Валери Кинг - Виньетка (Влюбленный повеса)
Джейн смотрела ему вслед и думала, что он очень удачно выбрал костюм. Но вид его полуобнаженного мускулистого тела живо напомнил ей недавнюю сцену у источника. В сердце шевельнулось безумное желание вновь погрузиться вместе с Торпом в теплые струи. Сладостные воспоминания о том, как они занимались любовью в воде, заставили ее тело содрогнуться от наслаждения.
Джейн моргнула и поспешно отвела взгляд. Ей не хотелось, чтобы Торп хоть на мгновение заметил ее интерес к нему. Сегодня он еще огорчен их объяснением после приключения у источника, но завтра может вновь приняться за свои штучки. Джейн твердо решила прекратить всякие отношения с Торпом — тем более что их легкий флирт перерос в нечто большее. Жаль только, что каждый раз, когда она видела Торпа, мысли Джейн начинали крутиться вокруг событий первой ночи в Чаллестоне или вокруг купания в источнике…
Джейн была страшно сердита на себя. Еще никогда в жизни собственные мысли не казались ей такими безнравственными! Торп мог просто улыбаться ей, или подмигнуть, или пошевелить бровью — и все ее существо охватывала неуемная страсть к этому мужчине!
Оставалось надеяться, что она успокоится, когда наконец между нею и Фредди все будет решено, они покинут Чаллестон и Торп уже никогда, никогда больше не сможет искушать ее.
Пока Джейн находилась во власти своих нелегких размышлений, лорд Сомеркоут убрал еще один стул и предложил игрокам сомкнуть ряды — уже весьма поредевшие.
Вновь зазвучал многострадальный Моцарт. Поток соревнующихся опять заструился по сверкающему паркету бального зала.
Волшебные звуки рассыпались в воздухе пригоршней хрусталиков, передавая это волшебство участникам маскарада. Но очень скоро музыка оборвалась. Теперь вместо Моцарта в зале звучали крики и смех игроков.
Джейн уселась на стул одной из первых и успела понаблюдать за борьбой, пытаясь угадать, кто станет следующей жертвой. Схватка продолжалась. Стулья захватывались с боем один за другим. Лишним на сей раз оказался лорд Сомеркоут, которого не выручил и его облик Шекспира — черная бородка клином, усы и бордовый вельветовый камзол со словом «Поэт», вышитым на одном из лацканов. Он был бы совсем неплох в роли великого драматурга, если бы не ноги — длинные, тоненькие, старческие, затянутые в черные чулки, — они делали лорда похожим на ворону. Лорд Сомеркоут вежливо поклонился своей жене, занявшей перед самым его носом последнее свободное место, но, вместо того, чтобы отойти к зрителям, замер, впервые как следует рассмотрев ее костюм.
А посмотреть было на что. Леди Сомеркоут нарядилась пастушкой. Голубое шелковое платье, надетое поверх полотняной нижней юбки, было совсем коротеньким и оставляло открытыми лодыжки. Никогда прежде леди Сомеркоут не носила платьев с таким глубоким смелым вырезом. Узкая полоска прозрачных кружев не столько скрывала, сколько подчеркивала все ее прелести, доступные любому любопытному взгляду. Лорд Сомеркоут ошарашенно уставился на обнаженную грудь своей жены и поклонился вторично. Брови его при этом удивленно задрались, и краска залила шею. Он недоуменно прокашлялся и потащил в сторону очередной стул.
Опять, еще быстрее, зазвучал Моцарт.
Играющие припустили рысью.
Но вот музыка оборвалась — и Джейн удалось и на этот раз усесться на стул!
Стоять остался Фредди. Его бледное лицо, прикрытое черной полумаской, покрылось пятнами. Он был одним из трех мужчин, пришедших на бал не в маскарадном костюме. Чуть раньше он совершенно серьезно объяснил Джейн, что не может переодеться другим человеком, поскольку в глубине души уверен, что подобное перевоплощение может пагубно сказаться на нем и даже привести к разрушению его духовной сущности.
Джейн тогда недовольно поморщилась. «Вот пустомеля!» — подумала она и предположила, что Фредди просто поленился придумать себе костюм и теперь прикрывается заумными философскими рассуждениями.
Фредди ее раздражал. Опять раздражал!
Торп был даже доволен тем, что вылетел из игры. Теперь он мог спокойно наблюдать за Джейн, и никто его не уличил бы в излишнем любопытстве: ведь он следил за игрой.
Джейн в своем костюме Клеопатры казалась олицетворением силы и женственности. Костюм этот состоял из длинной шелковой красной туники, надетой поверх полотняной белой юбки. Прелестную фигуру подчеркивал витой золотой шнур — он начинался от декольте, прямо из ложбинки между круглыми полными полушариями грудей, спускался к животу и опоясывал талию. Обе груди прикрывали чашечки, вытканные золотистым шелком. Они должны были имитировать металлические украшения, которые носили царицы древнего Египта. Блестящая змейка из металлической фольги была обернута вокруг черного парика; сверкающие браслеты из дутого золота на запястьях завершали костюм — экзотический и оригинальный. Вид Джейн, облаченной в костюм Клеопатры, каким-то загадочным образом вызывал у Торпа воспоминания о горячих источниках и о первой ночи, проведенной в Чаллестоне, — той самой ночи, когда он так дерзко и счастливо обманул ее.
Все чувства Торпа были обострены, пока он наблюдал, как Джейн упорно борется за титул Чемпиона Музыкальных Стульев. Она двигалась удивительно легко, грациозно и успевала занять свободный стул еще до того, как в воздухе растает последний звук оркестра. Перед глазами Торпа мелькали ее шелковые расшитые красные туфельки; несколько раз ему повезло увидеть ее стройные икры.
Музыка играла, замолкала, и Джейн всякий раз первой выскакивала из круга соперников, чтобы занять синий стул. Торп смотрел на нее, и у него в груди росло страстное напряжение.
Она явно наслаждалась игрой, соперничеством; явно была уверена, что приз достанется ей.
«До чего же мы похожи!» — подумал Торп, чувствуя, как теплая волна расплывается у него под сердцем. Внезапно ему захотелось снова поцеловать Джейн, ощутить ее упругое, спелое тело, тесно прижатое к его телу… Он тряхнул головой. Странно, но он по-прежнему страстно хочет ее — несмотря на то, что она решила продолжать свою охоту за Фредди. Неужели она совсем не знает себя?! Торп не мог выносить, когда Джейн начинала убеждать его, какой хорошей женой она станет для Уэйнгрова. Какая чушь!
Раньше, до того, как они встретились у источника, он еще мог позволить ей сделать выбор в пользу начинающего гения английской поэзии. Но после этого все переменилось. Они любили друг друга так, что теперь все потуги Джейн сделать Уэйнгрова своим мужем в глазах Торпа выглядели как самое гнусное лицемерие. Для Джейн Амбергейт существовало лишь одно достойное ее место, и этим местом была постель Торпа — только так, и никак иначе! И пока они будут вместе…
