Карен Монинг - Прикосновение горца
– Ну что такое, девочка? Скажи мне, почему ты плачешь?
Она в отчаянии отстранилась от него и спросила первое, что пришло ей в голову:
– А где моя бейсболка? Зачем ты отобрал ее у меня?
Он с недоумением уставился на нее.
– Твоя... что?
– Моя... мой шлем, – поправилась она.
Цирцен подошел к сундуку, стоявшему у окна, и открыл его. Сверху, аккуратно сложенные, лежали ее джинсы и футболка. Бейсболка была там же.
Лиза быстро схватила ее и прижала к груди. Казалось, целая вечность прошла с того дня, когда они с отцом смотрели бейсбольный матч, ели гамбургеры, пили колу, разговаривали, смеялись и громко кричали, подбадривая свою команду. В тот день она решила, что выйдет замуж только за такого мужчину, который будет похож на ее отца. Такого же веселого, внимательного, умного и любящего, готового все свое время отдавать семье.
А теперь Лиза встретила этого великолепного средневекового рыцаря, и, общаясь с ним, она смогла лучше разобраться в своем истинном отношении к отцу. Оказывается, в глубине души она злилась на своего папу. Злилась из-за того, что он был таким беспечным, что не удосужился проверить исправность машины, что не застраховал свою жизнь, чтобы хоть как-то обеспечить семью в случае, если с ним что-то случится. При всем своем обаянии он был словно большой ребенок. Лорд Броуди был совсем другим. Он всегда планировал свое будущее, и если уж он решил жениться, то нет сомнения, что Цирцен сделает все, чтобы обеспечить безопасность и будущее своей семьи, чего бы ему это ни стоило. Он принял бы все меры предосторожности, чтобы защитить своих близких.
– Будь со мной откровенна, – попросил Цирцен. – Если ты скажешь мне, почему ты так отчаянно рвешься домой, я принесу флягу. Это из-за мужчины? – обеспокоенно предположил он. – Но ведь ты говорила, что у тебя никого нет.
Лиза вздохнула. Нервное напряжение, охватившее ее, когда она поджидала Цирцена с ножом в руке, отпустило ее, и Лиза почувствовала невероятную слабость. Она должна была сразу понять, что силой от этого человека ничего не добьешься.
Главная причина, по которой она не хотела говорить о матери, – это боязнь разрыдаться перед этим невозмутимым воином. Но Лиза слишком долго сдерживалась, и теперь ее желание поделиться с кем-то своим горем взяло верх. Она бессильно опустилась на пол.
– Нет у меня никакого мужчины. Это из-за мамы, – прошептала она.
– А что с твоей мамой? – ласково спросил Цирцен, усаживаясь рядом с ней.
– Она... умирает. – Лиза опустила голову, в надежде на то что волосы закроют ее лицо.
– Умирает?
– Да. – Она тяжело вздохнула и продолжила: – У мамы никого нет, кроме меня, Цирцен. Ее дни сочтены. Я заботилась о ней, кормила и работала, чтобы мы могли свести концы с концами. А теперь она совсем одна.
Может, если он будет знать все, то поможет ей вернуться.
– Мы попали в аварию, пять лет назад, когда погиб мой отец. – Лиза задумчиво погладила бейсболку. – Отец купил мне эту кепку за неделю до смерти. Это был последний светлый день в моей жизни. А потом вспоминается только кровь и разбитый синий «мерседес»...
Цирцен моргнул. Он бережно повернул ее лицо к себе, осторожно вытер слезы и с сочувствием заглянул в ее глаза.
– Ш-ш, девочка, успокойся.
Лиза была тронута его участием. Она никогда не говорила об этом даже с Руби, хотя лучшая подруга не раз пыталась вызвать ее на откровенный разговор. Лиза никогда не думала, что сможет так легко довериться ему.
– Мама покалечилась в этой автокатастрофе...
– Автокатастрофе? – переспросил Цирцен.
– Машины, – попыталась объяснить Лиза. – В наше время мы ездим не на лошадях, а на металлических... э-э... повозках. Они ездят очень быстро. Иногда слишком быстро.
У нас отвалилось колесо, и мы врезались в другую... повозку. Отец умер сразу, а я, как только вышла из больницы, сразу нашла себе работу, чтобы мы с мамой могли как-то прожить. Мы потеряли все, даже наш дом. И я смирилась со своей участью. Мне пришлось смириться. И тут я оказалась в четырнадцатом веке, не успев закончить то, что я обязана была сделать. У мамы рак, и она не проживет долго, но сейчас рядом с ней нет никого, кто бы мог заботиться о ней, оплачивать счета и держать ее за руку.
Цирцен сглотнул. У него пересохло в горле. Он многого не понял из рассказа Лизы, но основную идею уловил.
– И она совсем одна? Разве не осталось никого из твоего клана, чтобы помочь ей?
Лиза покачала головой.
– В наше время все не так, как у вас. Родители отца давно умерли, а мама была сиротой. Так что мы с ней остались вдвоем.
– Эх, девочка, девочка... – Цирцен обнял ее.
– Не утешай меня. – Лиза уперлась руками ему в грудь. – Все это произошло по моей вине. Это ведь я пошла работать в музей и там черт дернул меня коснуться фляги. Просто я эгоистка.
Цирцен тяжело вздохнул. В ней не было ни капли эгоизма, и все равно она казнила себя, считая, что во всех бедах виновата сама. Он расстроенно смотрел, как Лиза раскачивается, обхватив руками плечи – сколько раз за свою жизнь он видел эту позу скорби и отчаяния!
– Тебя никто никогда не утешал, да? – мягко спросил Цирцен. – Ты все делала сама и несла весь груз ответственности на себе. Но это же неправильно. Для этого и существуют мужья. Это их обязанность и право.
– Я не была замужем.
– А теперь будешь. Позволь мне отвечать за нас обоих, быть сильным за нас обоих. Я смогу, ты же знаешь.
Лиза вытерла слезы ладонью.
– Не могу! Теперь ты понимаешь, почему я должна вернуться? Ради Бога, дай мне флягу! Еще в Данотаре ты обещал, что, если будет возможность вернуть меня домой, ты поможешь мне. Мне что, умолять тебя на коленях? Ты этого хочешь?
– Никогда! – горячо возразил Цирцен. – Никогда я не захочу от тебя такого. Я принесу флягу, но мне нужно пойти и взять ее. Ты веришь мне? Подождешь у себя в покоях, пока я принесу флягу?
Лиза подняла на него взгляд.
– А ты правда принесешь ее?
– Да я даже звезду с неба готов достать, только бы ты не плакала. Я ведь ничего не знал. Ты же ничего мне не говорила.
– Потому что ты не спрашивал.
Цирцен нахмурился и мысленно выругался. Она права, он не спрашивал. Ему просто не пришло в голову спросить: «Эй, девочка, а что ты делала, когда я выдернул тебя из твоего времени? Ты замужем? У тебя есть дети? Или, может, умирающая мать, которая зависит от тебя?»
Он помог ей подняться.
– А долго ты будешь ходить за флягой?
– Нет, четверть часа, не больше.
– Если не придешь, я возьму нож побольше и приду сама.
– Тебе не понадобиться нож, – заверил он. – Я принесу ее.
Лиза тихо вышла, и Цирцену показалось, что она унесла с собой часть его сердца.
