Елена Арсеньева - Краса гарема
Марья Романовна схватила ее за руку:
– Правильно сделала, что пришла. Умоляю тебя, бежим отсюда. Ты здесь все ходы и выходы знаешь, не сомневаюсь. Возьмем с собой Наташу – и бежим, пока живы!
– Это невозможно! – испугалась Жаклин. – Там кругом Россия! Мой дядя замерз в России, когда отступал по Смоленской дороге. Нет! Я боюсь!
Она произнесла «Там кругом Россия!» так, будто хотела сказать: «Там кругом дремучий лес с медведями, волками, львами и тиграми враз!» – но для Марьи Романовны имело значение только одно: они в России! Благодарение Господу, они и впрямь в России!
– Где мы? Где именно мы находимся? – стиснула она руку Жаклин.
– В Москве.
– В Москве! – радостно воскликнула Марья Романовна. – Благослови тебя Бог за эти слова. Послушай, мое имение недалеко отсюда. Я богата. Муж оставил мне наследство. Я умею быть благодарной. Я возьму тебя под свое покровительство, помогу уехать во Францию… Бежим отсюда!
– Я не хочу возвращаться во Францию, – отмахнулась Жаклин. – Меня там ждет Консьержери, это женская тюрьма, страшное место. Я погубила своего мужа ради Мюрата, ради любви к нему. Тогда я не ведала такого страха перед ним, как сейчас. И я пошла на преступление. Я выкрала у мужа важные документы. Это многим известно… только неизвестно, ради кого я сделала это. А Мюрат продал бумаги русским!
– Русским?! – ошеломленно переспросила Марья Романовна. – Но ведь он ненавидит русских!
– Конечно, и еще как! Лютой ненавистью. Но ему необходимо было попасть в Россию официальным путем, получив все возможности, которые здесь дает звание иностранного представителя. Русские с таким пиететом относятся к иностранным чиновникам высокого ранга, что позволяют им очень многое. Даже французам – ведь твои соотечественники редкостно незлопамятны и доверчивы, как дети. Всю интригу с кражей бумаг Мюрат замыслил ради того, чтобы найти своего врага – и вот он отыскал его.
– Кто же это? – с горячим любопытством спросила Марья Романовна.
Жаклин изумленно вытаращилась на нее:
– Тебе ли не знать?! Ведь это твой любовник.
Марья Романовна так и села на оттоманку, рядом с которой стояла.
– Да нет у меня никакого любовника, что ты такое говоришь?! Я честная женщина, я…
– Зря ты мне не доверяешь, – обиженно сказала Жаклин. – Я готова тебе помочь, потому что хочу отомстить Мюрату за то, что он убил Абдуллу и причинил Надиру такое горе. Я ведь люблю Надира!
– Я видела, как ты на него смотришь, – сочувственно кивнула Маша. – Но только он же…
Она осеклась. Не ее дело, нечего и вмешиваться. К тому же сейчас есть вещи поважней, чем разбираться в любовной истории Жаклин. Итак, Мюрат принял Марью Романовну за другую: за возлюбленную своего врага. Бессмысленно внушать ему, что он ошибся. Нужно бежать, воспользовавшись тем, что, хоть на короткое время, Жаклин превратилась в его противника и союзника Маши.
– Если Мюрат убил брата Надира, значит, может и его убить, – горячо сказала она. – Вам обоим нужно скрыться. Помогите мне и Наташе бежать – и я помогу вам.
– Скрыться… – уныло повторила Жаклин. – Бежать… Это невозможно. Нет, отсюда не выйти.
– Хорошо, – сказала Марья Романовна. – Тогда сделай вот что…
* * *– Поразительно, не думал, что она тебе поверит, – усмехнулся Мюрат. – А впрочем, не зря говорят, что утопающий и за соломинку хватается. Ну-ка, покажи мне ее послание. О Бог мой, это выглядит так трогательно… ощущение, что оно написано кровью. Пусть лежит здесь. – Он небрежно сунул письмо Марьи Романовны в ящик секретера и щелкнул ключом, запирая замок. – Кровью, ха-ха… Ну просто иллюстрация к готическому роману миссис Анны Радклиф! Не приходилось читать?
Жаклин угрюмо пожала плечами.
– Ах да, ты ведь вообще не жалуешь романов, это твой недостаток, – кивнул Мюрат. – Хотя у тебя больше достоинств, чем недостатков. Ты великолепная актриса. Ловко ты обвела вокруг пальца эту жалостливую глупышку. Очень ловко. И заслужила награду.
Жаклин упала на колени и схватила его руку. Поднесла ее к губам:
– Ты помилуешь меня? Меня и Надира? Поклянись!
– Да, только что ты купила его и свою жизнь, я клянусь в этом, – снисходительно кивнул Мюрат, который лгал в своей жизни столько раз, что теперь, зная, что нарушит очередную клятву, он лишь философски пожимал плечами: еще одна ложь, еще одно клятвопреступление не сделают его большим злодеем. – Потому встань и утри слезы. Тебе нужно привести в порядок лицо. Ты немного перестаралась, рыдая перед этой русской хитрюгой и изображая из себя жертву обезумевшего Мюрата.
Он хохотнул, помогая подняться Жаклин, и она усмехнулась в ответ, но опустила глаза, в которых промелькнула тщательно скрываемая жаркая ненависть, что не осталось не замеченным Мюратом.
«Нет ничего, что ускользнуло бы от меня!» – подумал он самодовольно, не показывая, впрочем, виду, что все увидел.
Ему нужно было хорошее настроение Жаклин. Ведь ей предстояло принимать с ним гостей. Пусть преисполнится уверенности, что теперь они с Надиром получили шанс на жизнь и, очень может быть, на счастье. Когда торжество кончится, Мюрат разделается с ними. А пока сила Надира ему еще пригодится. Если бы Охотников пришел на праздник, Мюрат вынудил бы его посмотреть оскорбительный спектакль про Карагеза, а потом, выманив из общего собрания, захватил бы в плен… и закончил бы то, что следовало завершить еще там, на Кавказе. Но сначала он хотел получить назад то, что когда-то украл у него Охотников, это раз, а во-вторых, мечтал уничтожить смертельного врага, показав, как его любовница молит о совокуплении с ним, Мюратом.
Но русская девка оказалась достойна своего любовника! Тварь тверже кремня! Мало того что умудрилась устоять против прельстительных снадобий Айше, – еще и нацарапала жалобу на Мюрата русскому царю!
Когда Надир доложил господину, что пленница что-то пишет украдкой, Мюрат возликовал: он думал, что послание адресовано Охотникову. Мюрату так хотелось прочитать эти мольбы о спасении. Потом, когда Охотников уже окажется в его руках, он чаял прочитать ненавистному врагу жалобы Марьи Романовны вслух, прежде чем прикончить его. Однако эта дура написала царю!
Ну и ладно. Хватит забавляться с ними: девкой пора или овладеть, или убить ее, Охотникова нужно захватить!
Он раздвинул шторы пошире и приотворил окно. В кабинете топился камин, и свежее дуновение было приятно, однако Жаклин взглянула на своего господина изумленно. Мюрат ненавидел холод, а теперь норовит уйти и оставить окно открытым. Выстудится же все.
И эти нехитрые мысли Жаклин были понятны Мюрату. Он не стал пояснять, что приоткрытое окно кабинета – дверь мышеловки, в которую должна прошмыгнуть глупая мышь: Охотников.
