Сьюзен Грейс - Леди-судьба
Париж охотно поддерживал ирландских повстанцев в их борьбе против старинного, заклятого врага Франции – англичан. Французы помогали Ирландии оружием, амуницией, боеприпасами. Разумеется, главари ирландских повстанцев знали о том, что Наполеон помогает им исключительно ради собственной выгоды, но предпочитали не придавать этому особого значения.
Теперь доходы Кэтрин и ее экипажа были уже не те, что раньше, но потеря в деньгах с лихвой компенсировалась сознанием того, что они вносят свой вклад в великое дело освобождения Ирландии от английского гнета. У себя на родине О'Бэньоны стали национальными героями. Они помогали повстанцам не только контрабандным оружием, но и едой и медикаментами, которые покупали на собственные деньги.
– Наверное, я просто устала, – со вздохом заключила она.
Вот уже несколько недель Кэтрин преследовали ночные кошмары. Ей снилось, что она сидит в заточении в грязной холодной комнате со связанными руками, под присмотром уродливого бандита, который постоянно издевается над ней. Наутро после этих кошмаров у нее ломило запястья – так, словно они и в самом деле были туго стянуты веревками. Кэтрин потеряла покой и сон.
Сегодня был ее девятнадцатый день рождения, и на это торжество собралась вся семья. Даже Рори и Колин оставили все свои дела, чтобы быть рядом с ней в этот праздничный вечер. Мама хлопотала на кухне, готовя роскошный ужин. Так почему же у нее так тяжело на душе?
– Ну, подумай сама, Кэтрин О'Бэньон, – продолжала разговаривать она со своим отражением, – ведь у тебя есть все, о чем только может мечтать человек, – семья, друзья, дело, которому ты служишь. Почему же тогда тебе так одиноко? Чего не хватает тебе? Быть может, любимого человека? Например, Джастина Прескотта?
Несмотря на то что они с симпатичным доктором так и не виделись ни разу за все последние четыре года, они почти каждый месяц обменивались письмами. Кэтрин всегда с нетерпением ждала весточек от Джастина и с интересом читала о том, как он лечит своих пациентов в маленьком городке под названием Уинделл. Еще он писал о том, что во всех английских пивных распевают песни, сложенные про легендарную Леди Кошку, и в конце каждого письма – обязательно о том, что по-прежнему любит ее и с нетерпением ждет, когда же закончатся обещанные пять лет и Кэтрин приедет к нему.
Все это напоминало игру. Ведь, когда они познакомились, Кэтрин была четырнадцатилетней девочкой, впервые в жизни влюбившейся в красивого мужчину. Но прошли годы, и она изменилась – не могла не измениться. Интересно, сможет ли она быть счастлива с Джастином теперь?
– А почему бы и нет? – вслух ответила Кэтрин самой себе. – Разве я не могу быть настоящей леди? Глупости, конечно же, могу. Кроме того, разве я не была прилежной ученицей, обучаясь хорошим манерам у Невилла?
Окончательно осев на берегу, ее отец занялся домом и перестроил свой коттедж в большой двухэтажный особняк, как и подобает такому богатому и знаменитому человеку, каким являлся Ирландский Ястреб. При этом он не только сменил стены и мебель, но, невзирая на сопротивление жены, нанял в услужение семейную английскую пару, Невилла и Шарон Стимпсон.
Невилл был потомственным – в шестом поколении – дворецким, и это, по мнению Шона, должно было придать дому особый шик. Кроме того, он рассчитывал – и не без основания – на то, что из Невилла получится прекрасный наставник, который поможет Кэтрин усвоить правила хорошего тона. Спустя короткое время произношение Кэтрин и впрямь стало аристократическим. Порой у нее прорывался ирландский акцент, но только в минуты сильного гнева или возбуждения. Впрочем, уроки Невилла не ограничивались только языком.
Несмотря на то что Кэтрин срослась на своем капитанском мостике с мужскими бриджами и свободными матросскими блузами, усилиями матери и Шарон она постепенно привыкла и к женской одежде. Теперь в гардеробе Кэтрин появились и красивые платья, и кружевные сорочки, и прочие прелестные вещицы.
Поглаживая пальцами золотой кулон, висевший у нее на шее, Кэтрин продолжала разговор со своим отражением в зеркале.
– Но что, если я не понравлюсь Джастину такой, какой я стала теперь? – задумчиво спросила она саму себя. – Не знаю, насколько он изменился за эти годы, но я-то изменилась очень сильно.
Она встала и подошла к большому зеркалу, стоявшему в углу комнаты, чтобы рассмотреть себя в полный рост. Подросла она за четыре года совсем немного, но фигура ее округлилась и налилась женской спелостью.
– Ничего не поделаешь, – вздохнула Кэтрин. – Прежними у меня остались только волосы, и изменить что-нибудь в себе я не в силах. Даже для Джастина Прескотта.
Кэтрин терпеть не могла модных мелких локонов и колечек и продолжала носить прямые волосы, закалывая их шпильками, когда оставалась на берегу, и сплетая в толстую, до пояса косу, когда выходила в море.
Она вплетала в волосы шелковую ленту, когда послышался стук в дверь. Кэтрин открыла ее и улыбнулась, увидев на пороге отца.
– С днем рождения, девочка, – сказал он. – Не хочешь поцеловать своего старого па?
– Еще как хочу, – ответила Кэтрин, нежно целуя его в щеку. – Ведь ты для меня – самый главный человек на всем белом свете.
– Ты у меня просто красавица, доченька, – сказал Шон. – Одного не понимаю: почему наш порог до сих пор не осаждают толпы твоих кавалеров?
– Боятся, я полагаю, – приподняла густую бровь Кэтрин. – Попробуй подойди ко мне, если рядом со мной всегда мои братья, мой ангел-хранитель по имени Пэдрик да еще такой строгий отец!
– Строгий? – удивился Шон. – Ну что ты… Я никогда не думал…
– Я пошутила, па, – рассмеялась Кэтрин. – И, кстати говоря, у меня уже есть кавалер, правда, живет он далеко – в Англии.
– По-прежнему думаешь о своем Прескотте, девочка? Что ж, мне кажется, он мог бы стать тебе хорошим мужем.
– Не торопись, па. Я еще не говорила, что собираюсь выйти за него замуж. Вот съезжу после Рождества на несколько дней в Англию, тогда и увидим. Ведь мы не встречались с Джастином четыре года, и за это время я сильно изменилась. Кто знает, понравлюсь ли я ему теперь?
– Понравишься, дочка, не сомневайся, – хихикнул Шон. – Обещай мне только, что, если решишь выйти за Прескотта, венчаться вы будете здесь, дома. Ведь наша мама не переносит качки. Ей будет трудно добраться до Англии.
– Разумеется, я буду венчаться здесь, па. Мне хочется, чтобы на мое торжество собрались все мои друзья и знакомые, – кивнула Кэтрин и неожиданно расхохоталась. – Нет, только послушать нас с тобой со стороны! Я четыре года человека в глаза не видела, а мы тут обсуждаем нашу свадьбу!
