Мэдлин Хантер - Секреты обольщения
– Я читал, что там был Истербрук.
– Его поместье расположено по соседству, и моя жена состоит с ним в родстве через брак своей кузины.
Норбери прищурил глаза.
– Вы, Кайл, хорошо устроились, женившись на моей бывшей любовнице.
Кайл сделал над собой усилие и продолжил собирать чертежи, однако ему с трудом удалось подавить потребность задушить Норбери. Так возникают дуэли. Глупые люди болтают глупости из-за уязвленной гордости или поддавшись раздражению. Они говорят вещи, которые не в состоянии вынести собеседник.
– Назовите ее так еще раз или как-нибудь в этом роде, и я поколочу вас. Если я услышу, что вы хотя бы намекнете на свое бесчестное поведение по отношению к ней, я отделаю вас так, что вы не сможете сделать ни шагу в течение двух недель.
Норбери покраснел.
– Поколотите меня, черт возьми! Я боксирую дважды в неделю.
– Вам придется сражаться с сыном шахтера.
Кайл подошел к двери.
– Мой поверенный сказал, что отец дослал вам свадебный подарок.
– Послал. Он был очень щедр.
– Насколько щедр? Сколько он послал?
От Норбери исходила ощутимая враждебность, будто все это и в самом деле имело значение.
Впрочем, возможно, и имело. Возможно, Норбери всегда было трудно привыкнуть к мысли, что его отец, граф Коттингтон, покровительствует Брадуэллу. Но гораздо хуже было то, что отец узнал о его бесчестном поведении по отношению к Роуз.
– Сколько? Огромную сумму? Не меньше пятидесяти тысяч?
Выражение лица Норбери позабавило Кайла. Он был глуп, однако не был полным идиотом. Через несколько минут виконт поймет, что подарок Коттингтона был частью его наследства, которое тот рассчитывал получить в ближайшем будущем. К тому же это значило, что косвенно Норбери выплатил ему ту сумму, которую Кайл заплатил на аукционе, и что его отцу стало известно о самом аукционе.
* * *Розалин сидела в гостиной на Гросвенор-сквер и пыталась понять, почему сегодня Генриетта Уоллингфорд выглядела по-другому.
Конечно, нельзя было сбросить со счетов ее шляпку. Капор в греческом стиле поверх кружевного конуса выглядел скромнее и казался изысканнее, чем ее обычный перегруженный украшениями головной убор. Теперь Роуз заметила, что и ее светлые волосы были убраны иначе, и эта прическа шла Генриетте намного больше.
Но гораздо важнее было выражение ее лица. Нынешняя непривычная воздушная легкость придавала тетке Истербрука юный вид, а черты ее лица сегодня не выражали презрения.
Дамы говорили о моде и наступающем сезоне. С ними были Алексия и еще три леди – все знатного происхождения и занимающие высокое положение в обществе. Алексия заставила Роуз сопровождать ее к ним на прошлой неделе – должно быть, с их согласия. Теперь наступила их очередь нанести визит Генриетте в день, который Алексия назначила для Роуз.
Это было частью кампании по возвращению Роуз в общество, в которой – чудо из чудес – согласилась принять участие и Генриетта. Если Генриетта играла свою роль так хорошо и вела себя так благородно и тактично, то, вне всякого сомнения, Алексия нашла способ шантажировать тетку мужа, и Роуз гадала, как ей это удалось.
Дамы задержались недолго, но пробыли вполне достаточное время. Они сами никогда бы не нанесли визита Роуз, но ко времени, когда леди удалились, Роуз сделала еще один шаг наверх к тому уровню, на котором ее стали бы принимать.
Эта дорога в общество обещала стать долгой и извилистой. Ее выбор мужа создавал дополнительные препоны и тупики. Ее собственный скандал грозил спровоцировать другие. Однако кампания, которую затеяла Алексия, оказалась весьма успешной и набирала силу скорее, чем они смели надеяться.
– Все прошло хорошо, – сказала Генриетта, когда они снова остались втроем. – Думаю, миссис Воун скоро пригласит вас в театр, Розалин. Я это почувствовала, когда вы беседовали о ваших любимых пьесах и тому подобном. Раз ее тетка вышла замуж за человека, занимающегося импортом, вероятно, она не станет слишком придираться к тому, что и ваш муж занимается бизнесом, и не исключено, что станет принимать и его.
Роуз прикусила язычок. Генриетта не собиралась ее провоцировать своими высказываниями. И не было смысла отрицать очевидное.
И все-таки ее это замечание рассердило. Гораздо сильнее, чем она могла ожидать. Кайл принимал жизнь такой, какой она была, но она все сильнее протестовала против предрассудков. Она не могла понять, как любой, кто его видел, мог возражать против его присутствия в своей гостиной. Даже его ремесло не было обычным бизнесом, но сочетало в себе финансовое дело с искусством и капиталовложениями. Когда ее братья стали банкирами, двери некоторых домов закрылись для них, но большинство продолжало их принимать. Конечно, все упиралось в происхождение, в вопрос крови, в вопрос о семье и родстве, о той семье, отказываться от которой Кайл не собирался. Он ведь предупреждал ее об этом.
Пока они неспешно шествовали в библиотеку, Алексия объясняла ей, какой будет следующая фаза военных действий, та, что включала в себя обед в ее доме. На него она собиралась пригласить трех сегодняшних дам, а также двух других, своих подруг. Она рассчитывала, что они примут приглашение и убедят принять его и других. Было известно, что мужья у всех пятерых покладистые. И если мужья этих леди позволят своим женам общаться с Роуз, то и мужья других дам поведут себя соответственно.
Пока они обсуждали стратегию поведения, в библиотеку вошел Истербрук. Он извинился за вторжение, остановился возле книжного шкафа и принялся разглядывать переплеты. Его присутствие отвлекло Генриетту.
– Ты собираешься за границу, Истербрук? В этом шкафу путевые заметки и мемуары, посвященные путешествиям.
Он вынул книгу и принялся ее просматривать.
– Я никуда не собираюсь, просто занимаюсь кое-какими изысканиями для своей юной кузины.
– О Господи! Ты собираешься отправить Кэролайн в грандиозное путешествие? Я так на это надеялась… Она должна поехать в Париж… Конечно, и…
– Нет. Речь не идет о грандиозном путешествии, – пробормотал он. – Я занимаюсь поисками информации об особенных местах, которые посещают иногда юные девушки, но ни один из этих авторов не сообщает о них никаких подробностей.
Генриетта нахмурилась:
– Какие места ты имеешь в виду?
Он поставил книгу на место и вынул другую:
– Монастыри.
– Монастыри!
Роуз подумала, что сейчас Генриетте понадобится нюхательная соль. Алексия попыталась ее успокоить, потом заговорила с маркизом.
– Я уверена, что это шутка. Пожалуйста, скажи своей тете, что ты снова ее поддразниваешь.
– Хотел бы, чтобы это было так. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы Хейден избавил меня от роли опекуна и снова взял ее на себя, вместо того чтобы обрекать меня на решение вопросов, к которым я не питаю интереса и в которых не имею опыта.
