Барбара Картленд - Нежеланная женитьба
Герцог лишь насмешливо улыбнулся. Он отлично знал, что большинству из тех женщин, с которыми он имел дело, никакая защита не требовалась, они вполне были в состоянии позаботиться о себе сами.
И все же им было приятно постоянно ощущать его власть над собой.
На следующее утро после бала в Букингемском дворце герцог поднялся по обыкновению рано и отправился на конную прогулку в парк.
Там уже было довольно много наездников и несколько наездниц. Герцог подумал, что было бы лучше, если бы Элин здесь поделилась с ним своим секретом, если таковой, конечно, имеется. Правда, появляться в парке одной, без сопровождения мужа или конюха, ей было бы неприлично.
Герцог позавтракал у себя дома на Парк-лейн, а затем просмотрел целую кипу бумаг, которые ему принес на подпись секретарь.
Потом он посетил собрание владельцев английских гончих, которое проходило в доме герцога Бьюфорта.
Так прошло время до обеда. Герцог не стал возвращаться домой, а пообедал в Уайтс-клубе, выслушав заодно последние сплетни, которыми только рады были поделиться с ним члены клуба. Здесь он получил также несколько приглашений, но поскольку знал, что в половине пятого должен быть в Лэнгстоун-Хаусе, отмел их все и поехал скоротать время в павильон, где светские щеголи играли в крикет. Понаблюдав немного за игрой, герцог наконец отправился на Гросвенор-сквер.
Прибыл он в Лэнгстоун-Хаус с опозданием.
Десять минут после назначенного срока графиня металась по гостиной из угла в угол вне себя от ярости. Она никак не могла понять — то ли приехать к ней домой герцогу не позволяют какие-то принципы, ей неведомые, то ли он ее уже бросил.
У герцога была одна особенность, неизменно выводившая его любовниц из себя, — они никогда не были уверены в том, что он поступит именно так, как они от него ждут.
Когда дело касалось его интересов, он обычно руководствовался только ими.
Элин Лэнгстоун отлично знала — если ему взбредет в голову, что ей не следовало приглашать его к себе домой на чашку чая, он, не колеблясь ни минуты, займется другими делами и без всякого угрызения совести оставит ее тщетно дожидаться своей особы.
Она ненавидела эту его черту, ведь другие мужчины из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя хоть мимолетное ее внимание.
Ненавидела, однако, несмотря на это, любила его, к сожалению, еще сильнее.
Как бы она на него ни сердилась, стоило ему лишь прикоснуться к ней, как ее сердце начинало биться с удесятеренной силой, и через секунду она уже горела огнем желания и мечтала лишь об одном: чтобы он поскорее заключил ее в свои объятия.
— Ну почему он не такой, как все остальные, хотела бы я знать! — в сердцах воскликнула графиня, останавливаясь перед зеркалом.
Взглянув на свое отражение, она с облегчением вздохнула — беспокоиться нечего, она, несомненно, самая красивая женщина в Лондоне.
Ее внешность была даром Божьим, и Элин всегда была благодарна Господу. Красота вселяла в нее уверенность в том, что она сможет удержать любого мужчину столько, сколько ей заблагорассудится.
За исключением, естественно, герцога.
Когда он уходил от нее после нескольких часов страстных любовных утех, у графини возникало недоброе чувство, что, возможно, она никогда больше его не увидит.
Ей хотелось вцепиться в него и заставить поклясться, что он любит ее горячо, пылко и что любовь эта никогда не угаснет. Но она тут же одумывалась, понимая, что этим герцога не удержишь. Наоборот, она сможет привязать его к себе, только если он будет считать себя свободным и вольным уйти, когда заблагорассудится.
Длительный опыт общения с мужчинами правильно подсказывал ей линию поведения с герцогом. По крайней мере так она считала. Однако герцог разительно отличался от остальных любовников, которые у нее когда-либо имелись, и графиня понимала — стоит ему захотеть бросить ее, как он это сделает, и никакие слезы и мольбы его не удержат.
— Но ведь он любит меня, конечно, любит, — проговорила графиня, глядя в зеркало.
В своих глазах она увидела вопрос, на который не знала ответа.
Внезапно за спиной у нее распахнулась дверь, и послышался голос дворецкого:
— Его сиятельство герцог Тайнмаут, миледи.
— Какой приятный сюрприз! — обернувшись, воскликнула графиня деланным тоном и устремилась навстречу герцогу, протягивая руку.
— Мы не будем дожидаться остальных гостей, Дэльтон, — сказала она дворецкому. — Они что-то запаздывают. Несите чай.
— Слушаюсь, миледи.
Как только за дворецким закрылась дверь, герцог, поднеся к губам руку графини, спросил:
— Ты еще кого-то ждешь?
В глазах его появились веселые искорки.
— Да так, должны еще подойти гости, — беспечно отозвалась она.
— Ах ты моя очаровательная лгунья, — улыбнулся герцог. — Однако жду от тебя объяснений. Почему ты решила, что мне так необходимо прийти сегодня к тебе?
— Прошу тебя, садись.
Элин уселась на обитую парчой софу, позади которой стояли букеты живых цветов, выгодно оттенявшие ее ослепительную красоту. Герцог расположился напротив.
Они подождали, пока слуги накроют на стол, и как только за ними закрылась дверь, Элин, не дотронувшись до своей чашки, наклонилась к герцогу и тихим голосом сказала:
— Мне необходимо было с тобой встретиться, а другого способа я не знаю.
— К чему такая спешка? Мы ведь собирались увидеться в конце недели.
— Я помню, — ответила Элин, — и ты не представляешь, как я жду этой встречи. Но, любимый мой, случилось нечто ужасное, и ты должен узнать об этом как можно скорее!
Голос ее звучал настолько взволнованно, что герцог насторожился:
— Так говори же!
Графиня, на секунду задержав дыхание, выпалила:
— Королева вбила себе в голову женить тебя на Софи, принцессе Саксонской и Готской.
Герцог похолодел.
Он во все глаза смотрел на графиню, не веря своим ушам.
— Откуда тебе это известно? — наконец спросил он.
— Принц сказал об этом Джорджу вчера утром и добавил, что он не возражает, поскольку девица его кузина.
— Ты уверена?
— Ты же знаешь, Джордж никогда ничего не придумывает, да к тому же он просто счастлив от этого. Как я тебе уже говорила, он считает, что мы с тобой слишком много времени проводим друг с другом.
Герцог поднялся и, опершись рукой о каминную плиту, взглянул на огонь. Но не трепещущие язычки пламени стояли у него перед глазами, а круглое, ничем не примечательное лицо принцессы Софи, с которой он познакомился месяц назад в Букингемском дворце.
Она приехала в Англию по приглашению принца, и королева в угоду своему обожаемому супругу принялась кудахтать над ней, как наседка.
