Кристина Додд - Джентльмен-разбойник
Мститель шагнул к ней. Взял гребень и провел по ее темным волосам, приподнимая их.
Снаружи грохотала гроза, молнии прорезали небо, освещая деревья.
Эмма вздохнула и расслабилась, словно его действия доставляли ей удовольствие.
— Когда я покидала Англию, мои волосы были длиной до бедер, но, поняв, как трудно будет с леди Леттис, сильно их подрезала. — Теперь они спускались чуть ниже лопаток. — Да и леди Леттис сказала, что цвет нехорош.
Бросив гребень на пол, Мститель поставил колено на сиденье кресла рядом с ней. Он зажал в кулаке толстые пряди, потом легонько потянул, чтобы запрокинуть ее голову для поцелуя.
У губ был вкус сладкого красного вина. От кожи пахло лавандовым мылом и веяло теплой.
Господи, как он хотел ее! Казалось, он всегда, всю свою жизнь ждал того момента, когда они встретятся и полюбят друг друга, и он возьмет ее в объятия и сделает своей.
Он провел кончиком пальца по низкому вырезу, потом слегка коснулся сосков, и они напряглись под кружевом. Он видел заливающую ее лицо краску, чувствовал жар страсти и знал, что только его сдержанность не позволяет им слиться воедино. Она любила его, легко поддалась романтике его миссии и мрачного маскарада. Но она любила иллюзию, а он пока не может открыться.
Эмма подставила ему лицо, молча приглашая его тронуть ее губами, взять то, что принадлежит ему.
Он должен уехать, прежде чем уступит искушению.
И Мститель отвернулся.
Эмма встала и схватила его за запястье.
Он оглянулся.
Эмма впилась в него взглядом, подняв сжатую в кулак руку.
— Вы целуете меня, ласкаете, но это игра! Вы всегда убегаете, и это меня расстраивает. Могу я надеяться, что сегодня будет по-другому?
Он хотел ответить, но не мог нарушить молчание.
— Завтра ночью меня здесь не будет. — Она вскинула подбородок, сердито и дерзко.
Повернувшись, он развел руками, словно спрашивая почему.
Эмма отбросила шаль.
— Я иду на бал к принцу.
Наступившая пауза сводила его с ума. Он готов был умолять ее не ходить, хотел запретить. Но не смог.
И Эмма снова заговорила:
— Именно поэтому мы возвратились из Агуэс-де-Дьосэс. Я приглашена принцем с лордом и леди Фанчер.
Он покачал головой.
— Вы знаете, почему я иду на этот бал. Наши встречи с вами… это было замечательно. Но каждое утро я просыпалась от ужаса, что вас застрелили, посадили в тюрьму, подвергают допросам… Вы даже не маскируетесь… Ваш наряд белый. Белый! По крайней мере, могли бы надевать черный плащ, когда ездите верхом. Ведь о вас знают и слышат разговоры о вас. Испугавшись, иностранцы побегут из Морикадии, лишая казну принца Сандре золота. Но нет, вы меня не послушаете. Вам необходимо максимально выделиться, нужен этот маскарад! Я не могу этого выдержать. — Ее пальцы сильнее сжали его руку. — Я знаю, вам это не нравится, но я продолжу поощрять ухаживания принца. Я должна знать его планы, и это единственный способ обеспечить вашу безопасность.
Взяв Эмму за плечи, Мститель встряхнул ее. Только так он мог сказать «нет!».
— Вы не можете остановить меня! Вы существуете только ночью. — Эмма упрекала его, чего не делала прежде.
И он знал почему. Он целовал ее. Ласкал. Доводил чуть не до безумия и каждую ночь оставлял страдать в одиночестве. Она любила человека, который ото всех прятался, с которым могла иметь лишь тайные отношения, не могла выйти замуж, родить детей… Он дал ей надежду и в то же время забрал ее.
— Завтра на балу я буду танцевать с принцем, — сказала она. — Я стану улыбаться ему, буду шутить с ним, и если он пригласит меня на обед, соглашусь. Я сделаю это для вас, но и сама получу удовольствие.
Его пальцы стиснули ее плечи, он отчаянно старался сдержаться.
— Некоторые мои знакомые считают, что женщина вроде меня на все пойдет ради своего благополучия. — Эмма горько усмехнулась. — Возможно, я выйду за принца, чтобы добиться благополучия для вас.
Нет, нет, только не это!..
Даже сквозь грим она, должно быть, поняла, как он мучится, поскольку улыбнулась, жестокая Далила.
Наконец отчаяние и вожделение сломили его. Сорвав с кровати покрывало, он бросил его на пол перед камином. Спустил с плеч Эммы тонкие кружевные бретели. Сорочка скользнула вниз. Эмма стояла перед ним, на ее тело падали лишь отблески огня в камине.
Работая у леди Фанчер, она немного поправилась, но ее живот оставался плоским и мускулистым от многолетней физической работы. Талия узкая, бедра пышные, ноги длинные и стройные. Маленький темный треугольник волос скрывал ее лоно.
Он уложил ее на бархатное покрывало.
Ее волосы разметались, она смотрела на него так, будто он сделал что-то дурное.
— Вы снова дразните меня? — резко сказала Эмма.
«Подождите», — жестом попросил он. Нащупав внутри узелки тесемок, он развязал их и сбросил саван.
Эмма пристально смотрела на его грудь, загоревшую под горным солнцем.
— Вы красивы, — прошептала она.
Ему хотелось рассмеяться в голос. В его жизни было много женщин. Опытных, учивших его любовной науке, и тех, которые наслаждались его умением, англичанок и женщин с континента, аристократок и простолюдинок. Ни одна не назвала его красивым, но благоговейный взгляд Эммы заставил его почувствовать себя… неотразимым. Сильным.
Она помогла ему забыть кошмары двухлетнего заточения.
Он развязал пояс и снял брюки. Дальше последовали сапоги и чулки… Он стоял обнаженный, если не считать шарфа на горле, капюшона, маски и белой пудры на лице.
Он опустился на колени рядом с Эммой.
Выражение ее лица изменилось. Она больше не была надменной и сердитой. Скорее любопытной и удивленной, испуганной и нетерпеливой, настороженной.
Эмма была неискушенной в любви девушкой, которая оказалась наедине со своим первым возлюбленным и узнала, что реальность превосходит все, что она себе воображала.
Если бы он мог рассмеяться вслух, то сделал бы это, поскольку ее изумленный взгляд льстил ему и требовал близости.
Он брал в чаши ладоней груди Эммы и ласками доводил ее до истомы. Он знал форму и упругость этой сладкой груди, но видеть ее, полную, округлую, с указывающими на него сосками, — это было восхитительно. Ему хотелось гладить и посасывать эти розовые бутоны, пока она не станет в отчаянии корчиться и умолять, чтобы его копье оказалось в ней.
Наклонившись, он обнял Эмму и поцеловал. Она уступила, как всегда, но касалась его так осторожно, словно опасалась чего-то. И когда нашла отметину справа на спине, то, округлив глаза, исследовала ее кончиком пальца.
Что это? — спросила она.
