Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
Глава 2
Эйдриан поднялся наверх по лестнице и остановился. После того как Эмма Боскасл откровенно высказалась по поводу его репутации, а потом удалилась, не дав ему возможности оправдаться, он почувствовал себя крайне неуютно: стоит у стола словно лакей. Он, наверное, сказал или сделал что-то не так, и ему следует извиниться. Хотя, скорее всего, он не удержится и снова станет над ней подшучивать. А вообще-то оправдываться ему вроде не за что. Но она могла заметить, что на нем старые — и очень удобные — сапоги для верховой езды. У него не было времени, чтобы переобуться, так как ее братья притащили его из парка прямо сюда, ничего не объяснив.
Он был готов уйти со свадьбы, но не мог отыскать никого из Боскаслов. И тут он вспомнил, что Дрейк упомянул карточную комнату где-то наверху.
В коридоре Эйдриан увидел мужчину и женщину. Сначала по их негромкому разговору он решил, что это любовное перешептывание, но через минуту понял, что ошибся. Эйдриан спустился на несколько ступеней, чтобы его не заметили.
Он допускал, что его манеры могли обидеть Эмму Боскасл, и поэтому она ушла, а теперь ему пришло в голову, что у нее было что-то еще на уме. Вернее, другой джентльмен. Эйдриан долго не был в Англии, но не настолько долго, чтобы забыть интриги и распущенность аристократов. Что касается его, то он предпочитал более честное поведение в любовных делах.
Он узнал твердый голос Эммы Боскасл.
— Отправляйтесь домой, и там забавляйтесь со своими причиндалами, сэр Уильям, — раздраженно произнесла она.
Эйдриан с удивлением посмотрел наверх. Неужели он ослышался? Очевидно, что джентльмен тоже не поверил своим ушам.
— Эмма! — с ужасом воскликнул он. — Какие выражения! И это я слышу от вас? — Он схватил ее за руку. — Неужели вы забыли о наших с вами отношениях? Вас восхищала моя борьба за права представителей низших слоев. Вы…
Подслушивать неприлично, сказал себе Эйдриан. Настоящий джентльмен должен незаметно исчезнуть. К тому же он совершенно не хотел вмешиваться, потому что стоило ему встрять в чужие дела, как все кончалось дракой. Но, наблюдая то, что происходило у него перед носом, он понял, что вмешаться придется. Эйдриан сомневался, что сестре Хита удастся самой справиться с этим хлыщом.
— Приставать к служанке? Это называется социальной реформой? Вы… негодяй! — Она попыталась выдернуть руку.
— Так. Дело зашло слишком далеко, — сказал мужчина. — Послушайте, моя дорогая, вы зря разволновались. Вам не помешает бокал шампанского, чтобы успокоиться. Давайте разопьем бутылочку где-нибудь в спальне.
Она свободной рукой согнула ему мизинец, да так сильно, что он ойкнул и побледнел от боли.
Эйдриан поморщился. На романтическое свидание это не походило. Эмма — миниатюрная женщина, но явно обладала смелостью Боскаслов. Эйдриан оперся о балюстраду и стал ждать, что же произойдет дальше.
— Эмма, вы оскорбили мою мужскую гордость и чуть не сломали мне палец. Какая вы холодная женщина, а я надеялся, что вы станете моей женой.
— Если вы сейчас же не отпустите мою руку, Уильям, я действительно сломаю вам мизинец, причем сделаю это с огромным удовольствием. Я скорее выйду замуж за…
— …кастрированного хряка, — пробормотал Эйдриан, расстегивая сюртук.
— Тихо, тихо, моя милая. На лестнице кто-то есть. Нас могут услышать.
Эмма оглянулась и… встретилась взглядом с Эйдрианом, который ей улыбнулся.
— О! Только не он! — вырвалось у нее.
Эйдриан покачал головой. Что на это скажешь? Ему следовало исчезнуть раньше, а сейчас у него не было другого выхода, как вмешаться. Она увидела его, а он увидел ее.
По прежнему опыту Эйдриан знал, что стоит ему вмешаться, как ситуация из плохой становится еще хуже. Но он достаточно хорошо знал братьев Боскасл, чтобы предположить, что они не потерпели бы плохого обращения со своей сестрой. Он не забыл, как они опекали его, когда он вернулся в Англию, так что услуга за услугу.
Эмма никому попусту никогда не угрожала, но, несомненно, выполнит свою угрозу, если этот олух не выпустит ее руку…
— Уильям, прошу вас, — прошептала она, прекратите выставлять себя дураком. Отпустите меня.
Он выпятил нижнюю губу.
— Сначала дайте согласие выйти за меня.
Только врожденная воспитанность помешала ей дать ему пощечину. Как же она могла не раскусить Уильяма? Теперь не один день она будет терзаться мыслями о своей глупости. Но сейчас главное — избавиться от него.
— Отпустите руку этой дамы, — раздался властный голос у нее за спиной.
— С какой стати? — нагло осведомился сэр Уильям, но когда увидел, каков из себя мужчина, подошедший к Эмме, быстро повиновался. — Кто вы, черт возьми, такой, смею спросить?
— Нет, не смеете. — Эйдриан скинул сюртук и передал его Эмме. «Какая у него широкая грудь», — пронеслось у нее в голове. — Не возражаете подержать это? — вежливо спросил он.
— Возражаю, — ответила она, хотя взяла сюртук и аккуратно сложила. — По моему опыту, когда мужчина снимает сюртук…
— Кто это, Эмма? — Сэр Уильям уставился на Эйдриана.
— Лорд Вулвертон, — облизнув сухие губы, сообщила она.
— Волк? — Сэр Уильям не мог скрыть испуга. Она молча кивнула, а сэр Уильям весь сжался и сказал:
— Вам следует позвать сэра Хита как посредника.
— Пожалуйста, зовите, — холодно улыбнувшись, ответил Эйдриан. — Всегда предпочтительно иметь свидетеля, когда дело касается чести.
— Это совершенно излишне, — вмешалась Эмма.
— Эмма, уйдите, — выдавил из себя сэр Уильям.
— Да, пожалуйста. — Эйдриан заслонил ее собой. — Я — друг семьи, если вас это беспокоит. А вы, судя по вашему поведению, таковым не являетесь.
Эмма протянула Эйдриану сюртук:
— Пожалуйста, наденьте, лорд Вулвертон. Мы все же на свадьбе.
Он обжег ее взглядом.
— Кажется, мы это уже выяснили. Почему бы вам не спуститься вниз и не проследить затем, как разрезают свадебный пирог? — Он одарил ее многозначительной улыбкой, и она вздрогнула, потому что подобная улыбка предвещала неприятности, да еще на свадьбе.
Он расстегнул манжеты и начал закатывать рукава.
— Не делайте этого, — в ужасе прошептала она, так как много раз наблюдала братьев в подобной ситуации, когда они, нарочито не спеша, закатывали рукава рубашки, что вело к драке и выбитым зубам.
— Эмма, вам не стоит беспокоиться, — произнес он непререкаемым тоном, давая понять, что вопрос решен.
— А вам не стоит этого делать, — прошептала она. Волнение росло, но она знала, что уже поздно воспрепятствовать удовлетворению мужской гордости. Таков мир мужчин, и все, что в результате остается женщине, — это убрать издержки битвы и надеяться, что никто серьезно не пострадал.
