Барбара Картленд - Звезда-беглянка
Уголок был скрыт от людских взоров. Даже если кто-нибудь внезапно заходил в библиотеку, Грейсила оставалась незамеченной.
Первое, что она прочитала, был отрывок из «Дон-Жуана»:
Любовь небесна, и она царит
В военном стане и в тени дубравы,
И при дворе…
«Способен ли герцог пробудить во мне любовь?» — гадала Грейсила.
Вопрос не давал ей покоя, и она быстро перелистывала страницы, разыскивая любимые строки:
Все музыка — и звон ручья игривый,
И шепоты травы, и шум ветрил.
Все музыкально в мире, все прекрасно,
И пенье сфер мы слышим ежечасно.
Девушка зачарованно улыбалась, а богатое воображение рисовало ей картины неземной красоты. Она не сразу услышала голоса, доносившиеся из другого конца библиотеки. Поэзия так увлекла Грейсилу, что она не заметила, как в комнату вошли люди. Прислушавшись, она узнала голоса мачехи и герцога.
«Маловероятно, что меня обнаружат», — подумала она и снова погрузилась в чтение, совсем не заинтересованная темой их беседы.
Но услышав свое имя, она вернулась к действительности. Грейсила подняла голову и прислушалась.
— Она такая юная и неискушенная, что никогда ничего не заподозрит, разве что кто-то расскажет ей, — говорила мачеха.
Грейсила удивилась и попыталась угадать, в чем именно она должна кого-то заподозрить.
— Ей никто не скажет, — уверенным тоном заявил герцог. — Ее молодость и невинность послужат надежным щитом.
— Ты прав, — отвечала мачеха. — Теперь мы сможем видеться когда угодно.
А потом мачеха глубоко вздохнула и добавила:
— Ах, дорогой, эти годы, проведенные вдали от тебя, стали для меня настоящим адом!
Грейсила насторожилась.
Она ущипнула себя за руку. Не сон ли это? Неужели все это происходит наяву? Почему мачеха говорит такие вещи, да еще и таким странным тоном? Грейсила никогда не слышала, чтобы она так разговаривала.
— Мы должны быть очень осторожны, — быстро проговорил герцог.
— Конечно, дорогой! — воскликнула графиня. — Но сегодня ночью мы будем в полной безопасности!
— Здесь? В доме Джорджа?! — ужаснулся герцог.
— Джордж простудился и не выходит из своей комнаты. Ах, Эндрю, сегодня мы будем вместе, и ты поймешь, как ты необходим мне!
— О, моя бедная Дейзи, так более продолжаться не может! Если бы я только знал, что Элси умрет всего через полгода, после того, как ты так скоропалительно вышла за Шерингхема!
— Тогда фортуна отвернулась от нас, — скорбно произнесла графиня. — Но теперь я снова с тобой! Если бы ты знал, как я тосковала без тебя! Ты самый прекрасный и чарующий мужчина в моей жизни.
Она помолчала, а потом, понизив голос, страстно выдохнула:
— Никто, никто в мире не сравнится с тобой! Ты лучший любовник, Эндрю!
Грейсила окаменела.
Наступила тишина, и шокированная происходящим девушка увидела, как герцог страстно и долго целует ее мачеху. Потом они вместе покинули библиотеку.
Грейсила осталась одна.
Она сидела очень тихо, не двигаясь. В голове звенело, мысли замерли и растворились в ледяном оцепенении.
Но от правды никуда не денешься!
Герцог — любовник мачехи! И продолжается это не год и не два, а с тех давних пор, когда была еще жива его первая жена.
Когда отец Грейсилы женился в третий раз, девушке просто не приходило в голову, что мачеха — женщина страстная и даже желанная.
Она читала в книгах, в основном во французских романах, о том, как женщины средних лет настойчиво искали любовных утех, но что такое происходит в ее родном доме, она, конечно, не подозревала.
Отец Грейсилы был суровым мужчиной, уже в годах. Дочери он всегда казался пожилым, может быть, оттого, что в семье она была младшим ребенком.
Он любил ее матушку и всегда был счастлив с ней. Но когда она умерла, он снова женился. Дейзи стала для него кем-то вроде нового ребенка. Она была значительно моложе его, и он опекал ее и всячески баловал.
Хотя мать Грейсилы после ее рождения стала совсем слаба, она выглядела очень молодо, а по духу была совсем юной. Они были очень похожи с маленькой Грейсилой.
Только после ее смерти Грейсила осознала, какого доброго друга она лишилась. Девочка стала совсем одинокой, а граф подпал под очарование настойчивой и проницательной Дейзи.
Она вторглась в его жизнь и неожиданно внесла в нее многое, чего ему, оказывается, недоставало с доброй и по-матерински нежной Элизабет.
Только теперь Грейсила поняла, что подсказывала ей интуиция, и почему бессознательно она так старалась избегать мачехи.
Наконец, тяжело поднявшись с подушки, она побрела к выходу, с трудом переступая внезапно ослабевшими ногами. Ей казалось, что она безмерно состарилась с тех пор, как полчаса назад сняла с полки томик Байрона.
Грейсила поставила книгу на место.
Она посмотрела туда, где герцог целовал ее мачеху, и поняла, что ни за что не выйдет замуж за человека, который ее не любит.
— Как они могли? — спрашивала она.
Девушка дрожала, не в силах оправиться от неожиданного потрясения.
Она поднялась к себе в спальню. Решив, что никто не должен заметить произошедшей в ней перемены, Грейсила дала себе слово вести себя, как обычно.
За обедом ей казалось, что эпизод с мачехой и герцогом был частью безобразной интриги, разыгравшейся в кошмарном сне или на театральных подмостках, а она, Грейсила, была единственным зрителем.
Отец был бесподобен в роли хозяина, и Грейсила вдруг поняла, что он был счастлив иметь такого зятя, как Редсток.
«Если бы только он знал!» — с горечью думала Грейсила.
Впервые она смотрела на мачеху не как на жену отца или старшую по возрасту, а как на женщину, причем женщину непристойного поведения, и с удивлением обнаружила, что мачеха очень привлекательна.
Теперь Грейсила была готова поклясться, что в ее манере говорить, глядеть и двигаться, поводя красивыми мраморными плечами, было что-то показное, нарочитое.
Поднимаясь к себе, девушка гадала, что же ей теперь делать, как избежать этой ужасной свадьбы. Она понимала, что единственный выход — это побег.
Как она скажет правду отцу? Да и вправе ли она говорить? И кто ее станет слушать?
Грейсила знала: все ее протесты по поводу свадьбы будут списаны на нервное расстройство или чрезмерную стыдливость. Все ее доводы, совершенно недоказуемые, не примут во внимание.
Она не могла допустить, чтобы ее мужем стал человек, который ее совсем не любит. Не хотела быть ширмой для любовников и не собиралась выходить замуж лишь для того, чтобы герцог и мачеха имели возможность беспрепятственно заниматься любовью!
