Кэтрин Дюксвилл - Аметистовая корона
Графиня приказала курьеру передать управляющему в Морлакс, чтобы не останавливали поиски.
Молодой рыцарь, услышав распоряжение леди Морлакс, непроизвольно нахмурился. Он не верил, что эти поиски принесут какой-либо результат. Тяжело вздохнув, он повторил ей, что и деревню, и прилегающую к ней местность уже тщательно обыскали и опросили всех местных жителей, но все как один говорят, что ничего не видели. Единственное, что удалось обнаружить, так это корова…
Леди Морлакс, жестом приказав ему подняться с колен, задумалась. Корова сильно озадачила ее. Что капитан Эверард делал в деревне Морлакс? Может быть, он хотел продать корову кому-то из деревенских? Но зачем? Он никогда не занимался торговлей скотом. Миллион вопросов, на которые не было ответов. «Но все равно он жив», — в конце концов, сказала Констанция сама себе.
Конюх подвел лошадей для де Крези и Гамелина. Люди выходили из зала и присоединялись к ним. Многие хорошо знали Констанцию и ее верного капитана рыцарей и с любопытством прислушивались к разговору. Недалеко от них рождественский шут продолжал завывать.
Под пустячным предлогом Констанция поспешила уйти. Уже было холодно, солнце ушло за тучи. Карсефор и курьер ждали ее.
Она не могла оставить Винчестер до третьего дня Рождества. Ее вассалам Гамелину и де Крези придется самим разобраться с исчезновением Эверарда… Графиня хотела знать об этом происшествии как можно больше. Она не могла сама поехать в Морлакс даже после Рождества, ей необходимо было заехать в Баскборн, где ждала ее дочь… Констанция направилась к своей лошади, Карсефор вручил ей вожжи, Гамелин опустился на одно колено, чтобы Констанции было удобнее садиться. В другое время она обязательно поблагодарила бы за такое внимание, но сейчас все ее мысли были поглощены Эверардом, она даже не заметила, как села в седло.
— Кто сейчас возглавляет наших рыцарей в Морлаксе? — спросила она, нагнувшись с седла.
— Сэр Болинюс, леди, — ответил курьер.
— Хорошо, — машинально проговорила Констанция.
Непредвиденное принесение клятвы верности Матильде, а также неожиданное появление курьера заставили ее забыть о просьбе брата. Графиня так и не поговорила с королем относительно его назначения на должность шерифа Врексхама. Право, это совсем вылетело у нее из головы.
Леди Морлакс приказала отправляться курьеру назад в Морлакс с сообщением, что она вскоре пришлет в замок Джулиана и он поможет искать Эверарда. Капитана обязательно надо отыскать, он не мог умереть, не мог…
Роберт Гилберт подъехал к Констанции, теперь их лошади ехали рядом. Он улыбался.
— Люди подчиняются вам беспрекословно, красивейшая леди, даже с радостью. У вас необыкновенный дар приказывать. Научите нас также командовать, и наши рыцари станут еще храбрее.
Карсефор и другой рыцарь внимательно наблюдали за ними. Констанция молча выслушала язвительное замечание Гилберта и, ничего не сказав, ударила пяткой свою лошадь.
Они проехали по главной площади городка. Казалось, на ней собрались все нищие страны, со всех сторон раздавались крики, мольбы, оскорбления и колкости.
Констанция рассеянно смотрела на окружающих се людей. Вдруг она услышала, как шут призывал поклоняться языческим богам. Голос был очень знакомый, но она не могла вспомнить, где слышала его.
Графиня резко обернулась. Шут был в привычной яркой, пестрой одежде, состоявшей из одних заплат, кисточка его шутовского колпака была непомерно длинной, маска закрывала почти все лицо, он точно повторял все ее движения, как будто следил за ней.
Графиня никак не могла вспомнить, где она слышала этот голос… Обернувшись, она увидела, что шут уходит.
Немного отдохнув, курьер поменял уставшую лошадь и опять отправился в Морлакс с приказом Констанции. Графиня понимала, что капитан не мог уехать, не предупредив ее, не мог исчезнуть, не поговорив и не простившись с ней. Констанция знала, что у Эверарда много недоброжелателей, которые очень хотели бы навредить ему и даже уничтожить. Но она так же прекрасно знала, что они никогда не решатся на это — слишком все боялись его. К тому же все знали, что леди Морлакс ценит его. В ее деревнях никогда не было никаких беспорядков, не говоря уже о бунтах.
Этой ночью Констанция не могла уснуть. Кроме того, что она переволновалась, она еще и переела. Ее желудок нестерпимо болел. Во время празднования Рождества подавали разнообразную пищу, пир продолжался всю ночь и, конечно, это сказалось на ее самочувствии. Боль в желудке, волнение за Эверарда, да еще чужая постель, — все это вывело Констанцию из душевного равновесия. Она безумно захотела домой, к своим вещам, в привычную обстановку.
Ворочаясь без сна, она вспоминала своих дочерей, девушек, кормилиц, которые заботились о них, дом в Баскборне. Она не могла справиться со своим беспокойством, не могла перестать волноваться. Зима — время обострения всех болезней. В голову лезли дурные мысли об оспе, чуме, лихорадках…
Леди Морлакс сидела, облокотившись на подушки, снова и снова вспоминая сегодняшний день. Постепенно она стала дремать, боль в желудке немного утихла. Ей даже приснился сон, даже не сон, а грезы наяву. Она увидела ведьму, которую арестовали вместе с Сенреном, сумасшедшим жонглером.
Резко пробудившись от дремы, Констанция огляделась — комната была темной и пустой. Ее девушки уже, наверное, проснулись и суетились на кухне и в передней. От пола тянуло холодом, несмотря на овечью шкуру, брошенную на пол. Живот снова свело. «Бог мой, — мысли Констанции вновь вернулись к капитану. — Бог мой, где же может быть Эверард?» Ей хотелось завыть от всех этих проблем.
Молодая женщина снова задремала. На сей раз ей приснился жонглер, Сенрен, одетый в наряд шута, пестро, ярко, кричаще. Он пел, танцевал и дразнил ее, называя по имени, на весь Винчестер.
Граф Харсфорд обеспечивал пир короля на второй день Рождества. Были приглашены борцы, акробаты, мимы, балерины, певцы. Они все уместились в большом зале Винчестерского замка. Такие развлечения стали очень популярны в этом году.
Граф с трудом стоял на ногах после целого дня непрекращающегося застолья. Он донимал всех расспросами о язычниках, говоря, что их очень много, что они пришли из Лондона, и еще много разной чепухи.
Констанции предстояло принимать гостей короля Генри на третью ночь Рождества. К тому времени в Винчестере не останется ни одной балерины, ни одного трубадура, способных нормально держаться на ногах. Впрочем, дворяне тоже не составляли исключение.
Ее желудок взбунтовался только при одном виде принесенных блюд: жареный олень, обложенный вареными яйцами, тушеное мясо с овощами, голуби, домашняя птица в соусе… Казалось, блюда никогда не перестанут приносить.
