Линда Карпентер - Невеста из Бостона
Сьюзен старалась подавить эти, как она их про себя называла, «развратные» мысли. «Да что же это со мной происходит? — думала она. — Какой бес в меня вселился? Нет-нет, я должна думать только о Тедди. Только о Тедди должна я думать». Но только тогда вздохнула с облегчением, когда Чейз достал из мешка сухую одежду и натянул на себя рубашку и брюки.
— Лучше вам тоже снять мокрую одежду, — сказал он уверенно и отвернулся.
Она с удовольствием стянула через голову мокрое платье и рубашку. Больная рука сильно замедляла дело, но просить помощи у Чейза Сьюзен не решилась. Она протянула руку к чемодану.
Но, о ужас! Ее чемодан промок настолько, что в нем хлюпала вода.
Как же она не догадалась положить сменное платье в непромокаемый мешок Чейза! Что ж, теперь остается лишь позавидовать ему. Разложив сырые вещи на камнях, она быстро завернулась во влажное одеяло. Мокрое, но все же теплое, оно приятно согревало тело. Грязную одежду следовало бы, конечно, постирать, но никакой возможности сейчас для этого не было.
Да и самой Сьюзен не мешало бы помыться.
Как хотелось бы ей выбежать сейчас нагой под дождь, порадоваться его свежести! Представив, как прореагирует на это Чейз, Сьюзен захихикала, и тот невольно обернулся.
Он медленно окинул взглядом ее завернутую в одеяло фигурку. Одежда лежала рядом, а значит, одеяло скрывало под собой обнаженное тело.
— Почему вы не переоденетесь? — откашлявшись, спросил он.
— Другое мое платье тоже вымокло, — опустила глаза Сьюзен. — Кроме того, я берегла его для…
— Можете не продолжать, — грубо оборвал он ее. — Я понимаю, что вы приберегли его для Тедди.
Но через минуту Чейз уже улыбался, и они сидели возле костра и пили по очереди из одной чашки кофе. Снаружи шел сильный дождь, и они чувствовали себя, как никогда, уютно, и никогда еще кофе не казался Сьюзен таким вкусным.
В воздухе смешались несколько запахов — сохнувшей одежды, дыма, мокрого щенка, свежего горячего кофе — и все это вместе создавало неповторимую атмосферу тепла и надежного убежища.
Жаль только, что у Сьюзен не было сменной одежды. Это заставляло их обоих держаться друг от друга на расстоянии и смущаться больше обычного. Да и разговор как-то не клеился.
Чейз лег спать, отвернулся от нее и закрыл глаза. Сьюзен не замедлила последовать его примеру.
Сьюзен проснулась, когда Чейз еще спал.
Все еще светило солнце и моросил легкий дождь. Сьюзен взяла кусок мыла из мешка Чейза и вышла наружу. Спрятавшись за камень, она расплела косу и вымылась под дождем вся — с головы до ног. Ощущение было неповторимым.
Вернувшись назад, Сьюзен принялась играть с только что проснувшимся щенком, поджидая, когда откроет глаза Чейз. А когда он наконец проснулся, радостно ему улыбнулась.
— Вы вкусно пахнете. — Чейз потянул носом воздух.
Сьюзен залилась густым румянцем:
— Я взяла ваше мыло и сходила помыться под дождь.
— Хорошая идея. Надо мне, пожалуй, последовать вашему примеру.
Через полчаса Чейз превратился вновь в того холеного мужчину, которого Сьюзен впервые встретила в Амбое. Он был чист, ухожен, гладко выбрит.
Дождь все не утихал, и они уселись около небольшого огня, пить кофе и сушить волосы. Чейз развлекал Сьюзен рассказами о своем детстве на ферме, и она прямо-таки заслушалась. То была жизнь, о которой она толком не знала и которую с трудом могла понять.
Глаза Чейза светились нежностью, особенно когда речь заходила о родителях. Сьюзен очень завидовала ему: у него было чудесное детство, он вырос в любви и ласке, не то что она. Ей доставляло огромное удовольствие слушать его рассказы.
Поймав на себе ее завороженный взгляд, Чейз расхохотался, а потом посмотрел на нее серьезно и спросил:
— Эй, Зеленоглазка, почему вы все время молчите? Мне, право же, неловко, что говорю только я один.
Сьюзен ответила ему улыбкой.
— Мне очень нравятся ваши рассказы о своей семье, — сказала она просто. — Кроме того, мне нечего вам сказать. В моем детстве было мало приятного.
Чейз понимающе кивнул и вдруг добавил:
— Я уверен, что вам понравились бы мои родители, а вы понравились бы им — особенно маме.
«Боже, да ведь он скучает по дому, — с удивлением подумала она. — Неужели преступники тоже умеют скучать? Неужели они тоже испытывают одиночество? Хотя, с другой стороны, преступники ведь тоже люди».
Сама Сьюзен очень часто чувствовала себя одинокой. Это чувство сопровождало ее всю жизнь. Ей не хотелось себе в этом признаваться, но именно встреча с Чейзом впервые помогла ей избавиться от гложущего одиночества.
Внезапная нежность к нему затопила Сьюзен, она взяла его руку и задумчиво прижала к своей щеке. Взглянув ему в глаза, она застенчиво улыбнулась. Чейз в изумлении открыл рот и не издал ни звука. Впервые она прикоснулась к нему с нежностью и лаской, впервые дотронулась до его щеки только потому, что этого хотела.
— Я уверена, что вы очень скоро снова встретитесь с вашей семьей, — прошептала она.
Чейз взял ее маленькую руку в свою ладонь и сжал, затем опустил ее себе на колено:
— Нет, Зеленоглазка, не так-то уж и скоро. Прежде мне нужно уладить кое-какие дела. Дела очень важные.
— Вы расскажете мне о них?
Чейз покачал головой:
— Рассказал бы, если бы мог. Но, к сожалению, не могу… может, когда-нибудь потом.
Он взглянул ей в глаза, и Сьюзен почувствовала, как внутри у нее все сжалось. А Чейз глядел на прекрасную молодую девушку, всецело завладевшую его мыслями, и тело его напряглось от желания. Он отчаянно хотел ее, ее всю — и тело и душу.
Много дней подряд он вел себя, как джентльмен, держался от нее на расстоянии и лишь невзначай, изредка прикасался к ней. Но все это время он думал, хотел, мечтал… Нет! Он должен выбросить все эти глупости из головы. Но достаточно было одного взгляда Сьюзен, чтобы напрочь парализовать его волю.
Чейз не сводил глаз с края одеяла, из-под которого виднелась ее гладкая шея цвета слоновой кости. Затем его глаза скользнули по ее пухлым милым губкам, и он почувствовал такое острое желание поцеловать эту девушку, какого не испытывал никогда в жизни. Он понимал, что не имеет на это права, и в то же время ничего уже не понимал.
Сьюзен не могла не заметить его чувственного взгляда. Она же не в силах была оторвать взора от густых усов над его верхней губой и все размышляла, каким, интересно, будет его поцелуй.
Минуты текли, одна сменяя другую.
Они сидели, не говоря ни слова, только слышно было, как стучит дождь, да как бьются их сердца, да как тяжелое дыхание теснит их раздираемые страстью тела.
