Бетти Лаймен-Рисивер - Рай милостью Божией. Изгнание
— Да, мама, — покорно согласились с ней девочки.
Мать у них была такой же упрямой, как и отец, все об этом знали и никогда не спорили с ними.
— Я очень рада, что Фэй с Беном тоже едут в Кентукки! — бодро воскликнула Китти.
Амелия кивнула.
— Я тоже. Мне только хочется… — Она умолкла, и Китти показалось, что она вспомнила о своих дочерях, остающихся в Виргинии.
— Ты не забыла упаковать семена цветов, ма? — спросила Китти.
— Она, похоже, не забыла даже пыль из этой хижины! — В коридоре послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел крупный седовласый мужчина с крепкой грудью и широкими плечами — Джозеф Джентри. — С таким грузом лошади не выдержат и полпути, — недовольно ворчал он, но посверкивавшие в глазах озорные искорки никак не вязались с его сердитой воркотней.
— Джозеф, я намерена взять с собой только то, что действительно необходимо! — Амелия явно не собиралась пасовать перед мужем.
Джозеф тяжело опустился на жалобно заскрипевшую кровать Присциллы.
— Спаси, Господи! Мне в мои пятьдесят с лишком суждено отправиться в такую глушь в сопровождении трех слабых женщин… Да на такой случай надо было обзавестись сыновьями! А вместо этого Бог попустил наплодить полный дом девок, и теперь ничего не остается, кроме как терпеть…
Они уже много раз слышали эти стенания и знали, что все это не всерьез, а потому только громко расхохотались. Он не выдержал и улыбнулся.
— Как ты считаешь, пап, там у меня будут подружки? — с надеждой спросила Присцилла. — Ведь Роман говорил, что до ущелья к нам присоединятся еще несколько семей…
— Очень может быть, Присси! — Подмигнув дочке, Джозеф обнял ее и поцеловал, укладывая в постель. — Ну а теперь спать! Нам предстоит трудная дорога, всем нужно как следует выспаться.
Китти тоже улеглась, отец погладил ее по голове. Потом он кивнул жене, и они, взяв подсвечник, ушли.
Жаркое августовское солнце нещадно жгло землю, и хотя Китти была довольно опытной наездницей, после двух недель в седле у нее болело все тело и пот ручьями струился по лицу.
Впереди нее на бугре тряхнуло фургон, он натужно заскрипел. Отец прикрикнул на пару серых лошадей, умело направив их в объезд канавы. Амелия сидела рядом с ним на облучке, а Присцилла устроилась между ними, положив головку на плечо матери. Ее лошадь обычно привязывали за фургоном, когда юная наездница отдыхала. Впереди Китти время от времени видела гнедого мерина Романа Джентри, блестевшего на солнце гривой.
Слева от них вился ручеек, берега которого заросли кленами, плакучими ивами и красными дубами. Путники уже несколько раз останавливались, чтобы отдохнуть под их раскидистыми кронами и напоить лошадей. Китти, пришпорив лошадь, подскакала к фургону.
— Я немного прогуляюсь! — крикнула она родителям.
Присцилла даже не шелохнулась, а Амелия в знак согласия кивнула, продолжая крепко удерживать дремлющую девочку.
— Только не отставай! — предостерег ее Джозеф.
— Не отстану!
Соскочив на землю, она привязала лошадь к фургону рядом с лошадью сестры.
Девушка потерла ноющую спину и расправила плечи. Как приятно было снова оказаться на твердой земле и на некоторое время забыть о раскаленном седле! Отойдя в сторонку, Китти наблюдала, как две коровы и бычок тащились по дороге вместе с парой свиней. Всех их подгоняла Леди.
Фэй, высокая белокурая женщина в желтой шляпке, ехала рядом. Бен Тайлер, муж Фэй, замыкал шествие. Фэй, привстав в седле, улыбнулась Китти и помахала ей рукой. Она сидела в седле боком, поскольку Бен не одобрял манеру ездить верхом — по-мужски, — как это было принято у женщин семьи Джентри.
— Через минуту я тебя догоню, поговорим! — крикнула Китти.
Фэй кивнула. Бен заметил Китти и махнул ей свободной рукой.
И почему Фэй нашла себе такого унылого парня, который, казалось, оживлялся только тогда, когда вставал на колени во время воскресной службы… Но мать по этому поводу говорила, что сердцу не прикажешь, и Китти ее понимала.
Наслаждаясь прохладной древесной сенью, девушка облегченно вздохнула. Потом сняла свою матерчатую шляпку и, тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Теперь она могла уделить себе несколько минут.
До сегодняшнего дня дорога была неплохой: Роман вел их по долине между двумя горными грядами. Они довольно легко перешли вброд реку Клинч, но сегодня продвигаться стало труднее — на холмистой местности то и дело попадались обломки скал, глубокие рытвины, предательски скрывавшиеся в высокой траве… Между тем впереди оставались переправа через реку Пауэлл и самый трудный участок пути на плато Камберленд, а еще их ожидал крутой четырехмильный подъем в ущелье Кейн: там была назначена встреча с полковником Кэллоувэем и его отрядом.
Преодолев горную гряду, они до самого Бунсборо вряд ли встретят на своем пути хоть одну живую душу. «Если, конечно, повезет», — заметил Роман, имея в виду нападение индейцев на партию Буна в апреле прошлого года, когда трое из группы были убиты, а один тяжело ранен.
— Любой дикарь, который осмелится причинить мне и моим родным беспокойство, познакомится вот с этой штукой! — заявил вчера на привале Джозеф, любовно поглаживая свое отлично смазанное ружье; Китти не спускала глаз с его широкой спины: она всегда считала своего отца самым сильным человеком на свете…
Птицы щебетали на ветвях над ее головой, илистые берега ручья были испещрены следами диких животных… Прозрачная вода, усеянное белыми камушками дно искушали ее раздеться и окунуться в этот хрустальный рай, но нельзя же отставать от других…
Девушка довольствовалась тем, что, отыскав удобное место, опустилась на колени и брызнула водой в лицо, освежив заодно и шею. Она несколько раз повторила эту процедуру, а потом вытерла мокрые руки о широкий пояс.
Китти видела в воде отражение своего лица: брови дугой, грациозный изгиб шеи, необычного, почти фиолетового цвета глаза.
Только у нее одной из всей семьи Джентри были такие глаза. Амелия говорила, что Китти унаследовала их от своей прабабушки — дочери графского сына, который в поисках счастья переселился в колонию из Англии.
Сложив ладони, она зачерпнула свежей воды и с наслаждением выпила. Заметив заросли колокольчиков, сорвала несколько цветков и, смеясь от радости, заложила букетик за ухо.
Китти легла в высокую траву, задрав юбку до колен и расставив ноги навстречу порывам свежего ветерка, холодившего бедра: бесконечная тряска на пропитанном потом седле особенно сильно раздражала эти части тела. «Но, может, кожа у меня со временем немного загрубеет…» — печально понадеялась она. И опять подумала о Романе.
