Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви
Я пожала ему руку. Мне хотелось передать ему часть своей уверенности, силы и любви.
— Да, чем скорее, тем лучше. — Он тоже дотронулся до моей руки.
— Я буду тебе хорошей женой, Адам.
— Я знаю. — Он впервые улыбнулся.
Мы чувствовали себя неловко. Как будто заключили сделку.
Улыбнувшись, я показала на платье.
— И я начну с того, что нам нет смысла стоять здесь и разглядывать это платье. Жена бедняка не покупает шелковых платьев.
— Бедняк или нет, но мы начнем как полагается. В день свадьбы на тебе будет платье не хуже, чем у других. Шелк — это для невесты…
Я была очень горда всем происходящим. Я чувствовала себя любимой и желанной, пока Карл Хит снимал платье с манекена. Я все время торопила Хита, как будто и платье, и свадьба могли исчезнуть, если мы не поспешим. Это было самое красивое платье в Балларате. Я подумала, что длинные рукава скроют бинты, а потом и шрамы. Карл Хит предложил нам еще элегантную темно-голубую шляпку, которая очень подходила к платью, и мы купили ее. К сожалению, не нашлось голубых туфель.
Хит знал меня еще по магазину Бена Сэмпсона. Пока я примеряла белые туфли, он с любопытством посматривал то на Адама, то на меня.
— Если вы не очень торопитесь, мисс Эмма, я могу заказать в Мельбурне голубые туфли именно вашего размера, — сказал он.
— Мы спешим, — ответил Адам, — заворачивайте эти.
Адам заплатил, неловко больной рукой взял пакет, и мы вышли из магазина. Я шла рядом с ним с гордо поднятой головой. Мне очень хотелось встретить кого-нибудь из знакомых и рассказать, что мы решили пожениться. Я чувствовала, что должна как-то утвердиться в своих правах на Адама прежде, чем мы встретимся с Розой.
— Адам, когда мы поженимся?
— Послезавтра. Завтра из Мельбурна приедет Ларри, и мы сможем уехать с ним обратно. Конечно, если ты достаточно хорошо себя чувствуешь для поездки.
— Очень уж быстро, я имею в виду свадьбу.
— Ты сама сказала, — он ухмыльнулся, — чем быстрее, тем лучше. А что, тебе нужно больше времени?
Он знал не хуже меня, что чем скорее мы покинем Балларат и расстанемся с Розой, тем лучше для всех.
— Вечером я поговорю с методистским священником. Ты не будешь возражать против методиста, Эмми?
Мне подошел бы любой священник, который обвенчал бы меня с Адамом. Мое единственное преимущество перед Розой — что я не была католичкой.
Я надеялась, что до того, как мы вернемся в лагерь, Адам скажет, что любит меня. Но он, простой и честный человек, не произнес ни слова. И все равно я не хотела упускать свой шанс.
Все Мэгьюри смотрели на нас, когда мы подошли к лагерю. На минуту мне показалось, что они уже все знают. Все прекратили работу. Кэйт заканчивала готовить еду. Она так и застыла с деревянной ложкой в руках. Дэн и Пэт умывались, с их лиц стекала мыльная пена. Кон побежал нам навстречу, немедленно поинтересовавшись содержимым пакета. Роза стояла и смотрела на нас, как будто уже давно ждала нашего возвращения. Ее напряжение передалось остальным.
Не глядя на Розу, Адам заговорил. То, что он сказал, было очень просто.
— Эмми согласилась выйти за меня замуж. Мы поженимся через пару дней. И она уедет со мной в Мельбурн.
Мне не хотелось видеть Розу. Я смотрела на Дэна, который медленно протянул руку за полотенцем. Казалось, он размышлял, что бы сказать. И именно он первый заговорил.
— Вот здорово — свадьба! Именно это и нужно семье. Ты слышала, Кэйти? Свадьба! И это наши Эмми и Адам. Что может быть лучше!
Его голос вывел их из оцепенения. И внезапно все оказались рядом с нами, целуя меня и пожимая руку Адаму. Я услышала голос Кэйти:
— Да благословит тебя Господь, девочка.
Пэт тоже был рядом, так и не смыв мыла с лица. Он поцеловал меня в губы.
— Это хорошо, Эмми.
Кон обнял меня за талию.
— Я не хочу, чтобы ты покидала нас, Эмми. — Адаму он не сказал ничего.
Они старались не показать, что ошеломлены этим известием. И хотя семья не хотела для Розы мужа не католика, все знали, какое сильное чувство она испытывает к Адаму. Да и его взгляд задерживался на ней слишком часто. Так что в конце концов все присутствующие повернулись к Розе.
Роза и не пыталась скрывать своих чувств. Очевидно, просто не могла. С годами к ней придет это умение, но пока она была молодой, наивной и неопытной девушкой. Она застыла в оцепенении. Все краски исчезли с ее лица, казалось, она внезапно постарела. Широко открытые потемневшие глаза, белая кожа, черные волосы. Так она стояла несколько минут, шевеля губами, как будто пыталась что-то сказать. Потом повернулась и побежала прочь.
— Роза…
В голосе Адама было столько отчаяния, что какая-то частичка внутри меня умерла. И я знала, что еще долгие годы я буду слышать эту тоску и горечь в его голосе.
Наконец, Адам понял, что совершил ошибку. Он повернулся ко мне, то ли извиняясь, то ли умоляя сделать вид, что ничего не произошло.
Так началась игра, которая длилась долгие годы. Я подняла голову и рассмеялась.
— Адам купил мне шелковое свадебное платье.
IIВесь вечер Роза не выходила из палатки. Подошло время ложиться спать. Роза сидела на матраце. Ее спутанные волосы копной лежали на плечах. Она ждала меня. В палатке было темно, и она прищурилась от света моей свечи. Темные тени под глазами говорили о ее невероятном напряжении. Мне внезапно показалось, что за последние несколько часов для нее прошли многие годы.
Она была в ярости. Ее губы были плотно сжаты. Слова вырывались с трудом!
— Почему ты это сделала?
— Что?
— Адам мой! Ты знаешь, что я его люблю!
— Ты любишь Адама. А он тебя?
— Да! Ты же знаешь, что да!
— Тогда почему он попросил меня выйти за него замуж? — Я дрожала, но голос был тверд. Роза не должна почувствовать мою слабость, иначе она использует это. Через такое надо пройти раз и навсегда. Роза требовала, а я не признавала ее требований. Я не могла смириться с тем, что Адам любит Розу. Я не хотела выпускать из рук то, что мне предложено.
— Почему? — еще раз повторила Роза.
Мне показалось, что за последние несколько часов она стала мудрее. Она уже не была той девчонкой, которая так ясно позволила нам увидеть свою боль.
— Я скажу тебе, почему, — продолжила она беспощадно. — Ты спасла ему жизнь. Он считает, что в долгу перед тобой. Ты дала ему понять, что без ума от него, а он собирается на тебе жениться только потому, что долги надо платить.
— Это ложь! Он мне ничего не должен.
— А он думает, что должен, и платит. Что он еще может тебе дать? А что ты ему можешь дать… ты… что у тебя есть?
