Игра на жизнь (СИ) - Майер Флавия

Как бы ни были приятны беззаботные дни Субдолы и мисс Люденс, но деньги обладали неприятным свойством заканчиваться. Пуэлла не думала, что это случится так быстро. Прошло почти два месяца, а от накоплений и заработанных денег осталось пятьдесят золотых монет. Пуэлле даже стало стыдно, что она разучилась предугадывать траты. Но молодая женщина справедливо рассудила, что всему виной стала новая строка расходов — Фелиция.

Субдоле нужно было срочно искать новых игроков. Проблема состояла в том, что ее компаньонка была слишком чиста, чтобы напрямую задействовать девушку в игре. Пуэлла быстро придумала хитрый способ сделать прекрасную мисс Люденс еще более полезной и не затронуть при этом зеркало ее души.

«Раз мне подкинули такую симпатичную компаньонку, — размышляла молодая женщина, — то надобно воспользоваться чарами этого создания. На Фелицию обязательно найдётся падкий до такой красоты богатый джентльмен. Она вскружит ему голову, а я — обчищу кошелек, когда дело дойдёт до карт. Такая игра обещает быть очень интересной!»

Случай у Аббата

У светского общества существовали негласные правила выхода в свет. Когда особа высокого статуса посещала оперу или театр, она садилась в ложе или на балконе. Пуэлла решила воспользоваться сим правилом, и теперь она и ее компаньонка наблюдали за театральным представлением исключительно с балкона. Каждый раз Субдола наряжала себя и мисс Люденс в броские наряды и украшения. Все это помогало Пуэлле выдавать себя и Фелицию за дам высокого статуса и тем самым привлекать внимание к компаньонке.

Мисс Люденс не знала о замысле покровительницы, ей лишь велели называть её другим именем. Она с радостью посещала с Пуэллой чуть ли не каждое представление, и не видела, как зрители оперы восхищенно наблюдали её прекрасное светлое личико. Пуэлла в черной шляпе с белыми перьями и красным бантом также привлекала мужское внимание. Но молодая женщина тут же переводила его на свою компаньонку, которая только пуще смущалась от чужого общества и разговоров о ее красоте.

Вскоре походы в театр увенчались успехом. Спустя неделю поисков, они познакомились с аббатом Тристисом. Это был господин средних лет, невзрачного вида. Он лениво слушал других зрителей, иногда хмурился, иногда усмехался и вступал в спор на возвышенные темы, чем привлек внимание Пуэллы. Как то раз она заговорила с аббатом о пользе музыки для исцеления души, и ее ответ так понравился мистеру Тристису, что тот, найдя в лице Субдолы достойного себя и своего высокого ума собеседника, провел весь вечер за монологом о прекрасном.

Аббат и Пуэлла скоро сделались светскими знакомыми. К счастью молодой женщины, аббат увлекался карточными играми: мисс Субдола заметила мистера Тристиса в одной из кофеен за партией в вист. Поэтому Пуэлла сделала все, чтобы добиться визита к нему, и ней это, конечно же, удалось.

«Ходят слухи, что мистер Тристис влюбчив. Пускай Фелиция обеспечит нам постоянное пребывание в его доме, — размышляла молодая женщина. — Для нее общество столь неказистого мужчины в возрасте будет не опасно. А я уж позабочусь, чтобы за разговорами о “прекрасном” мистер Тристис разыграл со мной не одну партию».

Пуэлла знала разные виды карточных игроков. Мистер Тристис обладал богатством свободного времени, оттого был обременен скукой. И чтобы разбавить вечерние чтения, такие, как аббат, искали общество, способное разделить с ними витиеватые размышления о бытие. За этим занятием подобным игроков можно легко ввести в игру. Пуэлла уже успела убедиться в успешности сего метода на леди Денель, но аббат, казалось, был более сложной добычей, ведь внимание того приходилось отвлекать с помощью интеллектуальных разговоров.

Спустя еще одну неделю Субдола и мисс Люденс нанесли визит мистеру Тристису. Двери его просторной виллы были открыты, за ними гостям предстала уютная гостиная. Хозяин дома увидел дам и добродушно сказал:

— Добро пожаловать! Милость Божья с вами, благодарю, что пришли. Присаживайтесь.

— Здравствуйте, мистер Тристис, — с улыбкой ответила Пуэлла.

Фелиция молча поклонилась в знак приветствия. Стоило ей войти в гостиную, как её взгляд приковал молодой человек, сидящий на диване. Он был высокого роста, миловиден лицом, но сутуловат. Его необычно длинные худые руки лежали на коленях, а рядом на диване лежала нотная тетрадь.

— Ах, дамы, — засуетился аббат, — позвольте представить моего сына. Это Фрат Тристис.

Фрат откланялся каждому из гостей, задержав взгляд на Фелиции, отчего та смущенно отвернулась.

Пуэлла же едва скрыла удивление. То было неприятным сюрпризом для неё. Значит, мистеров Тристисов было двое, а слухи говорили лишь об одном охотнике до любви. Кто же из них был подвержен этому недугу?

Аббат принялся развлекать гостей разговорами. Пуэлла слушала его в пол уха. Она уже успела понять, почему этот человек так нуждался в собеседнике — никто по собственному желанию не стал бы слушать что-то настолько туманное и запутанное. Аббат поражал Субдолу своими мыслимыми и немыслимыми глупостями. Пуэлла не боялась вступать с ним в разговор, ибо даже говоря что-то высокое, но беспочвенное, она все равно удовлетворяла интерес мистера Тристиса. Подобные беседы ужасно утомляли молодую женщину. Она уже представляла, каких усилий ей будет стоить сосредоточиться на шулерских приемах во время игры.

Фелиция, казалось, тоже не чувствовала себя расслабленно. Она сидела напротив Фрата и будто не дышала. Компаньонка натянулась, как струна, на ее личике застыла растерянность. Но Пуэлла не уделяла этому должного внимания, ведь должна была подвести свою потенциальную жертву к карточному столу.

Пуэлла знала, какими качествами должен обладать игрок и каким правилам следовать, чтобы успешно ловить таких, как аббат Тристис. Только хитрый, ловкий и бессовестный способен стать искусным игроком. Субдола читала и вникала в светские беседы, чтобы получить поверхностные знания обо всем: о искусстве, о экономике, о философии и о разных науках. Это помогало ей выглядеть в чужих глазах приятным собеседником, казаться охотником до светских веселий и страстей, даже если на самом деле их она не терпела. Субдола знала, игрок обязан философствовать, сердиться, улыбаться, быть благодетелем, когда того требует ситуация, а не когда захочет сердце. Словом, игрок обязан применять все, лишь бы достичь успеха. Этим Пуэлла занималась и сейчас.

После разговора аббат и Субдола наконец сели за пикет. Фелиция и мистер Тристис же удалились в другую комнату.

— Вы, пожалуйста, объясните мне, — бархатным голосом сказала Пуэлла, надеясь увести свою жертву в дебри долгих размышлений, — слышали ли вы, что философам угодно называть человека микрокосмом?

— Об этом предмете, — энергично начал аббат, — писал один автор. Там было вот что: четырнадцать дам, например, кварт-мажор — язык, язык — море, потому что — три короля — в море соль, а язык — пять и пятнадцать — это ощущение соли…Ох, о чем это я, Боже милостивый?

— Вы захлебнулись в вашем море, — тихо, будто про себя, произнесла Пуэлла.

— Да-а… — протянул мистер Тристис, глядя в потолок; он словно был где-то далеко. А зачем вдруг продолжил: — да! Язык — это море, а море…

Аббат снова нырнул в морские бездны и продолжил предаваться рассуждениям. Пуэлла тем временем вздохнула с облегчением, ведь избавила себя от участия в утомительном разговоре, и пустила в ход свое мастерство. При сборе карт она подкладывала вниз два туза, потом распускала колоду веером и выдвигала три карты снизу. Таким образом она вытаскивала пять карт, а остальные пускала в игру одну за одной. При съеме делался вольт: необходимая карта немного выступала назад. Аббат сдвигал часть колоды, а после Пуэлла брала оставшуюся часть и вместо того, чтобы класть ее вниз, переворачивала ее с таким проворством, что заметить это обычному игроку было нельзя. Таким образом, колода лежала, как надо было Пуэлле, и довольно скоро было сыграно в ее пользу уже двенадцать королей.