Жюльетта Бенцони - Фаворитка императора
– Крестный! Какая радость! Какое счастье!..
Смеясь и плача одновременно, она не раздумывая бросилась на шею ошеломленного кардинала, который едва успел узнать ее, прежде чем раскрыть свои объятия.
– Марианна!
– Да, это я, это действительно я! О крестный, какое счастье!
– Марианна, здесь? Неужели я схожу с ума? Но что ты делаешь в Париже?
Он оторвал ее от себя и, удерживая вытянутыми руками, разглядывал с радостью и удивлением, слишком сильными для его достоинства. Его некрасивое лицо сияло.
– Об этом я и не мечтал! Ты здесь… Мой Бог, малютка, какой красавицей ты стала! Дай-ка я еще тебя поцелую!..
И на глазах опешевшего худого аббата и машинально последовавшего за своей спутницей князя Клари кардинал и молодая женщина вновь обнялись с восторгом, не оставлявшим сомнения во взаимной пылкости их чувств.
Эти знаки привязанности, так мало соответствовавшие протоколу, привели, очевидно, в замешательство худого аббата, ибо он начал покашливать и почтительно коснулся плеча прелата.
– Пусть его преосвященство простит меня, но надо было бы, может быть… Я хочу сказать… э… обстоятельства… Словом, Его преосвященству следовало бы дать себе отчет, что на него смотрят!
Это было правдой. Дворцовые служители, офицеры и прелаты не отводили глаз от необычной пары, которую составляли маленький кардинал и очаровательная, пышно одетая женщина между черным аббатом и блестящим австрийским офицером. Слышалось перешептывание, сопровождаемое многозначительными улыбками. Леопольду Клари казалось, что он стоит на раскаленных угольях. Но Готье де Шазей только пожал плечами:
– Не говорите глупости, Бишет! Пусть смотрят, сколько хотят! Да вы знаете, что это мое дитя, дитя моего сердца, хочу я сказать, вновь обретенное здесь? Однако я полагаю, что вы желаете быть представленным? Марианна, перед тобою аббат Бишет, мой верный секретарь. Что же касается вас, друг мой, знайте же, что эта красивая дама – моя крестница, леди Марианна…
Он замолчал, мгновенно дав себе отчет в том, что он собирается сказать, увлеченный радостью и своим восторженным характером. Улыбка с его лица исчезла, словно стертая невидимой рукой. С внезапным беспокойство он посмотрел на Марианну.
– Но это невозможно! – прошептал он. – Как ты можешь быть здесь, во Франции, в этом дворце, в обществе австрийца…
– Князь Леопольд Клари унд Алдринген! – вытянулся молодой офицер, щелкнув каблуками в знак приветствия.
– Рад познакомиться, – машинально сказал кардинал, думая о своем. – Я спросил себя: как ты можешь быть в Париже, в то время как последний раз мы виделись… Где же тогда…
Охваченная внезапным страхом при мысли о том, что сейчас произойдет, Марианна поспешила прервать его. Растерянная мина Клари, безусловно, услышавшего злополучное «леди Марианна», уже достаточно выражала его беспокойство.
– Я вам все объясню позже, дорогой крестный. Это очень длинная история, и здесь, посреди двора, рассказать ее просто невозможно. Лучше скажите мне, что вы здесь сами делаете? Вы собираетесь уйти пешком, как я понимаю?
– Я сделаю то же, что и другие, черт возьми! – проворчал кардинал. – Когда мы прибыли сюда, мои братья и я, главный церемониймейстер передал нам приказ немедленно убираться отсюда, потому что Его корсиканское Величество отказался нас принять, хам!
– Ваше преосвященство, – воззвал аббат Бишет, испуганно оглядываясь вокруг, – будьте осторожны в выражениях.
– Э, я говорю то, что хочу! Меня выгоняют, не так ли? И простирают свое утонченное внимание до того, что отсылают все наши кареты, чтобы мы смогли показать парижским зевакам занимательное зрелище: пятнадцать кардиналов бредут в пыли с подобранными мантиями, возвращаясь домой пешком, как галантерейщики! Я надеюсь, что добрые парижане по достоинству оценят учтивость их властителя.
Монсеньор де Шазей стал таким же красным, как его мантия, и его аристократический голос, обычно тихий и спокойный, обрел тревожную пронзительность. Клари вмешался:
– Ваше преосвященство и его коллеги, если я правильно понимаю, являются теми, кто не счел должным присутствовать на свадьбе нашей эрцгерцогини? – спросил он довольно резким тоном. – И, безусловно, Император Наполеон не мог снести подобное оскорбление, не подумав о мести. Признаюсь, я ожидал худшего.
– Худшее последует само собой, не обольщайтесь! Что касается эрцгерцогини, поверьте, сударь, что мы бесконечно сожалеем, но мы обязаны полностью поддерживать Его Святейшество в избранной им позиции. А брак Наполеона и Жозефины до сих пор не расторгнут Римом.
– Иными словами, наша принцесса не является законной супругой, хотите вы сказать, – вспыхнул Клари.
Видя, что назревает новый скандал, испуганная Марианна поспешила вмешаться:
– Помилуйте, господа! Здесь… Крестный, вы же не можете отправиться так, пешком. И прежде всего, где вы живете?
– У одного друга, каноника Фримбера де Брюйара, на улице Шануэн. Я не знаю, известно ли тебе, малютка, что наш фамильный особняк принадлежит теперь пользующейся особым покровительством Наполеона оперной певице. Так что там я не живу.
У Марианны появилось ощущение, что она сражена насмерть. Каждое из этих ужасных слов оставляло в ее душе кровоточащую рану. Сильно побледнев, она отступила и, ощупью найдя руку Леопольда Клари, оперлась на нее. Без этой поддержки она, несомненно, упала бы прямо в пыль, уже испачкавшую красные туфли князя Церкви. Эти несколько слов измерили пропасть, разверзшуюся между ее детством и теперешним положением. Отвратительный страх охватил ее при мысли, что Клари, желая восстановить истину, не раздумывая объявит, защищая ее, что оперная певица, о которой идет речь, – это она. Марианна, безусловно, скажет правду своему крестному, всю правду, только в свое время, без посторонних… Отчаянно пытаясь совладать с волнением, она вымученно улыбнулась, в то время как ее пальцы впились в руку князя.
– Я приду к вам сегодня вечером, если вы позволите. А пока карета князя Клари отвезет вас домой, крестный.
Молодой австриец резко отстранился.
– Но это же… о, дорогая, что скажет Император?
Она мгновенно вспылила, верная своей привычке находить в гневе лекарство от глубоких переживаний.
– Вы не подданный Императора, дорогой князь. К тому же могу вам напомнить, что ваш государь поддерживает… превосходные отношения со Святым Отцом. Или я вас неправильно поняла?
Вскинув подбородок, Леопольд Клари подтянулся, словно он внезапно оказался перед самим императором Францем.
– Можете быть уверены, ваше преосвященство, что моя карета и люди в вашем распоряжении. Если вы готовы оказать мне честь…
