Шелли Брэдли - Рождественское обещание
– Успокойся, – приказал он. – Нас могут услышать.
– Будет обидно, если они пропустят такую потеху. – Джулиана прикусила губу и сердито нахмурилась. Она явно умирала от желания позвать кого-нибудь. – Ты – исчадие ада.
Сдерживая рвущееся наружу веселье, Айан спокойно сказал:
– Нет, я просто влюблен. Я пришел сюда в надежде, что мы сумеем договориться. Я потратил годы, пытаясь найти способ доказать, что мое сердце принадлежит тебе. Но ты каждый раз отвергаешь меня. Разве ты не можешь меня понять?
Она скрестила руки на груди и вздернула подбородок. Косые лучи полуденного солнца проникли в комнату, так что светлые пряди ее волос заиграли всеми оттенками золота. Несмотря на палящее солнце Индии, ее кожа по-прежнему была светлой и чистой, как крыло ангела, и прозрачной, как осенняя паутинка. Ему нестерпимо хотелось дотронуться до нее.
– Я прекрасно понимаю. Даже моя мать, кажется, полагает, что вы с отцом преувеличили его болезнь, чтобы вынудить меня вернуться. И ты хочешь, чтобы я извинилась? Мне следует сказать: «Извини, что поверила тебе»?
Айан запнулся, борясь с острым желанием закричать. В этом и была вся проблема: рядом с Джулианой он испытывал накал страстей. Ему хотелось то кричать, то смеяться. Но еще чаще он желал ее. Их бурные отношения возбуждали его. И если она когда-нибудь это признает, она чувствовала то же самое.
– Нет, скажи: «Извини, что не доверяю тебе ни на секунду». Ты никогда не слышала, что в медицине бывали случаи, когда больной сегодня серьезно болен, а на другой день чувствует себя значительно лучше? Наверняка слышала, – ответил он за нее. – Откуда мне было знать, когда я уезжал, что по возвращении твой отец будет представлять собой образчик здоровья?
Джулиана умолкла, размышляя над его словами. Ее зубы покусывали нижнюю губу. Она глубоко задумалась.
– Возможно. Но можешь ли ты со всей откровенностью сказать, что у тебя и мысли не было использовать его болезнь, серьезная она была или нет, как предлог, чтобы заставить меня вернуться домой?
Он вздохнул.
– Мы оба думали, что тебе самое время вернуться. Ты оказалась одна в чужой стране, где, если верить слухам, то и дело вспыхивают восстания и где люди поклоняются животным, словно богам. Их храмы уставлены отвратительными божками, люди мрут от жары и болезней. Так с чего ты взяла, что мы позволим тебе остаться там одной и без поддержки?
– О чем это ты? – Ее глаза сузились.
– Болезнь твоего отца, и, возможно, даже серьезная, послужила отличной причиной вернуть тебя, на тот случай, если твоя гордость не позволила бы тебе приехать домой просто потому, что тебе так хочется.
От его слов негодование вспыхнуло в ней с новой силой. Айан выругался, увидев, что она сжала кулаки и двинулась к нему. Взгляд ее был убийственный.
– Такты признаешь это?! Ты лгал мне! – обвинила она его.
– Чтобы защитить тебя, – возразил он.
– Это полная чушь! Я доверилась тебе вопреки здравому смыслу. Зная, как я себя чувствую, ты снова обманул меня.
Если бы жар гнева, которым пылало каждое ее слово, мог зажечь костер, то комната превратилась бы в преисподнюю. Он никогда не видел ее в такой ярости, с поджатыми губами, горящим лицом и глазами, метающими молнии. Будь она мужчиной, она бы избила его до потери сознания, пустила бы ему кровь или четвертовала – или и то и другое.
Айан заскрежетал зубами. Она самая упрямая женщина, какую когда-либо создавал Бог. Он дал ей логическое объяснение их обману, если можно так назвать их действия. А она пришла в ярость. Большую часть времени Джулиана мыслила разумно, но не тогда, когда гнев застилал ей глаза. Так что, пока она не успокоится и благоразумие не вернется к ней, надо придумать, как взять назад свои слова или выразиться по-другому, чтобы его признание не выглядело таким изобличающим.
– Джулиана, я…
– Не важно. – Она отвернулась. – Это моя вина, ведь я прекрасно знала, что нельзя тебе доверять, но все равно сделала это, – пробормотала она себе под нос.
Айан с замирающим сердцем вслушивался в ее слова. И тут он заметил наполовину собранный дорожный сундук у ее ног. Он вздрогнул.
– Интуиция подсказывала мне, – продолжала она, – но я пошла против нее…
– Куда ты собралась?
– Ты даже не даешь себе труда выслушать, почему я злюсь.
Он пригвоздил ее взглядом, в который вложил всю свою властность и любовь к ней. Айан боялся, что слишком хорошо знает, куда и зачем собралась Джулиана.
– Мне понятен твой гнев. И я уже слышал, чем он вызван, – произнес он низким голосом. Тон его был, как у человека, успокаивающего дикого зверя. – Пожалуйста, скажи, ты же не собираешься совершить опрометчивый поступок, потому что зла на меня?
Джулиана напряглась, ощетинившись, словно еж.
– Я не считаю поездку в Лондон с целью найти себе мужа опрометчивым поступком.
Айан прикусил язык, чтобы не выругаться. Все именно так, как он ожидал – и боялся.
– Не может быть, что ты серьезно настроена уехать.
– Почему нет? Теперь я вдова, с весьма скромным достатком, так что я имею право уехать, – парировала она. – Осталась по крайней мере неделя до завершения малого сезона. Пока все не начали разъезжаться по домам на Рождество, я выйду в свет и изо всех сил постараюсь найти себе мужа, который оценит мою независимость и увезет меня подальше от тебя и отца.
– Проклятие, Джулиана! Не уезжай одна. Лондонские повесы проглотят такую наивную девчонку, как ты, живьем.
Она тихо засмеялась. Этот полный горечи смех эхом отозвался в ушах Айана, только усилив его беспокойство.
– Я так не думаю, – сказала она, стараясь не повышать голос. – Ты слишком хорошо научил меня, чего ждать от мошенников и повес. А теперь убирайся.
Айан умолк. Джулиана была слишком зла, чтобы взывать к ее разуму. Он прекрасно это понимал. Внять ее просьбе означало дать ей почувствовать себя сильной, в чем она так нуждалась. Он позволит ей выиграть сражение, чтобы после он мог выиграть войну.
– Как тебе угодно.
Он развернулся и снова направился к окну.
– И ты не собираешься спорить? – с вызовом спросила она, в то время как на лице ее было написано изумление.
– Нет.
Айан спиной чувствовал, как она смотрит на него, прищурив глаза. Даже теперь, когда он признал свое поражение, она не доверяет ему.
Вне всяких сомнений, он полностью уничтожил тропинку, которую ему удалось проложить к ее сердцу на борту «Хоутона». Что же, черт возьми, ему теперь делать?
– Ты сдаешься без боя? – спросила Джулиана. Он сказал ей правду:
– Сейчас – да.
Она уставилась на него с явным недоверием, а затем разочарованно вздохнула.
– Но ты же не намерен оставить меня в покое, не так ли? Ты по-прежнему собираешься преследовать меня.
