Барбара Картленд - Триумф любви
— Ваша мать умерла? — осторожно спросил лорд Винчингем.
Тина кивнула.
— Она умерла задолго до смерти отца. Мне тогда было девять лет. Но я очень хорошо ее помню.
Она замолчала на минуту, лорд Винчингем тоже не произнес ни слова.
— Прошу, давайте не будем говорить обо мне. Я вам все расскажу потом. Давайте поговорим о вас. Что случилось? Что могло вас так расстроить?
— Все очень просто, — отвечал лорд Винчингем. — Я полностью разорился, до последнего пенни. У меня нет денег, но есть долг чести, карточный долг в сто тысяч фунтов, который необходимо вернуть ровно через месяц.
Тина закрыла рот ладонью, чтобы сдержать восклицание ужаса.
— Сто тысяч фунтов! — Она с трудом выговорила эти слова. — Мой отец всегда был в долгах, но никогда не был должен такую сумму.
— Теперь вы знаете правду, — сухо произнес лорд Винчингем. — Теперь вы понимаете, что приехали в самый неподходящий час. Более того, я вряд ли буду в состоянии в дальнейшем оплачивать вашу учебу в школе.
— Неужели вам придется продать все, что у вас есть?
— Почти все, — ответил лорд Винчингем. — Возможно, у меня останется только загородный дом, все равно за него много не дадут. Этот дом придется продать, всю недвижимость в Лондоне тоже. Конюшни в Ньюмаркете — за них можно выручить не слишком много.
— И у вас больше ничего нет?
— Есть картины, но это семейные портреты. Кому нужны изображения чужих предков? Еще есть драгоценности матери. — Произнося эти слова, лорд Винчингем вздохнул. — Я надеялся, что они перейдут моим детям по наследству.
Тина опять села на стул и задумалась. Граф вдруг осознал, насколько в необычную ситуацию он попал. Он только что с легкостью рассказал обо всем этому ребенку, как не отважился бы рассказать никому другому.
Как жаль, думал лорд Винчингем, что он не сможет дать ей денег, чтобы эта малютка могла элегантно одеться и попасть в высшее общество. Она, несомненно, пользовалась бы там большим успехом. У нее, он ясно видел это, были задатки настоящей красавицы. Теперь же ей придется страдать, как и многим другим. И все из-за его безрассудства.
Слишком поздно было думать о тех, кто жил в Винче, о тех, кому он выплачивал небольшие суммы денег. Слишком поздно было вспоминать о тех, кто служил Винчу всю свою жизнь: старике-садовнике, которого граф помнил с детства, старшем конюхе, прожившем в Винче больше сорока лет, дворецком, который когда-то был помощником буфетчика. Как он посмотрит им в глаза, как осмелится сказать им, что ему с ними придется расстаться?
Впервые в своей жизни лорд Винчингем ощутил на себе тяжкий груз ответственности, ответственности за наследство, доставшееся ему от многих поколений его предков. Но теперь было уже слишком поздно.
Граф прошел через комнату и встал у окна. Он смотрел на колышущиеся на ветру нарциссы, на распускающиеся лилии, на бело-розовые крокусы вокруг солнечных часов, но его глаза, казалось, ничего не видели.
— Все это придется продать, — сухо произнес граф. — Все. А потом я уеду отсюда. Не хочу побираться по местам, где я когда-то был завсегдатаем. Не хочу, чтобы надо мной смеялись мои друзья или, еще хуже, утешали меня.
— У вас есть настоящие друзья? — Голос Тины, казалось, проникал в самую душу.
Лорд Винчингем ответил не сразу.
— Если бы ты задала мне этот вопрос вчера, я сказал бы, что у меня их сотни. Но сейчас я уже ни в чем не уверен.
Тина тихо вздохнула, а потом с воодушевлением произнесла:
— У меня есть идея!
— Что за идея? — спросил граф, но не потому, что ему было интересно, а потому, что от него ждали этого вопроса.
— Идите сюда, — ответила девушка. — Я не могу разговаривать с вашим затылком. Я всегда чувствую себя чрезвычайно неловко, когда не вижу лица собеседника.
Лорд Винчингем быстро развернулся и подошел к камину.
— Что вы будете делать теперь, когда я больше не смогу вам помогать? Станете гувернанткой или чьей-нибудь компаньонкой?
— Ни то, ни другое не для меня, — ответила Тина.
— Что же тогда вы будете делать?
— Я выйду замуж, и вы мне в этом поможете.
Лорд Винчингем удивленно поднял брови.
— Я думал, что ясно все объяснил, — мягко произнес он, — что я вам ничем помочь не смогу. Мне не хватит денег и на себя, не говоря уже о ком-то другом. Я понимаю, это трудно, но вам придется справляться самой.
Тина покачала головой.
— Вы не понимаете, — ответила она, — у меня есть план, и, я думаю, это единственный выход. Вы мой опекун и можете представить меня в обществе так же, как если бы всего этого не случилось. А потом у нас будет месяц, целый месяц, чтобы найти мне богатого жениха.
— К чему вы клоните? — в недоумении воскликнул граф.
— Разве вы не понимаете, что это единственный выход? — ответила спокойно Тина. — В Лондоне очень много богатых людей, все так говорят. Для кого-нибудь из них сто тысяч не будут значить ничего. Это будет, скажем, моим приданым. Вы как мой опекун уладите все условия, а потом я смогу отдать вам эти деньги.
Лорд Винчингем уставился на нее в изумлении.
— И вы действительно считаете, что это разумное предложение?
— А вы можете придумать что-нибудь лучше?
— Я не могу придумать ничего хуже, — коротко ответил граф. — Как вы можете себе представить, чтобы я взял ваши деньги, ваше приданое?
— Не будьте глупым, граф! — решительно воскликнула Тина. — Мне известны все доводы, которые вы сейчас выдвинете. Но вы не можете позволить себе придерживаться возвышенных идеалов. А если вы думаете, что ваш поступок будет недостоин истинного джентльмена, то посмотрите на это с другой точки зрения: если вы откажетесь, то я стану гувернанткой или компаньонкой. У меня не будет иного выбора.
На минуту девушка замолкла. На ее лице появилось испуганное выражение.
— Меньше всего на свете я бы хотела стать служанкой у людей, которые бы меня презирали. И если вы не согласитесь, то толкнете меня именно на это. Но если вы скажете «да», то все будет по-другому.
— Но это невозможно, — отрезал лорд Винчингем.
— Но почему? — возразила Тина. — Если бы я пришла к вам раньше, то, я думаю, вы бы не пожалели денег на мой дебют в обществе и организовали бы мне сезон в Лондоне. А я заверяю вас, что я уже твердо решила выйти замуж, чтобы у меня был свой дом, своя семья.
Тина на мгновение закрыла глаза.
— Я даже не могу описать словами, как это прекрасно — принадлежать человеку, которого любишь и который любит тебя.
— Если бы это организовал я, все было бы не так, как вам сейчас кажется, — заметил лорд Винчингем.
