Вирджиния Хенли - Неискушенные сердца
— Не убегай, дорогая, скажи, как тебя зовут, — ободряюще произнес он, и черты его лица стали мягче Тэбби задрожала от страха сразу, как только миссис Грэхэм ее вызвала. Когда же девочке было велено идти с ней, она едва смогла оторвать ноги от пола. И вот ее привели в комнату, в центре которой стоял громила с грозным лицом Он заговорил с Тэбби, и она еще больше съежилась
Миссис Грэхэм ответила за нее
— Ее зовут Тэбби Лямонт
— Сколько лет тебе, Тэбби? — спросил Парис. Девочка еще ниже опустила голову и принялась ковырять под носком туфли
Миссис Грэхэм сказала. — Ей четырнадцать, скоро пятнадцать, милорд.
— А она что, с придурью? — спросил Парис раздраженно.
Тэбби мгновенно вскинула голову и бросила на него взгляд, в котором отчетливо читалась ненависть. Парис с удовольствием отметил, что, если девочку рассердить, можно добиться реакции. Только слепой не заметил бы расцветающей красоты ее лица нежный овал, чуть вздернутый носик и ярко-розовые губы. Роскошные золотисто-каштановые волосы стянуты сзади и заплетены в тугие косы, настолько тугие, что натянулась кожа у глаз. Кстати, это выгодно подчеркивало высокие скулы всегда такой замечательный голос, а не только когда она глотает слезы!
— Лаэрд клана Кокберн, хозяин замка Кокбернспэт, обитатель восточных болот, наследник графства Ормистан и замка Танталлон к вашим услугам, — Парис не без изящества поклонился. — А друзья зовут меня просто Разбойник.
— Боже мой, так грубо?
Брови Париса взметнулись.
— Вот так всегда — протяни женщине палец, и она откусит всю руку!
Безумная надежда заставила бешено забиться сердце Тэбби, и слова вырвались прежде, чем она успела удержать их:
— Вы мой отец?!
— Вот чертенок! — засмеялся Парис. — Да я всего на десять лет старше тебя.
В глубине души он расстроился: надо же, каким старым она его видит! Но после его слов свет в ее глазах тотчас погас. Казалось, она снова потеряла всякую надежду.
— Извини, — сказал он. Его брови сошлись на переносице. — Я понимаю, ты, наверное, день и ночь мечтаешь об отце, который придет и заберет тебя отсюда.
В комнате повисло молчание, девочка размышляла: если он не ее отец, тогда зачем пришел? Неуверенно она снова подняла на него глаза.
— А почему вас зовут Разбойником? — полюбопытствовала она.
Огромная изумрудная серьга в его ухе очаровала ее, Тэбби не сводила с нее глаз.
— Наверное, потому, что я такой и есть — пью, ругаюсь, лгу, ворую и даже…
— И убиваете? — со страхом прошептала Тэбби.
— Я бы предпочел сказать иначе: наказываю смертью. Потому что моя задача — охранять тех, кто живет на границе. Значит, это не хладнокровные, расчетливые убийства.
Тэбби съежилась.
— А что вы хотите от меня? — выдохнула она.
«Пугливая, как мышонок», — подумал Парис. Как бы ему хотелось изгнать этот страх, вытравить отвратительный жизненный опыт, доведший девочку до такого состояния! Парис невольно сравнил ее со своими сестрами. Если поместить ее в нормальные условия, баловать и заботиться, смогла бы она стать веселой и озорной, как они? Он попытался представить это и доброжелательно произнес:
— Давай-ка сядь поближе к камину, устройся поудобнее. Я хочу узнать, как ты живешь. Что изучаешь, что делаешь в свободное время, как развлекаешься?
— Развлекаюсь? — изумилась Тэбби.
— Ну да, играешь. В какие игры играешь с подругами?
— А мы не играем ни в какие игры, милорд.
— У вас нет игрушек? Даже у малышей?
— Нет, милорд.
«Какой странный человек, — подумала она, — и какие странные задает вопросы».
— Ну тогда вы, наверное, танцуете. У вас есть уроки танцев?
— Танцы запрещаются.
— Значит, поете. Какие песни ты знаешь?
— Музыка запрещается, милорд. Меня часто наказывают, когда я забываюсь и начинаю петь.
Картина вырисовывалась настолько унылая, что он едва мог ее себе представить. Ну как столь нежный цветок выдерживает такое существование?
— Ну прогулки. По воскресеньям вы гуляете в вересковых зарослях?
Она покачала головой.
— По воскресеньям надо очищать душу.
— Какое безрадостное существование! И ничего, никаких удовольствий? — резко спросил Парис.
— Жизнь не для удовольствий, милорд, она для исполнения долга и обязанностей, — с серьезным лицом повторила девочка заученную сентенцию.
Парис тихо сказал:
— Но ты же в это не веришь, правда, Тэбби? Такая жизнь не для тебя. Скажи, детка, что ты помнишь о жизни до приюта?
— Немного. Я помню маму. Она была красивая, нежная и пела мне такие хорошие песенки! А еще — я не знаю, приснилось мне это или нет — я играла в поле, рвала цветы, и надо мной порхали какие-то яркие, пестрые создания. Кажется, они назывались папильоны… Если меня от сюда когда-нибудь выпустят, я сама, как они, стану летать от цветка к цветку, — созналась Тэбби, едва дыша, осторожно высовываясь из своего кокона.
— Папильон — бабочка по-французски. Бабочки существуют на самом деле, они тебе не приснились. Я точно говорю.
Парис слушал Тэбби, а сердце ныло и обливалось кровью. Он чувствовал себя виноватым — за десять лет ни разу не вспомнил про девочку. И понимал — надо исправлять положение. Тэбби так похожа на сестер — уж не из Кокбернов ли она? Если бы докопаться до истины. Но он во что бы то ни стало узнает правду, непременно, ради нее. Парис улыбнулся.
— Знаешь, у нас есть обычай — никогда не приходить к леди без подарка.
— И вы мне что-то принесли? — Тэбби недоверчиво посмотрела на Париса.
— Да, принес. И хочу, чтобы ты улыбнулась, когда получишь это.
Он полез в карман камзола и вынул бледно-зеленые ленты, купленные для Дамаскус.
Улыбка изумления и восторга осветила личико Тэбби, Девочка осторожно потрогала нежную ткань. Их глаза встретились и замерли друг на друге. Казалось, время остановилось .. Для Тэбби эти ленты были сейчас не только залогом дружбы с внезапно явившимся незнакомцем, но и символом надежды, едва не потерянной навсегда.
Глядя на чистое, прелестное лицо Тэбби, Парис ощутил сильнейшее желание защитить ее от грубой реальности мира С каждым ударом сердца он все острее чувствовал: между ними возникает необъяснимая связь, которая может соединить их навечно.
— У меня красивые волосы, если их распустить, — призналась девочка.
— Они такого же цвета, как мои. — Парис пробежался пальцами по густым кудрям.
Знакомый жест, подумала Тэбби. И вдруг…
— Я вас вспомнила! — В ее голосе слышалось обвинение. — Это вы увезли меня от мамы и засадили сюда. Я вас ненавижу! Я всегда вас ненавидела!
Парис поразился — она способна ненавидеть? Нет, он не позволит считать себя причиной несчастья! И Парис Кокберн, никогда в жизни ни перед кем не оправдывавшийся, стал просить Тэбби правильно понять происшедшее десять лет назад.
