Анна Голон - Анжелика. Тулузская свадьба
— Простите меня, — пробормотала она. — Я, наверно, кажусь вам чересчур импульсивной, но я не знала… я не знала…
— Чего вы не знали, сердце мое?
Так как она не ответила, он прошептал:
— Вы не знали, что поцелуй может быть таким сладким?
Анжелика встала и прислонилась к входу беседки. Убывающая луна была цвета золота и медленно тонула в реке. Должно быть, она пробыла в саду уже несколько часов. Анжелика была счастлива, невероятно счастлива. Все вокруг утратило смысл, кроме желания еще хоть раз пережить эти упоительные часы.
— Вы созданы для любви, — шептал ей трубадур. — Стоило мне коснуться вашей кожи, я понял это. Тот, кто сумеет разбудить ваше прелестное тело, приведет вас к вершинам сладострастия.
— Замолчите! Вы не должны мне этого говорить. Я замужем, и вам это известно, а супружеская измена — грех.
— Но еще больший грех, когда такая красавица, как вы, выбирает себе в мужья хромого сеньора.
— Я не выбирала его, он меня купил.
Анжелика тотчас пожалела об этих словах, мгновенно разрушивших безмятежность момента.
— Спойте еще, — с мольбой попросила она. — Еще один только раз, и потом мы расстанемся.
Певец встал, чтобы взять гитару, и что-то необычное мелькнуло в его движениях, что-то, что смутило Анжелику. Она присмотрелась к нему чуть внимательнее и вдруг, сама не понимая почему, испугалась. Пока трубадур пел, очень тихо, с неясной тоской в голосе, она пристально его изучала.
Только что, в его объятиях, у нее на мгновение возникло ощущение чего-то знакомого, и теперь она вспомнила, что именно: в дыхании певца смешивались запах фиалок и своеобразный аромат табака… Граф де Пейрак тоже иногда жевал фиалковые пастилки… И курил… Ужасная догадка пронзила Анжелику… Только что, вставая за гитарой, мужчина как-то причудливо оступился…
Анжелика закричала, сначала от ужаса, потом от ярости, и в гневе обрывая ветки жимолости со стен беседки, стала топтать их ногами.
— О! Это невыносимо, невыносимо… Это чудовищно… Снимите вашу маску, Жоффрей де Пейрак… Прекратите этот маскарад, или я выцарапаю вам глаза, я вас изничтожу, я вас…
Песня резко оборвалась. Гитара издала скорбный стон и затихла. Под бархатной маской блестели белоснежные зубы графа де Пейрака; он хохотал.
Граф подошел к жене своей неровной походкой. Анжелику обуревал страх, но гораздо сильнее ее душила ярость.
— Я выцарапаю вам глаза, — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Жоффрей взял ее за руки, не переставая смеяться.
— Что же останется от ужасного хромого сеньора, если вы еще и выцарапаете ему глаза?
— Вы солгали мне с неслыханной наглостью. Вы заставили меня поверить, будто вы… Золотой голос королевства.
— Я и есть Золотой голос королевства.
Но так как она в растерянности смотрела на него, добавил:
— А что вас так удивляет? Природа наделила меня кое-какими способностями. Потом я учился у самых именитых маэстро Италии. Пение — это искусство, принятое в обществе, и в наши дни им увлечены многие. Признайтесь честно, дорогая моя, вам не понравился мой голос?
Анжелика отвернулась и быстро вытерла слезы досады, которые бежали по щекам.
— Как вышло, что я ничего не знала о вашем даре и до этого вечера даже не подозревала о нем?
— Я просил, чтобы вам о нем не говорили. Но, возможно, вы сами не так уж стремились обнаружить мои таланты?
— О, это невыносимо! — повторила Анжелика.
Но первый момент ярости прошел, и внезапно ей тоже захотелось смеяться. Подумать только, до какого цинизма нужно дойти, чтобы склонить ее к измене ему с ним же самим! Он и в самом деле дьявол во плоти! Сущий дьявол!
— Я вам никогда не прощу этой гнусной комедии, — проговорила она, поджав губы с достоинством, на которое только была способна.
— Я обожаю разыгрывать комедии. Видите ли, моя дорогая, судьба не всегда была ко мне благосклонной, надо мной часто насмехались, и вот теперь я, в свою очередь, испытываю бесконечное удовольствие, насмехаясь над другими.
Невольно Анжелика с тревогой взглянула на его лицо, скрытое маской.
— Неужели вы всего лишь посмеялись надо мной?
— Не совсем так, и вы это прекрасно знаете, — ответил он.
Не говоря больше ни слова, Анжелика развернулась и пошла прочь.
— Анжелика! Анжелика! — тихо позвал Жоффрей.
Граф, словно загадочный итальянский Арлекин, стоял на пороге беседки, прижимая палец к губам.
— Пощадите меня, мадам, не рассказывайте никому об этой истории, даже вашей любимой служанке. Если узнают, что я оставляю моих гостей, переодеваюсь трубадуром, надеваю маску, и все это только для того, чтобы украсть поцелуй с уст моей собственной жены, меня поднимут на смех.
— Вы просто невыносимы! — выкрикнула Анжелика и, подобрав юбки, побежала по песчаной аллее. Уже на лестнице она поняла, что смеется.
Как и в первую брачную ночь, она раздевалась, нервно срывая застежки и раня пальцы булавками. Но сегодня ночь была совсем другой. Она ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Малейшее прикосновение простыней обжигало ее и без того пылающее тело. Лицо в маске, израненное лицо, безупречный профиль мелькали и кружились перед нею. Какую тайну скрывает этот мистификатор? Ее охватывало негодование, но ему на смену тут же приходило воспоминание о наслаждении, испытанном в его объятиях, и наполняло Анжелику сладостной истомой.
«Вы созданы для любви, мадам…»
Постепенно она уснула. Ей снились глаза графа де Пейрака, горящие огнем страсти, и она видела, как в них танцуют языки пламени.
Глава 9
В отсутствие Жоффрея
Анжелика решила провести день в домике на Гаронне. После разыгранного мужем отвратительного фарса она была не в настроении заботиться о приеме «его» гостей и о поддержании великолепия в «его» дворце, куда непременно вновь притащатся все эти веселые гуляки. Ее охватила какая-то странная усталость, и она снова уснула.
Две незнакомые служанки пришли разбудить ее ближе к полудню. Это были молодые крестьянки из соседней деревни, которые обычно прислуживали в домике на Гаронне, когда приезжали хозяева.
Марго заранее предупредила их о том, что мадам де Пейрак прибыла и отдыхает.
Девушки должны постоянно быть к услугам графини, заботиться о ее комфорте, ванне, еде, а когда госпожа пожелает вернуться в Тулузу, предупредить, что эскорт — портшез, карета или лошади в конюшнях — собран и дожидается ее распоряжений.
Анжелика блаженно вздохнула. Она была счастлива провести этот день в одиночестве. Сцена в беседке смутила ее, а при одном воспоминании о золотом голосе, доносящемся из тени деревьев, она дрожала. Анжелика почему-то решила, что он чужеземец, бродячий певец, чья слава опережала его, преодолевая дороги и горные вершины. Она же видела его простые пыльные ботинки, прикасалась к поношенному плащу из грубой ткани. Она искренне поверила словам певца о том, как сильно он был разочарован, не встретив самую красивую женщину Тулузы в отеле Веселой Науки, тем более и Марго говорила ей, что прибудет знаменитый трубадур, Золотой голос королевства.
