Пола Куин - Покоренная горцем
— Иногда, — сказал он, вновь наполняя кубок Гейтса, — крепкий напиток — единственное средство, с помощью которого мужчина может уберечь свои кости от зимних холодов.
Колин проследил, как его собеседник отхлебнул изрядный глоток виски, затем поставил на пол кувшин и вытянул перед собой ноги.
— Может, я знаю кого-нибудь из них? — спросил он, осмелев, когда заметил, что у Гейтса стекленеют глаза.
— Одного точно знаете.
— Лорда Девона, конечно. Верно?
— Сомневаюсь, что вы знаете остальных. Разве что бывали в гостях у лорда Эдуарда Рассела.
На самом деле Колин неплохо знал Рассела. Он был одним из первых офицеров королевского флота, пока не впал в немилость короля пять лет назад из-за своего родства с участником заговора в «Рай-Хаусе», имевшего целью убийство короля Карла и его брата Якова.
— Кто еще?
— Не помню… — Гейтс покачал головой и тут же добавил: — Девон хранит это виски для себя одного. Ублюдок…
— И нам придется помочиться в бочонок, прежде чем мы уйдем, — подхватил горец.
Гейтс разразился громким хохотом, таким заразительным, что Колин невольно присоединился к нему.
— Давно я так не смеялся, — сказал капитан, утирая глаза. — Вы отличный парень, Кэмпбелл. С вами приятно проводить время.
— Нет, это все виски.
— Я давно уже так не напивался, — улыбнулся капитан.
— Лишнее доказательство тому, что Девон, хоть он и ублюдок, выбрал лучшего воина, чтобы охранять свою кузину.
Гейтс криво ухмыльнулся в ответ на похвалу собеседника.
— Это выбор, о котором он сожалеет каждый день. Я уже больше не его человек, а ее, и он это понимает. И знает, что если тронет ее, то я убью его.
— Почему же он тогда не освободит вас от этой обязанности? — спросил Колин.
— Все не так просто. Граф будет мертв в тот же час. И любой другой, кто выступит против меня.
Колин улыбнулся; ему нравилась самоуверенность капитана.
— Вы так искусны в бою?
— Да.
— Что-то я не замечал; — поддразнил капитана горец.
Гейтс толкнул его, и оба снова рассмеялись, а затем еще раз выпили.
— Скажите мне вот что, капитан… — сказал немного погодя Колин, тщетно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть малейшее основание испытывать неприязнь к Гейтсу — основание, крайне необходимое ему для того, чтобы сражаться с ним, а может, и убить в назначенный час. — Капитан, почему вы собираетесь выступить на стороне Девона, хотя совершенно ясно, что вы предпочли бы увидеть его павшим от меча короля?
— Потому что Яков — нечестный и несправедливый король.
— Как так?
Гейтсу не потребовалось слишком долго размышлять над ответом.
— Яков проповедует веротерпимость, но жестокое преследование пресвитериан-ковенантеров[2] продолжается. Моя жена пресвитерианка. Ее отец был зверски убит во время мессы в поле, на юге Шотландии, когда Карл еще был королем.
— Значит, ваша жена — шотландка?
— Да. И ее родственники все еще подвергаются гонениям в их родном городе. Король выставил со службы всех, кто мыслит иначе, чем он. Боюсь, родственников моей жены вскоре выгонят из собственных домов, если Яков останется на престоле.
— Принц Вильгельм так же ревностно стремится очистить королевство от католиков, — с безмятежным видом заметил Колин. — Разве справедливо, что они будут страдать, если он займет трон?
— Конечно, несправедливо. Но миром правят высокомерные заносчивые люди, Кэмпбелл. Мы просто пешки в их руках, выполняющие то, что нам приказывают — независимо от того, считаем мы это правильным или нет.
Колин молчал, обдумывая слова капитана. Неужели его слова — правда? Неужели он, Колин, — всего лишь пешка? Нет, он верил в дело, за которое боролся. А верил ли и в самом деле? Да, пожалуй. Ведь если принц Вильгельм захватит трон, то непременно станет преследовать Макгрегоров, как только узнает, что один из них старался ему помешать.
— И вы ничего не сделаете, чтобы помешать Вильгельму, хотя и знаете, что он скорее всего отдаст леди Джиллиан Девону?
Гейтс поднял на шотландца взгляд.
— Вы просите меня поставить ее жизнь выше жизней тысяч других? Так вы считаете?
Колин в недоумении взглянул на капитана. Конечно же, он так не считал. В истории часто случалось, что приносили в жертву невинных ради блага многих других. И Колину, как воину, это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но тогда почему же ему так трудно ответить на вопрос?
— Нет, — проговорил он наконец. — Я так не считаю.
— Она мне как дочь, — признался Гейтс. — Но я тоже так не считаю. Вильгельм должен занять трон, иначе пострадает моя родня.
«И моя, если он преуспеет», — подумал Колин. Они оба хотели защитить свои семьи. Но кто защитит Джиллиан… и Эдмунда? Неужели она обречена провести остаток жизни пленницей в башне, быть отрезанной от всего мира, как тоскующая принцесса в одной из детских волшебных сказок?
— Я отвратительно себя чувствую. — Капитан потер виски. Точно так же чувствовал себя и Колин, но это не имело отношения к выпивке. Видимо, у Гейтса тоже имелась иная причина для плохого самочувствия. — Мы должны пойти сейчас ее проведать.
— Что?! Нет! — Колин помотал головой и поставил свой кубок на пол. Дьявол, если он увидит ее сейчас — сонную, с распущенными волосами, — то завтра на тренировочной площадке наверняка будет ранен. — Уже середина ночи. И мы пьяны.
— Мы принесем с собой виски. — Не обращая внимания на протесты Колина, капитан попытался встать на ноги.
— Она, наверное, давно спит, — продолжал возражать Колин, наблюдая, как обычно собранный и подтянутый капитан сползает вниз по стене. — Стук в дверь может напугать ее, — добавил он, взывая к опекунским чувствам Гейтса.
— У меня есть ключ от ее комнаты. — Капитан порылся в кармане и ухмыльнулся, вытащив доказательство своих слов.
Колин внезапно понял, как чувствовал себя Адам, когда Ева предложила ему яблоко. Он очень хотел увидеть Джиллиан, хотел убедиться, что с ней и с Эдмундом все в порядке. Но прокрадываться в ее комнату, когда она спит…
— Капитан, думаю, мы не в том состоянии, чтобы входить в комнату леди.
— Это точно, — согласился Гейтс. — Но она простит нас за подобное вторжение ради удовольствия увидеть дружественное лицо. Или два… Поверьте мне на слово, под ее почти всегда ледяным фасадом бьется нежное сердце голубки. Помогите мне встать. Что же вы? Не то я уйду без вас.
«Да, верно», — подумал Колин, поднимаясь на ноги и протягивая руку капитану. Он ясно видел ее сердце всякий раз, когда она смотрела на сына. И тем более не следовало путать ее до полусмерти видом капитана, напившегося, словно матрос при увольнении на берег. А что, если Гейтс попытается поцеловать ее? Какой же мужчина в пьяном состоянии не соблазнится на это?
