Кэтлин Вудивисс - Пепел на ветру
Пробило полдень, когда бричка наконец въехала во двор и доктор Брукс вошел в дом. Увидев даму в трауре, он нерешительно остановился.
— Элайна?
Девушка развязала ленты шляпки, сняла ее и встряхнула короткими шелковистыми локонами.
— Боже милостивый, детка! — ахнул Брукс. — Вас совсем не узнать в этом наряде.
Элайна положила шляпку на стул и сняла перчатки. Она уже обдумала предстоящий разговор и поэтому сразу перешла к делу:
— Вы очень любезны, доктор, но в последнее время роль подростка стала утомлять меня.
— Дитя моё… — сочувственно начал Брукс.
— Я не дитя! — Губы Элайны задрожали. — Я взрослая женщина! — Она стиснула руки. — И хочу, чтобы мужчины относились ко мне как подобает.
Брукс проницательно взглянул на нее:
— Вы имеете в виду капитана Латимера? Я слышал, что сегодня утром он обвенчался с Робертой.
Элайна быстро отвела взгляд.
Подойдя к окну, она застыла, глядя в сад, ее плечи поникли. Скрестив руки на груди, она еле слышно произнесла:
— Ну и что же мне теперь делать? Роберта и ее подруги изящно одеваются, у них длинные ухоженные волосы, а мне приходится стричься, как мальчишке, и носить лохмотья, теряясь в догадках, кто же я на самом деле…
Пока Брукс обдумывал ответ, в комнату вошла экономка с большим подносом, на котором стояли чайник, блюдо с лепешками и тарелка жареной курятины. С благодарностью посмотрев на женщину, Элайна уселась в кресло и принялась есть, не забывая при этом рассказывать о событиях предыдущего вечера, которые закончились злополучной близостью с Коулом.
— Дядя Энгус теперь зол на меня, потому что я привела капитана Латимера в дом. Боюсь, Крэгхью меня выставят и мне придется искать другую работу и другое жилье. У меня есть немного денег, но едва ли я смогу существовать на жалованье уборщика, поэтому я пришла спросить у вас, не знаете ли вы, кому нужна служанка?
Брукс поднялся и начал в задумчивости вышагивать по кабинету. Наконец он остановился перед Элайной и заговорил с плохо скрываемым беспокойством:
— Видите ли, дорогая, сегодня утром мне уже пришлось объяснять, что Эл никоим образом не причастен к побегу. Если мальчик вдруг исчезнет, подозрение неизбежно падет на него. Оправдаться ему будет нелегко. — Оперевшись рукой о стол, он в упор посмотрел на гостью. — Советую тебе никому не говорить, кто ты на самом деле: мне известно, что за поимку Элайны Макгарен назначена награда в две сотни долларов.
Девушка изумленно раскрыла глаза.
— Похоже, — продолжал врач, — пленники-конфедераты захватили пароход — на нем везли около сотни тысяч долларов, предназначавшихся для союзников. Полдесятка янки-охранников были убиты, а беглецы из госпиталя отправились по реке к верховьям. Сегодня утром пароход вернулся, за беглецами уже отправили погоню.
— Но при чем тут…
Брукс жестом прервал ее:
— С лошадьми на берегу ждала миниатюрная темноволосая женщина. Кто-то слышал, как один из мятежников окликнул ее по имени, назвав Элайной Макгарен.
Элайна замерла, словно пораженная громом. Хозяин кабинета хранил молчание, видимо, ожидая, когда она придет в себя.
— Теперь тебе придется и впредь выдавать себя за мужчину. Если Элайну Макгарен поймают, ее повесят или надолго упрячут, за решетку. Убежища надежнее, чем дом Крэгхью, тебе не найти — всем известно, что Эл живет там, и он, Эл, должен снова взяться за работу, иначе начнутся расспросы. Если его не найдут, Энгус и Лила пострадают тоже.
Элайна решительно покачала головой и стиснула кулаки. Она отчаянно пыталась найти какой-либо недостаток в доводах Брукса и отказаться от ненавистной роли, но так ничего и не смогла придумать.
Прошла неделя, а северяне по-прежнему держались начеку. Из-за того что Роберта редко виделась с мужем, она постоянно обвиняла его в жестокости и не желала слушать никаких оправданий — она хныкала, подолгу дулась в одиночестве и всем и каждому жаловалась на то, что жизнь ее стала просто невыносимой. Но если Роберту злило ее неудачное замужество, то Энгус особенно негодовал при виде Элайны. С каждым днем его недовольство усиливалось.
Вскоре вернулись солдаты, отправленные в погоню за мятежниками: всех раненых, сбежавших из госпиталя, нашли неподалеку от того места, где они сошли с парохода, — там их и расстреляли, но ни женщины, ни лошадей, ни денег нигде так и не нашли: следы завели преследователей в непроходимые болота. Одновременно возле пристани, где был захвачен пароход, обнаружили жеребца, принадлежащего капитану Латимеру.
Город пришел в неописуемое волнение. Если неделю назад Элайну Макгарен превозносили как героиню, то теперь ее называли предательницей и потаскухой, возглавившей банду грабителей и воспользовавшейся доверчивостью честных людей.
Награду за поимку девушки подняли до тысячи долларов золотом, власти пообещали объявить героем того, кто поможет взять ее под стражу. Поместье Брайер-Хилл северяне конфисковали и выставили на продажу. А до тех пор его охраняли, чтобы враги Элайны не сожгли дом.
Разгневанные горожане, собираясь на улицах, подолгу обсуждали случившееся и с подозрением поглядывали на время от времени появлявшихся в городе незнакомых людей. К счастью, они высматривали привлекательную девушку, а не тощего парнишку, трясущегося верхом на кляче, поэтому Элайна всегда без особого труда добиралась до госпиталя. Даже раненые янки были возмущены происшедшим.
Элайна как раз убирала швабру и ведра, когда один из офицеров разыскал ее и, велев следовать за ним, провел на третий этаж, где оставил у одной из дверей. Через несколько минут ее пригласили войти.
Переступив порог, Элайна едва не вскрикнула: впервые в жизни она видела столько синих мундиров сразу. Коул сидел у конца длинного стола, лицо его было неподвижно, однако, увидев Элайну, он кивнул ей и ободряюще улыбнулся. Рядом с ним находился доктор Брукс; лицо его было бледным от беспокойства: тайна, которую хранили они с Элайной, могла уничтожить не только их, но и капитана Латимера, и других офицеров.
Элайна вдруг отчетливо поняла, что ее судьба напрямую зависит от того, сумеет ли она справиться со своей ролью в течение следующих нескольких минут. Вспомнив о разговоре с миссис Хоторн, она громко шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони, а затем небрежно развалилась на стуле.
Наконец главный врач госпиталя постучал карандашом по столу, требуя тишины.
— Не волнуйся, сынок, — отеческим тоном произнес он. — Это вовсе не суд и не трибунал. Просто мы расследуем известное тебе происшествие.
Вздохнув, Элайна снова вытерла нос и почесала за ухом.
— Нам надо задать тебе несколько вопросов. Доктор Брукс известил нас о том, что ты недавно потерял брата. Прими мои искренние соболезнования.
