Барбара Картленд - Замок в ущелье
Он посмотрел на Леону, затем медленно перевел взгляд на лорда Страткерна.
— Вас я не приглашал сюда, Страткерн, — проговорил герцог после минутной паузы.
— Вам должно быть прекрасно известно, что привело меня сюда, — ответил лорд.
— Мне ничего не известно! — заявил герцог. — И я уже сказал вам раньше: все, что происходит в моем графстве, на моей земле и в моем замке, — это мое дело, только мое, и вы не имеете никакого права совать сюда свой нос!
— Сейчас это также и мое дело, — спокойно, не повышая голоса, ответил Страткерн. — И, так как я собираюсь по-хорошему обсудить с вами это дело, ваша светлость, то, полагаю, нам не следует примешивать сюда наши прошлые разногласия и споры.
— В последний раз, когда мы говорили с вами, — произнес герцог, — я объяснил вам, что нам больше нечего сказать друг другу и что если вы и ваш клан посмеете встать на моем пути, я уничтожу вас, как пылинку, сотру в порошок и вы перестанете существовать. Я не вижу причин менять свое решение.
— Однако такие причины есть, ваша светлость, — мягко возразил лорд Страткерн. — Сейчас мы оба должны подумать о судьбе Леоны Гренвилл.
— Вас ее судьба не касается, и вам нечего о ней думать, — резко ответил герцог.
— Это не так, — произнес лорд Страткерн, — и поскольку, как я уже сказал вам, наша вражда не принесет нам сейчас никакой пользы, а только повредит Леоне, я хотел бы изложить вам мои соображения спокойно и мирно.
Он чуть помолчал, потом спросил, все так же не повышая голоса:
— Разрешите, я присяду?
— Нет! — почти прорычал герцог. — Вы явились сюда без моего разрешения. Я не приглашал вас, и если вы немедленно не покинете мой замок, я позову моих слуг, и они выставят вас отсюда силой!
Леона задрожала, с такой яростью герцог проговорил все это.
Лорд Страткерн, чувствуя ее волнение, отпустил ее руку и подошел поближе к герцогу.
— Я пытаюсь поговорить с вами спокойно, разумно обсудить положение и прийти к какому-то взаимоприемлемому соглашению, ваша светлость, — проговорил он. — Можете ли вы выслушать то, что я собираюсь сказать вам? Позвольте Леоне выразить свое мнение, объяснить вам свой взгляд на это дело, возможно, вы убедитесь, что то, что вы задумали немыслимо, совершенно невыполнимо!
— Как вы смеете бросать мне вызов, оспаривая мое решение?! — в бешенстве крикнул герцог.
Он свирепо взглянул на лорда Страткерна.
Мужчины стояли лицом к лицу с ненавистью, вызывающе глядя друг на друга. В этот момент Леона услышала у себя за спиной какой-то шорох.
Она подумала, что это, должно быть, вошел слуга, и оглянулась. Увидев того, кто к ней приближался, девушка отчаянно вскрикнула и инстинктивно протянула руку, как бы ища защиты у лорда Страткерна.
Но было слишком поздно!
Слабоумный сын герцога был уже рядом с ней; он подкрался так тихо, что никто не заметил его, пока он не оказался совсем близко от нее.
— Леона — красивая — Леона, — произнес он с безумной улыбкой.
Затем, не обращая внимания на ее отчаянные крики, подхватил ее на руки и понес прочь.
Лорд Страткерн и герцог кинулись к нему, но маркиз уже выбежал из комнаты.
Леона снова закричала, а он, крепко прижимая ее к себе, неуклюже, однако с невероятной скоростью мчался с нею по коридору. Пробежав мимо лестничной площадки, он устремился в переход, уводивший в соседнее крыло здания; он с такой силой сжимал девушку, что она едва могла дышать, только изредка слабо вскрикивая. Леона пыталась вырваться, но руки его были словно стальные крючья; он был нечеловечески, дьявольски силен в своем безумии.
Они были уже в самом конце коридора, когда Леона услышала сзади взволнованные голоса и топот бегущих ног. Маркиз распахнул дверь, ведущую в башню, и девушка успела заметить каменные ступени, уходящие вверх, но тут он стиснул ее еще сильнее, прижав лицом к своей куртке.
На лестнице он споткнулся, и Леона снова попыталась высвободиться из его рук, но тщетно.
Они достигли верхней площадки.
Здесь маркиз на мгновение остановился и сорвал со стены громадный палаш, висевший под щитом.
Герцог рассказывал девушке, когда показывал ей башню, что в древности часовые, наблюдавшие отсюда за передвижением противника, использовали это оружие.
Маркиз вынес Леону на крышу башни и захлопнул за собой дверь.
— Отпустите… меня! — исступленно закричала девушка, но тут же поняла, что так у нее ничего не получится, ведь она имеет дело с сумасшедшим, и криком тут не поможешь.
Она подняла глаза и посмотрела в лицо маркизу.
По тому, как блестели его маленькие глазки, как слюна текла по его отвисшим, мокрым губам, девушка поняла, что он охвачен припадком безумия, и действовать надо крайне осторожно.
— Поставьте меня, пожалуйста, на пол, Эуан, — мягко обратилась она к нему.
— Леона — моя! — прорычал он свирепо. — Моя — жена — нужна — мне!
— Ты делаешь мне больно, — сказала Леона, — это нехорошо.
Спокойный, ласковый тон ее голоса, кажется, подействовал на него.
— Красивая — Леона, — проговорил он. — Милая — красивая — Леона.
Но в глазах его по-прежнему сверкали безумные огоньки, и это пугало девушку.
— Пожалуйста, поставь меня, — умоляющим голосом произнесла она. — Я хочу привести в порядок мои волосы, чтобы быть еще красивее.
Маркиз был так огромен и обладал такой страшной силой, что свободно, без всякого напряжения, мог держать ее одной рукой, так что ей было не шевельнуться.
В другой руке он сжимал палаш.
Медленно, неохотно, он, наконец, опустил ее, и ноги девушки коснулись пола.
Сделав над собой неимоверное усилие, Леона заставила себя улыбнуться ему.
— Спасибо, — сказала она. — Ты очень добрый, Эуан.
— Добрый — для — Леоны, — произнес он, запинаясь. — Моя — жена — моя!
Она попыталась незаметно отодвинуться, опасаясь, что если сделает какое-нибудь резкое движение, он может схватить ее.
Пока он стоял так, пристально глядя на нее, и в глазах его затаенно сверкало что-то, чему Леона не осмеливалась дать названия, дверь на площадку за его спиной внезапно распахнулась.
На пороге стоял герцог.
— Немедленно подойди сюда, Эуан! — приказал он. — Ты меня слышишь? Иди сюда!
Маркиз повернул голову, и Леона с чувством облегчения подумала, что он послушается и подчинится приказанию. Но он шагнул вперед и, внезапно рванувшись, вонзил палаш в грудь своего отца!
Герцог даже не вскрикнул; рот его от удара нелепо приоткрылся, он повалился назад, и слышно было, как тело его покатилось вниз по винтовой лестнице.
