Кейси Майклз - Влюбленная вдова
Думаю, мне нет нужды напоминать о том, что с этого дня вы должны одеваться и держать себя соответственно своему новому положению и что теперь взгляды всего общества будут прикованы к вам.
Стоимость обоих туалетов будет вычтена мной из суммы вашего содержания. Насколько я знаю, вас это весьма беспокоило, так что теперь можете не волноваться. А после вышеупомянутой церемонии вы вольны сосать из меня кровь (иначе говоря — золото), но только в пределах вышеупомянутого содержания.
Мой экипаж будет в распоряжении вашего семейства после двух часов дня.
Умоляю вас не опаздывать, чтобы мы могли покончить с этой докучной формальностью как можно скорее.
Ваш покорный слуга Уиллоуби.
Эбби прочитала записку дважды, разрываясь между желанием вздернуть его на первом же суку или четвертовать на месте. Впрочем, хватит с него и пули. Если же он рассчитывает, что она бросится ему на шею, заливаясь слезами благодарности, то пусть сразу же выбросит это из головы. Да и потом, какая же это доброта, раз он делает это для себя, мудро рассудила она. Наверняка гордый виконт уже позеленел от страха, представив, как она появится на балу в одном из своих «шикарных» туалетов!
Но потом в душу Эбби закралось одно подозрение, и оно ей очень не понравилось. Что-то подсказывало ей, что в последнее время она как-то странно легко подчиняется планам его светлости. А если говорить честно, Эбби не могла дождаться момента, когда получит свое «содержание», чтобы пуститься во все тяжкие.
Нет, не то чтобы это так уж ее удивило! Слишком долго она жила чуть ли не впроголодь, чтобы понять, какие преимущества сулит ей придуманный Брейди план. Господь свидетель, разве могло ей когда-нибудь даже прийти в голову, что блестящий виконт Уиллоуби предложит ей стать его женой?!
Впрочем, была в этой бочке меда пусть и маленькая, но все-таки ложка дегтя. У Эбби возникло неприятное чувство, будто ее покупают. Причем покупают с удовольствием. Вот это, а также то, что сам виконт и не подозревал, что действует в соответствии с разработанным Брейди планом, и выводило ее из себя.
Они еще не стали мужем и женой, а у нее уже появилась первая тайна. Тайна, которую ему не суждено узнать, — если ей, конечно, хоть немного дорога ее шкура!
Как жаль все-таки, что она ни капельки в него не влюблена! Будь по-другому, найди она в своей душе хоть чуть-чуть теплого чувства, Эбби, возможно, не ощущала бы себя сейчас такой виноватой.
А может, наоборот, неожиданно подумала она…
— О, послушай, Эбби, — они просто великолепны! Господи, какая прелесть! Ну разве твой виконт не самый великодушный человек во всем белом свете? Да ты хоть понимаешь, как тебе повезло?!
Вздрогнув от неожиданности, Эбби повернулась к Эдвардине. Та, забыв обо всем, взобралась с ногами на кровать и вдохновенно рылась в огромных коробках. Оберточная бумага с шелковистым шорохом падала на пол, словно осенние листья. А Эдвардина, не помня себя от восторга, прикладывала к себе то одно, то другое платье — это были безумно дорогие шедевры мадам Люсиль, отвергнутые Эбби во время ее визита в модную лавку на Бонд-стрит.
— И нижние юбки вдобавок! И еще туфли! Ах, какая муфта! Нет, ты только посмотри, Эбби, веер! Ты ведь обожаешь веера. И как он только узнал? Держу пари, он влюбился в тебя по уши!
Опустив глаза, Эбби в третий раз пробежала глазами записку своего жениха и нервным движением смяла ее в кулаке.
— Да, скорее всего, — небрежно бросила она, незаметно порвав записку и кинув ее в огонь. Близорукая Эдвардина ничего не заметила. — Конечно, виконт совершенно потерял голову! Этот человек готов целовать землю, по которой я хожу!
И вдруг ноги у нее подкосились — Эбби внезапно вспомнила, как виконт написал, что она уже больше никогда не вернется на Халф-Мун-стрит. Впрочем,
одернула она себя, а зачем ей сюда возвращаться? Можно подумать, она не проживет без этой проклятой лачуги!
Все это так… если не считать одного маленького обстоятельства — здесь, в этой лачуге, она чувствует себя в гораздо большей безопасности, чем в роскошном дворце на Гросвенор-сквер!
Она надела платье цвета слоновой кости.
Эбби с первого взгляда влюбилась в него — еще тогда, в модной лавке мадам Люсиль. Это было настоящее произведение искусства — из тончайшего перкаля, с высоким воротничком под горло, тремя пышными оборками на плечах и воздушными рукавами с плоеными манжетами, доходившими до самых кончиков пальцев, оно выглядело девически строгим и в то же время очаровательным.
Слегка зауженная спереди юбка была подхвачена под грудью кокетливой бархатной ленточкой зеленого цвета — никаких других украшений не было. Только множество плиссированных складок пышным каскадом спускались сзади до самого пола, точно такие же складки падали с плеч, а заканчивалось все это великолепие небольшим шлейфом.
Но в коробке было не одно только платье. Эбби осторожно вынимала одну вещицу за другой, даже не замечая, как у нее дрожат руки. Тонкие, как паутинка, шелковые чулки, тоже цвета слоновой кости, зеленые туфельки в тон ленте, облегавшие ее ногу точно вторая кожа. Затаив дыхание, Эбби осторожно погладила их — кожа была мягкой, как масло. Там же лежали и перчатки, тоже мягкие, только из кожи цвета слоновой кости. И крохотная сумочка, аккуратно завернутая в бумагу. Эбби развернула ее, и у нее вырвался вздох восхищения — такого же травянисто-зеленого цвета, что и туфельки, бархатная сумочка с тончайшей золотой цепочкой вместо ручки больше смахивала на драгоценную безделушку, чем на один из атрибутов женского туалета.
Да уж, все это великолепие явно стоит куда больше ее несчастных двадцати шести фунтов, мрачно подумала Эбби.
Она была бы в восторге, если бы не волосы. Сколько Эбби ни билась, сколько ни пыталась заставить их завиться в локоны, чтобы потом заколоть их изящным узлом, у нее так ничего и не вышло. Вернее, то, что у нее получилось, больше всего смахивало на ее обычный квакерский пучок.
Но даже это не могло испортить ей удовольствия. Эбби переполняла благодарность. Как же все-таки мило со стороны виконта прислать ей платье… нет, даже целых два! И вовсе не потому, что этим подарком он как бы еще раз подчеркивал, что только пылкая, романтическая любовь заставила его остановить свой выбор на ней — серенькой, незаметной вдове. Просто сейчас, нарядная, совсем не похожая на прежнюю Эбби, она почувствовала себя намного увереннее. Теперь она могла по праву встать рядом с ним перед алтарем и не стыдясь произнести вслед за ним супружеские обеты.
Раньше она робела немного — но совсем не оттого, что ее не поддерживали родственники. Вот и сейчас дядюшка Дэгвуд и его брат-близнец Бейли, принаряженные в одинаковые атласные сюртуки травянисто-зеленого цвета, видимо, сохранившиеся с лучших времен — на сытых боках дядюшки Дэгвуда сюртук угрожающе трещал по швам, — не отходили от нее ни на шаг. Гермиона в сопровождении неизменного Пончика, со столь же неизменной серебряной фляжкой в ридикюле, шествовала впереди.
