Сюзан Робинсон - Леди Смелость
Кристиан сжал сильнее предмет, который держал в руке.
— У вас находится Полли?
Подобная возможность даже не приходила ему голову. Это была настоящая катастрофа.
— Она и еще этот худой как жердь разбойник, который отказывается признавать Папу.
— Иниго-Ловкач. — Кристиан едва расслышал собственный голос, настолько тихо он прозвучал.
— Оба они еретики.
— О, Ваше величество, нет! — воскликнула Нора. Все это время ее не было слышно, и королева с Боннером, совершенно забывшие о присутствии девушки, уставились на нее так, словно вдруг заговорил один из покрывавших стены гобеленов. — Простите мне мою смелость, Ваше величество, — Нора бросилась в ноги Марии, — но его преосвященство ошибается.
— Я знаю, что есть ересь и что нет! — взревел Боннер.
— Разумеется, ваше преосвященство. — Голос Норы дрожал, и все же она не замолчала. — Но лорд Монфор общается с этими разбойниками с особой целью.
— Чем можно оправдать общение с приспешниками дьявола, Нора? — вопросила королева.
— Конечно же, стремлением спасти их от ереси, в которой его обвиняют, Ваше величество.
Кристиан возвел глаза к потолку. Господи, ну почему она не ведет себя как мышь и лезет на рожон, продолжая рисковать жизнью? Они никогда не поверят ее сказке, если только он не придет ей на помощь. Нора между тем, с каждым мгновением смелея все больше, сочиняла дальше свою историю.
— Вот уже несколько месяцев лорд Монфор направляет их на пути к истинной вере, Ваше величество. Помните, как вы всегда сокрушались по поводу того, что наше высшее сословие сбивает с пути истинного простых людей, которых Господь вверил их попечению? Ваши слова проникли лорду Монфору в душу. Он пытается приобщить к истине тех, кто в ней более всего нуждается.
— Чушь! — воскликнул Боннер. — Все это только слова, с помощью которых он пытается отвести глаза добродетели. Все свое время он проводит в пьянках, якшаясь с грешниками, потому что он сам грешен. Взгляните на лицо его греха, Ваше величество.
Боннер подал знак стоявшим у дверей стражникам. В следующее мгновение двери распахнулись, и, отброшенный сильной рукой, в зал влетел человек и упал лицом вниз на пол рядом с Кристианом. Кристиан рванулся к нему и перевернул на спину. Это был Иниго. Глаза его распухли и превратились в щелочки, губы были разбиты. Он зашелся в кашле, и на губах у него тут же выступила кровь. Все время, пока не прошел приступ кашля, Кристиан обнимал друга за плечи, не давая упасть. Наконец Иниго успокоился, и, подняв глаза на епископа, Кристиан молча пообещал себе прикончить негодяя.
Боннер улыбнулся.
— О, Ваше величество, этот человек как раз из тех людей, которых пытался просветить лорд Монфор! — воскликнула Нора. Она все еще стояла на коленях перед королевой, и лицо ее было мертвенно-бледным. — Его зовут Иниго-Ловкач.
— Откуда это тебе известно, девушка?
— Лорд Монфор просил порекомендовать ему священника, к которому он мог бы обратиться за помощью. И… и он также хотел, чтобы я помогла ему подобрать четки для Иниго.
— Все ложь! — вскричал Боннер. — Вор наставляет вора, вот как это называется. Лорд Монфор недостаточно добродетелен для подобной миссии.
Кристиан снял с себя плащ и накрыл им Иниго, после чего встал и повернулся лицом к епископу.
— Вы правы, ваше преосвященство, но в таких делах я не полагаюсь на свою добродетель. Я полагаюсь на это.
Он снял с себя цепочку. На ней висел усыпанный бриллиантами золотой крест. Перевернув крест, Кристиан положил его на ладонь и протянул королеве. С обратной стороны на кресте была выгравирована надпись:
«Кристиану. Генрих, король».
Медленно Мария поднялась, не отрывая глаз от креста. Протянув руку, она коснулась выгравированной надписи, и из одного глаза у нее выкатилась слеза.
— Он подарил его мне спустя несколько месяцев после того, как я пел для него, — сказал тихо Кристиан. — Чтобы показать, по его собственным словам, что Господь награждает тех, кто ему служит, лучше, чем дьявол. А сейчас я пытаюсь спасти души воров и разбойников, обучая их истинной вере. Признаю, их трудно в чем-либо убедить, Ваше величество, и я ничего не мог добиться, пока однажды не показал им дар короля Гарри. Поначалу, как и следовало ожидать, их привлекли лишь бриллианты и золото, но по крайней мере, они стали внимать моим словам.
Он затаил дыхание, глядя на королеву, которая по-прежнему не сводила глаз с креста. Внезапно она пробормотала что-то об отце и о Господе и, стиснув в руке крест, произнесла:
— Я вам верю.
Склонив голову набок, Кристиан улыбнулся Марии.
— Такая ангельская улыбка, милорд, когда, как мы хорошо знаем, по природе своей вы скорее бесенок. — Королева взяла у Кристиана цепочку и, надев ее ему на шею, возложила руку на голову молодому человеку. — Я полагаю, сам Господь говорил с вами устами нашего отца и госпожи Бекет. Ступайте же и заберите с собой нашу Нору и своего бродягу. Недоразумений для одного дня было достаточно. Но, — Мария подняла палец, — запомните. Нам не нравится, что вы бегаете за девушкой, которая обручена. Декорум, милорд. Соблюдайте декорум.
И с этим последним предупреждением Мария удалилась в свою спальню. Кристиан взвалил на плечо Иниго и зашагал вслед за Норой к выходу. Епископ не отставал от них, рассыпаясь в извинениях, пока перед ними не закрылась дверь в королевские покои. Тут он остановился и, пропустив Нору, загородил Кристиану дорогу.
— Д’Атека говорил, что ум твой так же гибок, как и тело.
— Какое отношение ко мне имеет д’Атека?
— Никакого. Но помяни мои слова, Кристиан де Риверс. Ты погряз в пороках и ереси. На твоем месте я начал бы готовить себя к мученичеству, так как если когда и была на свете душа, нуждающаяся в очищении огнем, так это твоя.
— Чума на тебя, Боннер. И да упаси меня Господь от тех, кто осмеливается судить там, где только Он один судья.
Только выйдя в холл и услышав, как Нора отдает приказание позвать слуг с носилками, Кристиан окончательно поверил, что ему удалось избежать ловушки Боннера. Нора стояла к нему спиной, занятая разговором с лейб-гвардейцем. Господи, она спасла его. Конечно, он и сам сумел бы себя спасти, но она готова была пожертвовать ради него жизнью! Мысль эта вызвала в его душе целую бурю чувств. Здесь был и гнев, и изумление, и страстное желание забыть в ее объятиях о всех своих страхах и ярости.
— Я, кажется, схожу с ума, — пробормотал он.
Стараясь отвлечься от мыслей о Норе, он опустил глаза на лежащего без сознания у его ног Иниго. Кто же все-таки устроил эту чудовищную западню? У Боннера, несомненно, никогда не хватило бы мозгов придумать такое одному. К счастью, его маленькая мышка, обратившаяся вдруг в дракона, разрушила западню, прежде чем он в нее угодил.
