Барбара Картленд - Дар богов
— А как же иначе, если мама заживо похоронила себя в этой глуши? Но Элизабет Денисон была старше мамы и очень богата.
Алиса промолчала, зная, что мать была слишком горда, чтобы просить о милости кого бы то ни было. И если ее подруга детства стала знатной дамой, она ни за что не стала бы напоминать о себе даже во имя старой дружбы.
— Прошлой ночью я все хорошенько обдумала, — продолжала Пенелопа. — Мы сделаем вот что. Когда приедем в Лондон, напишем маркизе Конингхем, что мама умерла, и добавим, что у нас остался маленький сувенир, память о тех временах, когда они с маменькой были молоды, — сувенир, который, мы не сомневаемся, она хотела бы получить в собственность.
— Неужели ты действительно собираешься это сделать? — возмущенно воскликнула Алиса.
— Собираюсь и непременно сделаю! — заявила Пенелопа. — Хватит прикидываться дурочкой, Алиса! Мама ужасно расстроилась бы, узнай она, что мы с тобой сидим в этом жалком домишке, никуда не выходим, никого не видим и красота наша пропадает зря!
Голос Пенелопы был полон такой страсти, что Алиса не нашлась что ответить.
Она знала, что это правда. Миссис Уинтон была вполне счастлива, живя в деревне, потому что любила мужа, но всегда желала своим дочерям той жизни, которую она вела, когда была юной девушкой.
Ее родители слыли в Гемпшире важными персонами. Отец ее владел крупным поместьем, и каждый год, когда начинался светский сезон, все семейство переселялось в Лондон.
Миссис Уинтон была единственной дочерью. Когда она выросла, ее представили ко двору, а потом в ее честь был дан веселый и шумный бал, о котором она не раз рассказывала Алисе и Пенелопе — разумеется, когда они достаточно подросли, чтобы с ними можно было разговаривать на подобные темы.
Через три месяца после первого выезда в свет она обручилась с сэром Адрианом, а осенью они уже поженились, чтобы, как нередко говаривала Алиса, «жить долго и счастливо».
Увы, затяжная война уменьшила состояние сэра Адриана, и к тому же он не унаследовал имущества тестя, которое перешло к его сыну, брату миссис Уинтон.
Получив наследство, тот вскоре пал на поле боя, но поместье вновь отошло не к сестре, а к его дальнему родственнику, кузену, носившему ту же фамилию.
В результате отец с матерью вынуждены были жить более чем скромно, но Алиса понимала, что Пенелопа права: если бы мать знала, как скучно они живут, как редко отец приглашает в дом гостей и не менее редко сами получают приглашения от соседей, она бы очень расстроилась.
Впрочем, в гостях у соседей они бывали нечасто еще и по другой причине: о ней Пенелопа сообщила сестре не далее как на прошлой неделе.
— Мы с тобой слишком хорошенькие, вот в чем дело. Миссис Кингстон шепнула мне, что у Хартменсов бал через месяц, но нас на него не пригласят.
— Не очень-то любезно с их стороны, — заметила Алиса.
— При чем тут любезность! Просто мера предосторожности. Представь, что будет, когда мы войдем в залу. Все кавалеры этой простушки Элис, которая двух слов связать не может, и прыщавой Шарлотты тут же их побросают и сбегут к нам.
— Как ты можешь так говорить о людях! — воскликнула Алиса.
— Но это же правда! — стояла на своем Пенелопа. — Они тяжелые, как мешки с углем, и кто захочет катать их по зале, если есть мы, легкие и изящные?
Алиса, не удержавшись, рассмеялась. Хотя ей было неловко соглашаться с сестрой, она не могла не вспомнить, с каким выражением на обеде, куда они были приглашены, полковник Хартменс смотрел на них и как потом усадил их по обе стороны от себя и принялся петь дифирамбы их красоте.
Разгоряченная разговором с сестрой, Алиса открыла окно. Лужайка перед домом сплошь заросла травой, но под деревьями раскинулся великолепный ковер золотистых нарциссов, и бело-розовые цветочки миндаля, как ажурные украшения, четко вырисовывались на фоне синего неба.
— До чего же у нас красиво! — восторженно воскликнула Алиса. — Неужели тебе этого недостаточно?
— Ну уж нет! — решительно возразила Пенелопа. — Умоляю тебя, Алиса, помоги мне! Кто мне еще поможет, если не ты?
У Алисы было мягкое сердце, и этот крик отчаяния тронул ее. Она не могла отказаться, и десятью минутами позже согласилась на план, поначалу показавшийся ей нелепым и сумасбродным.
— Ладно, попробуем продать мамины кремы. Только в Лондон я отвезу их сама.
— У тебя не получится так, как вышло бы у меня! — возразила Пенелопа.
— Получится, если они и в самом деле так хороши, как ты говоришь, — возразила Алиса. — И потом, не стоит тебе, дорогая, торговать кремом на Бонд-стрит, где, если все выйдет, как мы задумали, ты будешь покупать нам новые платья. — Алиса сделала паузу и, поскольку Пенелопа ничего не ответила, продолжала: — Ты прекрасно знаешь, что я не так красива, как ты, поэтому лучше в Лондон поехать мне. Мне кажется, для начала нужно отвезти миссис Лалуорт две-три баночки, и если она заинтересуется, мы наделаем ей столько крема, сколько она пожелает. — Мгновение поколебавшись, Алиса добавила: — Может, попросить ее никому ничего не говорить? И еще попробовать договориться с ней, чтобы она не платила нам за крем, а разрешила купить у нее платья в счет будущей выручки?
Пенелопа, радостно всплеснув руками, обняла сестру.
— Какая ты умница, право, моя дорогая! Я так и знала, что ты со мной согласишься!
— Что же мне еще остается? Но я вовсе не уверена, что это хороший способ обзавестись нарядами.
— Хороший или плохой — другого я не вижу, — отозвалась Пенелопа. — Если бы мы, например, захотели продать какую-нибудь картину или зеркало, я просто не представляю, кому их предложить.
— О чем ты говоришь! — в ужасе воскликнула Алиса. — Эти вещи принадлежат папеньке, а значит, мы бы их просто украли!
Пенелопа улыбнулась:
— Я так и знала, что ты это скажешь! Но что до меня, то я думаю, что, если продать половину из того, что есть в доме, папенька ничего не заметит. Ему вообще нет дела ни до чего, кроме его книг.
С этим трудно было не согласиться, только Алиса была не готова дальше развивать эту тему.
— Мы будем продавать только то, что принадлежит нам, — твердо сказала она. — И первое, что мы должны сделать, — это убедиться в том, что наши кремы вообще кто-то захочет купить.
Два дня спустя Пенелопа проводила Алису на дилижанс, который останавливался на перекрестке в центре деревни.
Они встали на рассвете, поскольку Алисе предстояло многое успеть за день: добраться до Лондона, продать кремы и вернуться домой дилижансом, который проходил через деревню в шесть часов вечера.
— Если ты на него не успеешь, — предупредила ее Пенелопа, — тебе придется заночевать у тети Генриетты, а она, безусловно, найдет странным, что ты отправилась в Лондон одна.
