брэндон. – Давай так и уснем.
Он услышал смешок у своей груди и улыбнулся. Он никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. Не испытывал такого покоя, такого... удовлетворения.
Боже, как же она прекрасна. Нашарив одеяло, Брэндон накрыл им себя и Верену, поцеловал ее в лоб и поудобнее устроился на мягкой постели, от которой исходил едва уловимый запах лаванды.
– Мне нравится твоя постель, – удовлетворенно вздохнул он.
– А мне нравишься ты в моей постели, – сонно отозвалась Верена.
Утром он узнает, зачем ей понадобился список Хамфорда... это и многие другие тайны, которые она скрывает. Даже если ему придется целовать ее до беспамятства. С этой мыслью Брэндон заснул.
Глава 15
Я не из тех, кто жалуется на судьбу. Но если я рожден грумом, это вовсе не значит, что я должен больше любить лошадей, чем деньги.
Джон, новый старший грум герцога Девонширского, – Доусону, старшему лакею, спускаясь на ужинНа следующее утро Верена проснулась с ощущением, что ее ноги придавлены тяжелой мужской ногой. В собственной постели Верена чувствовала себя, как в плену: теплая, обнаженная и полностью удовлетворенная. Хороший день для Ланздауна, сонно улыбнулась она.
Это было божественно. Верена лежала, закрыв глаза, чтобы не видеть света, пробивавшегося сквозь шторы, и наслаждалась объятиями и ощущением того, что ее холят и лелеют.
Рядом с ней ровно дышал Брэндон, от которого исходил слабый аромат одеколона. Как это возбуждает – проснуться в постели рядом с большим, мускулистым мужчиной, чувствуя тепло его тела... Верена открыла глаза и нахмурилась.
Приподнявшись на локте, она взглянула на спящего Брэндона. Черные волосы взъерошены, щеки покрыты щетиной, лицо раскраснелось. Она положила ладонь ему на лоб, и пальцы ощутили горячечный жар.
Боже, бедняга подхватил простуду. Ведь накануне он промок насквозь, стоя под проливным дождем.
Верена погладила Брэндона по голове, любуясь его длинными ресницами. Ей было приятно думать, что ради нее такой мужчина мок под дождем. Будь на месте Брэндона Сент-Джона кто-то другой, она сочла бы его романтичным.
Но со стороны Брэндона это было проявлением упрямства. Он терпеть не мог проигрывать, именно это и определяло все его поступки. Верена убрала волосы со лба Брэндона. Было что-то трогательное в том, что сейчас он лежал в лихорадке. Он шевельнулся и, повернувшись, открыл глаза. Его взгляд сфокусировался, и губы тронула медленная улыбка.
Верена погладила его по голове.
– У тебя лихорадка.
– Я болен тобой.
На самом деле он не произнес ни слова. Губы шевелились, но из пересохшего горла не донеслось ни звука.
Нахмурившись, он потер горло.
«Боже, – подумала Верена, – неужели он потерял голос?»
Брэндон снова открыл рот. На этот раз он говорил дольше, но слышно все равно не было. Из горла вырывался только хрип.
