Карен Рэнни - Шотландская любовь
Гордон порадуется, но в этот момент ее мало волновали радости полковника сэра Гордона Макдермонда. Ей будет гораздо легче продать Гэрлох и навсегда покинуть Инвергэр-Глен, если Гордон и дальше будет смотреть на нее с плохо скрываемым презрением.
Она ведь не вынесет, если он станет ухаживать за Мириам.
Шона отогнала эту мысль.
В пиршественном зале никого не было. По правде говоря, ей следовало пойти и узнать, не нужно ли чего-нибудь гостям, посмотреть, что еще следует сделать. Вновь осмотреть содержимое кладовых. Поволноваться. В последнее время она вообще только и делает, что волнуется.
Что же предпринять, если она снова увидит Гордона вместе с Мириам?
Она улыбнется и притворится, что это ее ни капельки не трогает. Попросту заткнет ту часть себя, которая тоскует по всему, что происходило в этом же самом месте в совсем другое время.
– Какой привлекательный мужчина! – ошеломила ее Мириам.
Шона стояла в пустом зале. Голос Мириам доносился из малой гостиной – из-за высоты потолков слышимость здесь была прекрасная.
Шона посмотрела на коридор, потом снова – на дверь в гостиную. Надо уходить. Прямо сейчас, пока она больше ничего не услышала.
– Он, пожалуй, даже стоит того, чтобы мы торчали в этой забытой Богом стране, Элизабет.
– Я думала, вы помолвлены, мисс Лофтус, – ответила Элизабет.
– Ты знаешь, почему мы в Шотландии, Элизабет?
– Потому что дедушка и бабушка вашего отца родом из этих мест.
– Мы в Шотландии, Элизабет, потому что я согласилась выйти за Роберта Симмонса, протеже моего папеньки. А Гэрлох – это мой свадебный подарок. Я бы предпочла десяток платьев и пару-тройку изумрудов. Что, скажите на милость, я буду делать с огромным плесневеющим замком? Ну а пока почему бы не развлечься, раз уж есть такая возможность?
– Вы правы, мисс Лофтус. Предупредить вашего отца, что вы к нему заглянете?
– Бедненький, ему плохо?
– Он отдыхает, но просил, чтобы вы с ним немного посидели. Ему вас не хватает.
– Неудивительно. Во всем доме я одна могу похвастаться красотой и шармом.
– Вы правы, мисс Лофтус.
Ей показалось, или в голосе Элизабет она и впрямь услышала тень сдерживаемого гнева?
– Графиня была бы ничего, если бы только следила за собой, как думаешь? Какие же у нее унылые платья: все черное, как будто она боится других цветов.
– Я так понимаю, у нее недавно закончился траур.
– Мало того, она еще и ужасно скучная особа. Только и твердит что о Гэрлохе и Шотландии. Рядом с ней мне постоянно хочется зевать.
– По-моему, она просто хочет побольше рассказать вам о Гэрлохе, мисс Лофтус.
– А привидения? – Мириам рассмеялась. – Неужели она думает, что мы поверим в привидения? У нее вообще есть хоть какой-нибудь здравый смысл?
– Мисс Лофтус, но это же Шотландия.
Голоса сделались громче. Шона подошла к камину и нажала на кирпич над краем каминной полки, справа. Часть стены открылась без единого звука. Шона скользнула внутрь и потянула вниз железное кольцо для факела, чтобы закрыть дверь.
Триста лет назад в замке были устроены на случай появления врагов Верхний двор, колодец в кухне и сеть потайных ходов, соединявших покои лэрда с важнейшими помещениями – библиотекой и пиршественным залом. Лабиринт тайных коридоров начинался на западе и постепенно спускался к востоку, повторяя рельеф местности.
Шона десятки раз пользовалась этими ходами, она знала тайные коридоры не хуже своей спальни. Иногда на выходе из тоннеля ее ждал Гордон. Она брала его за руку, и они со смехом убегали к месту своих свиданий.
Она никогда не боялась темноты, никогда не думала, что во мраке может скрываться нечто, что могло бы причинить ей вред. И это хорошо, потому что единственным источником освещения здесь служила узкая полоска света, очертившая выход в пиршественный зал.
Звук скребущих по камню лапок напомнил о том, что она нерадивая хозяйка. Пока была жива мать, грызунов и паразитов нещадно уничтожали, этот процесс требовал десятка служанок, немалой дозы яда и постоянной уборки.
Нужно было приказать помыть полы в кухне, поставить плошки с водой под ножки кроватей. Запах пыли говорил о том, что она не довела свое дело до конца. Нужно было вымести каждую комнату, выбить гобелены, висевшие на стенах, аккуратно оттереть картины в резных золоченых рамах. А здесь, в потайном ходе, который обычно содержался в чистоте и порядке, – здесь она вообще ничего не сделала.
У американцев хватит денег нанять слуг, которые будут содержать в порядке каждый уголок Гэрлоха. Возможно ли, чтобы она, проклиная своих «спасителей», чувствовала к ним еще и благодарность?
Она ощутила дуновение ветерка на щеке – этот коридор сообщался с другими тайными ходами.
Шона привстала на цыпочки и посмотрела сквозь отверстие на пиршественный зал. В дверях стояла Мириам – стояла и смеялась. Наверняка над ней, Шоной. Что она высмеивала на этот раз – ее прическу, речь, нос?
Нет, определенно эта женщина ей не нравится.
Колкости на свой счет она еще могла простить, но зачем же наговаривать на замок и всю страну?
Мириам Лофтус просто юна и испорченна. Она в чужой стране, среди иностранцев.
Неужели и она в свое время вела себя подобным образом, считая, что ей простят все, что она сделает или скажет?
– Нет, ну ты можешь представить что-нибудь глупее и примитивнее? Привидения! Она несчастное создание, если и вправду верит в такие вещи.
А во что верит сама Мириам? В деньги? Или, может, в лесть?
– Я не в состоянии тебе передать, что она мне сказала. Я-то думала, у графини манеры будут получше. – Мириам рассмеялась, и этот тихий журчащий звук втек прямо Шоне в позвоночник. – Но должна признать, мысль об обнаженном Горди меня раздразнила!
Нет, это уже слишком.
Набросив на голову шаль, Шона взялась за кольцо для факела и потянула его вниз. Когда «дверь» отворилась, Шона выскочила в пиршественный зал, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами, и завопила на гэльском что было мочи.
Мириам только взглянула на нее – и завизжала.
Этот миг стоил того, чтобы сотворить такую глупость.
Мириам обхватила себя руками и с открытым ртом рухнула на колени. Она тоненько повизгивала, а Шона смотрела на нее в изумлении.
Элизабет опустилась на колени рядом с Мириам и принялась нежно поглаживать ее по спине.
По крайней мере, пол чистый.
Шона сняла шаль и осталась стоять, с удивлением глядя на Мириам.
– Ой, ну зачем же устраивать истерику, – сказала Шона.
Но вряд ли кто-то расслышал ее слова за рыданиями Мириам. Элизабет бормотала что-то утешительное; Хелен, которая только что откуда-то примчалась, тоже. Гордон стоял в дверях, и выражение его лица было очень странным.
