Вирджиния Хенли - Неискушенные сердца
— Ну-ка повтори, что ты сказала, Александрия!
Сердце Александрии гулко забилось, когда она увидела суровый взгляд и угрожающе раздувшиеся ноздри брата. Потом, тряхнув головой, девочка повторила строчку стиха:
— Три ведьмы Макбет сведут с ума мужчину, едва дракон уйдет.
— Полагаю, дракон — это я? — хрипло и грозно спросил Парис.
Шеннон попыталась отвлечь его от младшей сестры.
— Ну ладно, Парис, оставь ее! Признайся, тебе нравится, когда мы все ходим по струночке. Ты управляешь нами железной рукой.
— Да! Боже мой! Я вынужден! Слишком много женщин! — прорычал он и сердито посмотрел на Алекса. — Надеюсь, ты будешь с мужчинами!
Он стиснул зубы, отметив про себя, насколько близнецы похожи друг на друга. Тело Алекса еще недостаточно оформилось, и Париса начинали беспокоить его тихий нрав и пассивность.
— Пожалуй, нам лучше обойтись без него, — со смехом сказал Трой и отправился переодеваться. Нужно поскорее снять испачканный кровью охотничий костюм, иначе Мэнглер от него не отстанет.
Шеннон собрала одежду брата, а Дамаскус, пожав плечами, посоветовала отдать ее слугам почистить.
— Ну ладно, заказывайте, кому что привезти из Эдинбурга, — сказал Парис.
— Мне бледно-зеленые ленты. Такого же оттенка, как новое платье. Сейчас принесу, и ты посмотришь — И Дамаскус кинулась вверх по лестнице.
— Только ленты? Хорошо! Экономная девочка, — похвалил Парис.
— Да ты шутишь! Утром приезжала кибитка из Эдинбурга, она скрипела под тяжестью целой горы одежды, и все она заказала, — захохотала Шеннон, а потом сладким голосом добавила: — А мне ничего не нужно, спасибо, Парис.
— Ну да, ведь половина вещей из кибитки — твои! — зашлась от смеха Венеция.
— Ну и что? — быстро возразила Шеннон
— Уж не думаешь ли ты, что я позволю кому-то, и тебе в том числе, обставить меня в нарядах?!
— Мне хочется миндаля в сахаре, ну пожалуйста, Парис! — попросила Венеция. В свои пятнадцать она еще не избавилась от детской страсти к сладкому.
Он вопросительно посмотрел на близнецов.
— Мне надо починить кинжал, в нашей кузнице не могут, потому что рукоятка украшена камнями, — сказал Александр.
— А я бы хотела второй том сонетов Шекспира, — улыбнулась Александрия.
Маленькие лжецы Не могли обмануть Париса. Он, черт побери, прекрасно понимал: кинжал — для нее, а стихи — для него.
Решительно, без малейших колебаний, уверенно стуча каблуками, Разбойник Кокберн вошел в здание отвратительного серого цвета. От его огромной фигуры веяло силой и властью. Выше шести футов ростом, он шагал стремительно, точно сгорал от нетерпения. Губы решительно сжаты, а взгляд, как всегда, пронзителен. На этот раз вместо кожаной куртки Парис надел элегантный голубой бархатный камзол с пуговицами из чистого золота. На груди золотыми нитями вышиты его герб — лев, выбирающийся из короны, — и девиз: «Выдержка и сила». На правой руке горел рубиновый перстень, на левой — изумрудный и золотая печатка с гербом. Огромная изумрудная серьга оттягивала мочку уха. То, что висело на поясном ремне, деталью туалета не являлось, однако всегда находилось при нем: слева — кинжал, справа — кнут с короткой ручкой.
В холле, где он оказался, было голо и мрачно. Сырой воздух пронизывал помещение, хотя окна казались запечатанными навечно. Женщина средних лет, одетая в черное, с единственным украшением в виде связки позвякивающих ключей, прицепленных к поясу, какие обычно носят при себе владелицы замков, тотчас возникла перед Парисом Кокберном. Едва взглянув на нее, он понял: в ней нет ни капли доброты, ни намека на материнские чувства.
— Здравствуйте, мадам. Позвольте представиться…
— Я знаю, кто вы, милорд. — Она склонила голову, но не согнула колени. — Я миссис Грэхэм.
Про себя она подумала: «Разбойник Кокберн! Да весь Эдинбург видел, с каким важным видом ты разгуливаешь по Хай-стрит».
— Миссис Грэхэм, я хотел бы осмотреть ваш приют и поговорить с одним или двумя детьми, — вежливо объяснил он.
— Конечно, милорд, — сказала она и продолжала глядеть на него не моргая. — В следующую пятницу в два часа я буду рада провести вас по приюту и представить некоторых учеников.
А про себя подумала: «Отъявленный блудник! Уверена, не один твой внебрачный ребенок живет в этих стенах».
— Сегодня мне было бы удобнее, миссис Грэхэм, — легкая улыбка тронула губы Париса, он старался не выдать своего раздражения.
Миссис Грэхэм свела брови и сжала губы, будто попробовала недозрелую хурму.
— Но это невозможно, милорд!
Парис вскинул брови
— Невозможно? — повторил он за ней тихим шелковым голосом — Такого слова я не знаю, миссис Грэхэм
Глаза его опасно прищурились
Она упорствовала, продолжая объяснять
— Позвольте быть с вами откровенной, милорд. Такие визиты тревожат детей, они нарушают расписание уроков. И для подготовки их к встрече с вами нужно время
Теперь в его голосе шелка не было, он стал хриплым Казалось, это скрежещет лезвие ножа по металлу
— Позвольте и мне быть откровенным с вами, миссис Грэхэм Вы немедленно приводите ко мне девочку Лямонт, или я перестаю присылать деньги
Миссис Грэхэм с силой втянула воздух, так что ноздри слиплись от негодования Поняв, что придется подчиниться приказу Кокберна, она молча повернулась и вышла Черные юбки протестующе шуршали при каждом шаге
Известный своей нетерпеливостью Разбойник Кокберн мерил шагами холл Пожалуй, он даже удивился безрассудству женщины, пытавшейся ему перечить Обычно особы ее пола себе такого не позволяли Конечно, он давно и хорошо знал они способны на всякие хитрости и уловки, чтобы крутить мужчиной и морочить ему голову. Но миссис Грэхэм отнюдь не собиралась опускаться до подобных трюков
Вскоре она вернулась с девочкой, которая, едва увидев его, испуганно попятилась Парис окинул ее цепким взглядом, стараясь ничего не упустить Правда, он почти не видел ее лица — так низко она наклонила голову Парис заметил узкие запястья и стройные лодыжки, не прикрытые отвратительным платьем с чужого плеча. Одежда девочки была свободной и бесформенной, но опытный глаз Кокберна остановился на юной груди, слегка вздымающей тонкую ткань.
— Не убегай, дорогая, скажи, как тебя зовут, — ободряюще произнес он, и черты его лица стали мягче Тэбби задрожала от страха сразу, как только миссис Грэхэм ее вызвала. Когда же девочке было велено идти с ней, она едва смогла оторвать ноги от пола. И вот ее привели в комнату, в центре которой стоял громила с грозным лицом Он заговорил с Тэбби, и она еще больше съежилась
Миссис Грэхэм ответила за нее
— Ее зовут Тэбби Лямонт
