Дэнис Аллен - Настоящий джентльмен
– Очень хорошо, – кивнул Джулиан. – А теперь… дай подумать. – Он воздел глаза к потолку, словно надеялся найти там подсказку, потом, прищурившись, посмотрел на девушку: – Мисс Дарлингтон, вы оправдываете лорда Байрона?
– Да. – Саманта упрямо вскинула подбородок.
– Неправильно, Сэм! – рявкнул Джулиан. – Обсуждая поэта в приличном обществе, ты не можешь отзываться о нем положительно. Он распутник.
– Но мне нравятся его произведения. – Сэм насупилась. – «Шильонский узник», например. Кроме того, приличное общество состоит из лицемеров, Джулиан. Многие из них сами распутники.
– Безусловно. Но это не подлежит обсуждению. Пойдем дальше. Как часто можно употреблять французские фразы?
– Сколько угодно. Только я должна быть совершенно уверена в правильности их значения и применимости к ситуации, иначе совершу faux pas[1]. N'est-ce pas?[2] – Девушка вопросительно подняла брови.
Наставник небрежно кивнул головой:
– Oui[3]. Отлично, Сэм. Tres biеn[4].
Сэм позволила себе самодовольную улыбку, но Джулиан ее не видел. Он мерил шагами комнату, задумчиво поглаживая подбородок. Внезапно он остановился перед Присс и Нэн. Застигнутые врасплох, женщины вытянулись в струнку.
– Как у нее с шитьем… есть успехи?
– Значительные, Джулиан, – ответила Нэн, кивая так энергично, что кружевной головной убор на шапке ее белоснежных волос запрыгал. – Эту наволочку, – женщина взяла с дивана подушку, – вышила она. Разве не прелесть?
– Как насчет рисования? – строго спросил Джулиан, лишь мельком взглянув на живописную россыпь ярких цветов и райских птиц.
Присс бросилась к мольберту у окна и вернулась с акварелью.
– Это называется «Котенок в папоротнике». Мы с Нэн считаем, что весьма остроумно. А ты что скажешь, Джулиан?
Бросив взгляд на картину, Джулиан сдвинул брови, вытащил монокль и стал внимательно ее рассматривать.
– Сойдет, – фыркнул он. – Как игра на фортепьяно и пение?
Нэн и Присс сконфуженно переглянулись и беспомощно развели руками.
– Мы очень надеемся, что никто не попросит ее играть, – обронила Присс.
– Но ее речь значительно улучшилась, – вставила Нэн, желая сменить тему. – Теперь она говорит как настоящая леди.
– У меня было всего три месяца, чтобы научиться петь и играть на фортепьяно, – поспешно добавила Саманта. – Учитывая это, Джулиан, я не считаю, что так уж скверно играю и пою.
– Но и не так уж хорошо, – возразил Джулиан. – Она отлично держится в седле и превосходно танцует, – продолжил он, словно не замечая обиженного вида девушки. – Будем надеяться, что с другими партнерами она будет танцевать так же красиво, как и со мной.
– С вами, Джулиан, – произнесла Присс с нежной улыбкой, – любая партнерша будет смотреться великолепно.
– Не льстите ему, тетя Присси, – сказала Сэм, скрестив на груди руки. – Он и так излишне самоуверен.
И не зря, подумала она про себя. Девушка стояла посреди роскошно убранной гостиной и ждала ответной реакции учителя на свое насмешливое замечание. Но, как и следовало ожидать, ее постигло разочарование, поскольку Джулиан пропустил колкость мимо ушей. Редко встретишь человека с подобной выдержкой и самообладанием.
Последние три месяца Саманта проводила большую часть времени в обществе Джулиана и была от него без ума, она продолжала испытывать перед мужчиной благоговейный трепет. Вот и сейчас она исподлобья смотрела на его высокую фигуру, резко выделявшуюся на фоне бархатных штор на окне, ниспадавших за его спиной мягкими золотистыми складками. Девушке страстно хотелось, чтобы этот мужчина гордился ею. Больше всего на свете она мечтала заслужить его похвалу и одобрение. Только вряд ли он способен чем-либо восторгаться.
На бал Джулиан оделся соответственно случаю – во все черное – и был невероятно элегантен. Сюртук и панталоны сидели на нем безукоризненно. На его безупречном костюме не было ни единой морщинки, на сверкающих лакированных туфлях – ни одной пылинки. Бриллиантовая булавка на белоснежном галстуке и золотые часы сияли.
Его лицо с тонкими чертами патриция оставалось непроницаемым… Но Сэм-то знала, что за внешней невозмутимостью скрывались глубокие чувства и умение сопереживать. Девушка поклялась себе стать той женщиной, которая заставит его забыть о сдержанности и выплеснуть свои чувства наружу.
Свои собственные эмоции она в эти дни почти не скрывала. Предстоящий бал был для нее настоящим испытанием. К тому же она отчаянно скучала по Аманде.
– Она не могла бы тебе ничем помочь.
Девушка вздрогнула и поймала на себе проницательный взгляд внимательных глаз Джулиана. Он вновь прочитал ее мысли, но ей не хотелось в этом признаваться и тем самым льстить его самолюбию. Тетушки и без нее достаточно в этом плане поработали.
– О чем ты, Джулиан? – поинтересовалась Сэм, сосредоточенно разглаживая складку на юбке.
– Ты отлично знаешь, – обронил он небрежно. – Ты скучаешь по сестре… и я понимаю тебя. Но раз даже в такой день она не приехала в Лондон, значит, у нее есть на то веские причины, и ты это знаешь.
– Не понимаю, почему Джек так быстро сделал ей ребенка! – взорвалась Саманта. Долго сдерживаемые эмоции прорвались наружу. – Во время медового месяца, когда люди должны получать удовольствие от жизни!
Присс зашипела на нее, а Нэн не могла скрыть тайной улыбки, хоть и поднесла ко рту пухлую ручку в перчатке.
– Саманта, дорогая, – пустилась Нэн в объяснения, – многие невесты э…э беременеют во время медового месяца. Именно потому, что получают удовольствие. Кто знал, что у Аманды появится угроза выкидыша и что врачи пропишут ей постельный режим. Ты же читала ее письмо, милая. Она не меньше тебя сожалеет, что не может быть с тобой в такой важный для всех нас момент. Ты же не хочешь, чтобы она подвергала опасности свое здоровье или здоровье ребеночка.
– Конечно, нет, – промолвила Сэм со вздохом.
– Полагайся на нас, своих теток, если, конечно, ты нас таковыми считаешь. Хотя фактически мы не родственницы, поскольку приходимся Аманде тетками по материнской линии, но мы любим тебя, дорогая Саманта. Не бойся, мы тебя не покинем и будем следовать за тобой неотступно. И Джулиан будет рядом. Никто лучше маркиза Серлинга не представит тебя обществу. К тому же он твой ментор и покровитель.
– Это-то и плохо. – Сэм нахмурилась.
– В чем дело, сорванец? – ледяным тоном спросил Джулиан.
– Меня обучал манерам лучший из лучших, – пролепетала Сэм, все еще не смея поднять глаз. – Если у меня вдруг вырвется бранное слово, или я сделаю грамматическую ошибку, или спутаю в танце фигуры, или наступлю партнеру на ногу, мне, кроме себя самой, винить будет некого. Но хуже всего то, что я опозорю тебя, Джулиан!
