Катя Фокс - Меч короля
В Танкарвилле она стригла свои ярко-рыжие волосы очень коротко, но с тех пор они выросли и доходили ей до плеч. Они были густыми и кудрявыми и топорщились с таким же упрямством, каким обладала и она сама. Во время работы они спадали ей на лицо, так что она заплетала их в косу и связывала простой веревкой, а ее высокий лоб обрамляла корона из кудряшек. Веснушки, появившиеся у нее на носу когда она еще была ребенком, сейчас покрывали и щеки, подчеркивая белизну и нежность кожи. Под ярко-рыжими бровями блестели зеленые глаза, словно изумруды в медной оправе.
Эллен вздохнула. Хотя она уже много месяцев мечтала о том, чтобы уехать, сейчас ей было нелегко.
– Ты можешь передумать и остаться! – сказала Клэр, когда они прощались.
Эллен покачала головой.
– Я должна найти свой путь.
Она прожила в Бетюне почти три года. Клэр с Гуо после свадьбы убедили ее остаться на зиму, но теперь пришло время покинуть их дом.
– Да, конечно, – кивнула Клэр. Эллен обняла Гуо.
– Береги ее, слышишь?
– Можешь на меня положиться, я позабочусь о ней.
Эллен всхлипнула.
– О Боже, ты разговариваешь так, будто ты моя мама, а не моя подруга, – вздохнула Клэр.
– Гляди, Гуо, вон идет твой отец! – Эллен обрадовалась, увидев старика Жана. Она любила его, потому что он напоминал ей Осмонда.
– Я был бы рад, если бы у меня была такая дочь, как ты, – шепнул он ей на ухо, когда они обнялись, и тут Эллен не смогла сдержаться и прослезилась.
Жан потрепал ее по плечу.
– Глядите, вон кто-то скачет. Мне кажется, это госпожа де Бетюн! – воскликнула Клэр и замахала рукой.
Эллен смахнула слезы и увидела, что Клэр права. Госпожа де Бетюн спешилась, обняла Эллен и заглянула ей в глаза.
– Эллен, береги себя! Готье, пони! – обратилась она к своему спутнику.
Рыцарь Готье передал Эллен поводья симпатичной невысокой лошадки.
– Путешествовать на лошади удобнее, быстрее и, прежде всего, безопаснее. Его зовут Нестор, он очень смирный и подойдет такой неумелой наезднице, как ты, – сказал он, улыбнувшись.
– Я дарю его тебе! – заявила Аделаиза де Бетюн и заговорщически подмигнула Эллен.
В ее умных глазах можно было прочесть: «Нам, женщинам, нужно держаться вместе».
– Спасибо, госпожа. Огромное вам спасибо!
– Ах да, чуть не забыла. Это мне дал мой сын. Он сказал, что никогда тебя не забудет. А чтобы и ты его не забыла, он дарит тебе вот это! – Аделаиза де Бетюн развернула шелковый платок. В нем лежал красновато-каштановый локон, перевязанный крошечной ленточкой.
Эллен умиленно улыбнулась.
– Удачной тебе поездки, Эллен! – Аделаиза вскочила на коня, попрощалась со всеми изящным кивком головы и ускакала.
Клэр обняла Эллен в последний раз и не хотела ее отпускать.
– Ты всегда можешь вернуться к нам, и мы тебя примем с распростертыми объятиями! – сдавленно сказала она, а Гуо кивнул, соглашаясь с женой.
– Спасибо – за все! – пробормотала Эллен.
– Ну что ж, давай попробуем посадить тебя на эту лошадку, – сказал Гуо.
Эллен села на пони, а Гуо помогал ей, хотя она и сама бы справилась. Нестор вел себя совершенно спокойно, а когда Эллен поцокала языком и пнула его пятками в бока, он медленно потопал вперед. Вряд ли на пони она сможет передвигаться быстрее, чем пешком, но Нестор будет ее согревать, и с ним будет не так одиноко. Внезапно она обрадовалась тому, что ей не придется путешествовать самой. Возможно, одиночество было хуже всего, не считая разве что болезни и голода.
Жак некоторое время бежал рядом с ней, пока она не выехала из деревни.
Затем Эллен отпустила поводья. Нужно ехать вперед. Где-то там ее ждет новая жизнь.
Апрель 1170 года
В каждой деревне, через которую проезжала Эллен, она пыталась найти работу, но люди, качая головами, отказывались от услуг незнакомой женщины, которая утверждала, что может ковать железо. Она была в пути уже больше месяца, и ее сбережения подходили к концу. Март оказался холоднее обычного, однажды даже выпал снег, да и наступивший апрель был не лучше. Эллен с неизменным упрямством продолжала спрашивать всех о работе. Кузнецы чаще всего рекомендовали ей отправиться в Бове. Так как Эллен все равно не имела определенной цели, она решила последовать этому совету, и уже через два дня подъехала к городу.
Крепостная стена была видна издалека, своими размерами она свидетельствовала о значимости города Бове. Многочисленные улицы и переулки с большими домами и маленькими хижинами извивались вокруг великолепного дворца архиепископа. Эллен с любопытством оглядывалась и вскоре поняла, что своим богатством этот город обязан успешной торговле коврами. В многочисленных мастерских прядильщицы, ткачи и красильщики превращали разнообразные сорта шерсти в благородные ковры. Английскую овечью шерсть привозили сюда из самого Лондона. В городе царила атмосфера благополучия и деловитости.
В первую очередь Эллен хотела пойти во дворец архиепископа и предложить услуги мастера мечей. Возможно, там ей повезет! Но привратники не пропустили ее и посмеялись над ней, когда она рассказала, зачем туда идет. Голодная, уставшая и совершенно замерзшая, Эллен спросила у прядильщицы, как пройти к городским кузницам.
Неулыбчивая женщина с поджатыми губами взглянула на Эллен и указала ей путь. Хотя казалось, что граждане города живут в достатке, они не производили впечатления счастливых людей.
Не теряя надежды, Эллен подошла к первой мастерской, постучалась и вошла. Кузница была маленькой и неприбранной, но Эллен не могла позволить себе привередничать. За последние недели ей слишком часто отказывали в работе, так что перебирать не приходилось. Смущаясь, она начала негромко излагать свою просьбу:
– Здравствуйте, мастер. Прошу вас, выслушайте меня. Я ищу работу помощника кузнеца или подм…
Закончить Эллен не дали.
– Тебя прислало само небо! – радостно воскликнул кузнец, схватил изумленную Эллен за руку и потянул ее за собой в дом. – Гляди, Мария, твои молитвы услышаны! – С этими словами кузнец втолкнул Эллен в комнату.
Его жена была круглой, как бочка, – было очевидно, что вскоре она будет рожать. Отерев руку о грязноватый фартук, Мария протянула ее Эллен. На полу играли двухлетний мальчик и трехлетняя девочка.
– Ты можешь спать в кузнице и будешь есть то же, что и все мы. Много платить я не могу, но если ты захочешь подыскать себе еще какую-то работу, я не буду иметь ничего против, – поспешно сказал кузнец.
Хотя его условия не очень понравились Эллен, она решила задержаться здесь. В конце концов, она всегда сможет найти себе что-нибудь получше.
– Я согласна, но… – Она невольно посмотрела на детей и живот жены кузнеца. – Я не буду работать в доме, а только в кузнице. Я умею ковать все и хорошо владею молотом.
Кузнец изумленно взглянул на нее и на мгновение задумался.
– Что ж, договорились! – сказал он, протягивая ей руку. Очевидно, у него были достаточно большие трудности, раз он взял ее на работу без лишних вопросов.
– Кстати, меня зовут Мишель.
– Элленвеора! – Она пожала его руку, подтвердив таким образом заключение договора.
– Садись с нами за стол и поешь! – дружелюбно сказала ей Мария и налила супа, приготовленного для всей семьи, еще в одну тарелку.
Порция была маленькой, да и суп жидковатым, но все же было вкусно. Эллен надеялась, что Мария будет готовить больше, ведь когда Эллен снова начнет заниматься кузнечным делом, ее аппетит будет расти. Она с печалью вспомнила о том времени, когда она жила у Донована и Гленны, тогда у нее был настоящий отчий дом и обильная еда. И как они там поживают? Голодная и замерзшая, Эллен, чувствуя себя несчастной, заснула в чужой мастерской. В Бове она рассчитывала на большее, чем место в третьесортной кузнице.
В первую ночь в Бове ей снился Осмонд. Запах теплого козьего молока из ее сна, казалось, витал в воздухе, когда она проснулась на рассвете в чужой мастерской. Погрустневшая Эллен принялась за работу. Со времени бегства из Танкарвилля она не работала в кузнице, но навыков своих не утратила. Уже вечером первого рабочего дня ей показалось, что она никогда не переставала заниматься ковкой. Силы и выносливости у нее было меньше, чем раньше, но тяжкий труд приносил ей огромное удовлетворение. И все же долгий перерыв не мог не сказаться – у нее ужасно болели мышцы в течение нескольких дней, да и руки отвыкли от такой работы, и ей пришлось мириться с мозолями и водянками.
– Поражаюсь тебе, – сказала однажды вечером Мария, увидев растертые руки Эллен. – Именно из-за этих ужасных мозолей я всегда ненавидела работу в кузнице.
– Ну да, ну да, и поэтому она теперь рожает одного ребенка за другим, говоря, что женщина в положении не может брать в руки молот, – вмешался Мишель.
– Ну конечно. Вот видишь, ты ничего не понимаешь. Господь наказал женщину – она в муках рожает детей своих. Жить с таким животиком совсем нелегко, а о родах лучше и не говорить. Я с удовольствием согласилась бы, чтобы детей рожал ты, и пошла бы даже на работу в кузницу, несмотря на мозоли, – обиженно сказала Мария.
