Мередит Дьюран - Скандальное лето
Не зная, кто он на самом деле, Элизабет разделяла его желание. Майкл с изумлением думал о том, что одна из самых известных красавиц Англии увлеклась им, понятия не имея о его истинном положении в обществе. Эта мысль доставляла ему необычайное удовольствие, и все же совесть не позволяла Майклу овладеть Элизабет, не раскрыв ей правды.
Он должен был признаться ей во всем. Майкл полагал, вернее, надеялся, что, оправившись от потрясения, Элизабет сочтет его маскарад забавной шуткой. В конце концов, эта женщина любила экстравагантные выходки. Не она ли готова была закричать, обращаясь к звездам. Вдова с сомнительной репутацией, не гнушающаяся де венскими докторами. Он даст ей чудесный повод посплетничать с друзьями, когда те прибудут. Майкл встретит их вместе с хозяйкой, играя роль ее любовника.
Да, план превосходный во всех отношениях. Подобное решение доставит удовольствие им обоим, да и Аластер получит щелчок по самолюбию, когда прочтет об этом в газетах. Майкл слишком долго скрывался в деревенской глуши, ожидая, пока брат начнет действовать. Стоит ему раскрыть себя, и слухи немедленно докатятся до Лондона. Аластер получит ясное послание: «Ты хотел для меня целомудренную, непорочную невесту? Смотри, с кем я вожу компанию. Со скандально известной вдовушкой…».
Это подстегнет герцога Марвика. Придется ему покинуть свою нору, убежище монаха-отшельника. Аластер не одобрит выбор брата. Женщины вроде Элизабет всегда вызывали у него презрение.
Обдумывая преимущества своего плана, Майкл почувствовал досаду. Он вовсе не желал, чтобы миссис Чаддерли стала мишенью для сплетен. Как бы то ни было, он не позволит Аластеру дурно отзываться о ней.
Майкл вытянул шею, ища глазами Элизабет, но ему не удавалось разглядеть купель за широкими плечами мистера Брауарда и его родственника, приглашенного на роль крестного отца.
Звучала чудесная музыка. Майкл закрыл глаза, наслаждаясь мелодией, созвучной его настроению. Радостное предвкушение переполняло его.
Запах камня, сырой бумаги и зажженных свечей пробудил в нем воспоминания о раннем детстве, когда ссоры между его родителями еще не сделались достоянием публики и прихожане еще не закрыли перед их семьей двери церкви. В те времена Майкл любил воскресные службы, поскольку лишь в церкви ему удавалось заслужить одобрение родителей. Ему невольно вспомнился раздраженный голос матери, неизменно выговаривавшей Аластеру каждое воскресенье: «Почему ты не можешь вести себя как Майкл? Посмотри, как смирно он сидит!»
Когда Майкл открыл глаза, солнце уже вышло из-за туч и яркие лучи, проникая сквозь цветные витражи над алтарем, расцвечивали золотыми и синими пятнами склоненные головы прихожан в передних рядах. От этого великолепного зрелища у Майкла перехватило дыхание. Он проследил за косым лучом, падавшим сверху и расплывающимся лужицей света на кружевах летней шляпки Элизабет. Она повернулась, открыв прелестный профиль, и сердце Майкла гулко забилось. Он ошеломленно замер, застигнутый врасплох. Красота Лизы обезоружила его.
И будто прочитав его мысли, она оглянулась. Возможно, благодаря игре света лицо ее казалось обеспокоенным. Их взгляды встретились, и Майкл почувствовал, как на губах его расцветает улыбка. Элизабет улыбнулась в ответ, прежде чем вновь отвернуться к купели.
Майкл невольно задержал взгляд на ее шляпке. Простом капоре, на удивление… обыденном. Такие чепцы надевают почтенные матроны, степенные вдовы, лишенные страстей. Какая хитрая уловка! Подумать только, через несколько часов, возможно, даже раньше, он снимет этот капор с ее головы. Распустит темные волосы.
Господь всемогущий, в мыслях он уже играл с ними, перебирая шелковистые пряди. Ему довелось увидеть роскошные волосы Элизабет в день первой встречи с нею. Уже тогда его терзало безрассудное желание прикоснуться к ней. Но он и представить не мог, какие муки его ожидают, как тяжело будет сдерживать себя.
Но ждать оставалось недолго. По окончании службы будет обед у Брауардов, а потом…
Церемония завершилась. Сидевшие в задних рядах остались на своих местах, чтобы пропустить к дверям остальных. Первыми потянулись к выходу дети Брауардов, за ними отец семейства под руку с Мэри. Она была еще слаба, но шла твердым шагом, прижимая ребенка к груди и скользя рассеянным взглядом по лицам гостей. Заметив Майкла, она радостно улыбнулась ему. Он приветливо кивнул в ответ.
За Брауардами следовала местная знать во главе с Элизабет. Вытянувшись в цепочку, они неторопливо шли по узкому центральному проходу между рядами.
Майкла внезапно охватило недоброе предчувствие Элизабет даже не взглянула в его сторону.
Лиза вышла из церкви, щурясь на яркое полуденное солнце. Вокруг толпились нарядно одетые люди, слышались веселые разговоры и смех. Служба закончилась, теперь гостей ожидало угощение в доме Брауардов. Но Лиза не спешила свернуть на тропинку, ведущую к их дому. Она условилась с Майклом о свидании… однако настроение ее изменилось. Теперь мистер Грей едва ли нашел бы удовольствие в ее обществе. Лиза боялась нагнать на него тоску.
Смахнув украдкой слезы, она перевела дыхание и заставила себя оглядеть место, занимавшее все ее мысли во время службы.
К кладбищу вела посыпанная гравием дорожка. В день похорон Лизиной матери разразилась страшная буря. В холодном сером сумраке бушевал ветер, швыряя в лицо капли дождя, похожие на ледяные иглы, и Лизе хотелось завыть от отчаяния, так остро ощущала она несправедливость происходящего.
Теперь же кладбище казалось до странности тихим и безмятежным, почти уютным. Здесь росла пышная зеленая трава, а аккуратные надгробия утопали в цветах.
И все же Лизе не хватало духу приблизиться к нему.
Выходившие из церкви люди улыбались ей, кивали, глядели на нее с любопытством. Она привыкла к жадному вниманию толпы, хотя здесь зеваки казались доброжелательнее, чем в Лондоне. И все же Лиза в который раз пожалела, что вуали вышли из моды. Где бы она ни появилась, ее сопровождали любопытные взгляды и перешептывание. Она устала вечно улыбаться каждому встречному.
Лиза запрокинула голову, сделав вид, будто разглядывает красивую гряду облаков.
Чья-то рука тронула ее за локоть. Лиза резко отшатнулась. Это безотчетное движение вышло ужасающе грубым, и ей стало стыдно.
Майкл тотчас отступил на шаг, выставив перед собой ладони в древнейшем жесте, символизирующем мирные намерения.
— Простите меня, — произнес он. — Я не хотел вас испугать.
Лизу охватило безрассудное желание схватить его за руку, броситься ему на грудь, уткнуться лицом ему в плечо, чтобы не видеть могил у него за спиной. Как будто это могло смягчить боль.
