Барбара Картленд - Цыганская свадьба
Нарциссы уже отцвели, но теперь раскрылись алые, розовые и фиолетовые цветы рододендронов и соседствующие с ними желтые азалии с их сладким ароматом.
«За обладание этой красотой стоит бороться», — сказал себе маркиз.
Он понял, что до последнего вздоха, до последней капли крови будет отстаивать свое наследие: нельзя допустить, чтобы Джетро и его пьяные распутные приятели уничтожили эту мирную красоту, составлявшую сердце Рэкстон-хауза.
Когда они остановились у парадной двери, Савийя беспокойно огляделась.
— Хобли нигде не видно! — встревоженно проговорила она. — Нам надо его подождать.
— Я никого ждать не собираюсь! — ответил маркиз.
По его голосу Савийя поняла, что он полон гнева.
Казалось, что как только он снова увидел свой дом, то вдруг с необычайной ясностью осознал, чего чуть было не лишился. И теперь то спокойствие, с которым он начал этот решающий день, сменилось глубокой яростью.
Он спешился и снял Савийю с седла.
Ей хотелось умолять его, чтобы он еще немного задержался и подождал главного констебля, однако она чувствовала, что ее слова окажутся бесполезными. Заставив себя промолчать, девушка пошла рядом с маркизом, который решительно зашагал вверх по лестнице, ведущей к парадным дверям.
Двери моментально распахнулись. Затянутые в ливреи лакеи с изумлением взирали на своего восставшего из мертвых господина, но дворецкий Берк радостно воскликнул:
— Ваша милость! Вы живы!
— Очень даже жив, — ответил маркиз.
— Мы все были уверены, совершенно уверены в том, что вы не могли умереть так, как нам сказали. Но мы испугались, очень испугались, когда вы не вернулись.
— А теперь я вернулся, — сказал маркиз. — Где мистер Джетро?
— В главном салоне, милорд. Он только что закончил завтракать.
Маркиз прошел через холл. Савийя неотступно следовала за ним.
Один из лакеев поспешил вперед, чтобы открыть дверь салона.
Джетро стоял в дальнем конце парадной комнаты прямо перед камином, и выражение его лица заставило Савийю содрогнуться от ужаса.
Он выглядел точно таким, каким впервые явился в ее видениях, когда она прочитала будущее маркиза и поняла, что его жизни угрожает серьезная опасность.
Темноволосый и длинноносый Джетро Рэкс мог бы считаться красивым мужчиной, если бы на его лице не отложилась печать невоздержанности. И кроме того, у него было просто отвратительное выражение лица: такое хитрое и злобное, что большинство людей старались держаться от него подальше.
У него были чересчур близко посаженные глаза, мрачно сверкавшие из-под густых, тяжелых бровей. Но самым неприятным в его лице был рот, вечно кривившийся в циничной усмешке.
В целом любому нормальному человеку с первого взгляда было понятно, что перед ним — весьма неприятная личность.
— Так ты вернулся! — проговорил Джетро резким, скрипучим голосом, не дав маркизу сказать ни слова. — Я видел, как ты едешь через парк, так что был готов тебя приветствовать, милый кузен!
Маркиз вышел на середину салона.
— Как ты смел устроить такое! — сказал он медленно. Несмотря на клокотавший в нем гнев, он прекрасно владел собой и голос его звучал ровно. — Ты уже три раза пытался меня убить, Джетро, и три раза у тебя ничего не получилось. Мое терпение кончилось!
— Да, ты родился под счастливой звездой! — ответил Джетро Рэкс, и ему каким-то образом удалось превратить эти слова в оскорбление. — Любой другой давно бы уже погиб, как должен был погибнуть ты в одном из тех «несчастных случаев», которые я тебе устроил, а ты сумел остаться в живых!
— Да, я остался жив, — подтвердил маркиз, — и больше никаких несчастных случаев не будет.
— Ты, значит, надеешься помешать мне стать твоим наследником? — спросил Рэкс. — Но я не сдался, кузен Фабиус, я еще не сдался!
На это маркиз гневно бросил ему:
— Боюсь, что твои заговоры и покушения, какими бы хитроумными они ни были, изрядно мне надоели, и я больше не намерен с ними мириться. И поэтому я намерен выдвинуть тебе ультиматум, Джетро.
Его кузен расхохотался — и смех этот прозвучал очень и очень неприятно.
— И что же ты мне предложишь? — насмешливо осведомился он. — Повесишь меня на виселице или заточишь в подземелье своего замка?
— Я не сделаю ни того, ни другого, — ответил маркиз. — Либо ты предстанешь перед судом по обвинению в покушении на убийство и лжесвидетельстве, либо согласишься на добровольное изгнание и уедешь из Англии. Я назначу тебе щедрое содержание, Джетро, при условии, что твоя нога больше не ступит на британскую землю.
Джетро Рэкс снова захохотал.
— Хорошо придумано, Фабиус! — воскликнул он. — Типичное «джентльменское соглашение»! И ты надеешься, что я изберу именно такой вариант, потому что это позволяет избежать неприятного для семьи скандала.
— Хоть раз в жизни мы с тобой придерживаемся одного мнения, — сказал маркиз.
— И ты действительно рассчитывал, — продолжал Рэкс, и теперь его голос звучал мягко, став из-за этого еще более страшным, — что я соглашусь уехать за границу и оставить тебя и твою любовницу-цыганку владеть здесь всем?
Маркиз возмущенно выпрямился.
— Изволь не упоминать Савийю, Джетро, — резко сказал он. — Ты и так уже достаточно опорочил ее имя.
— Ты что, действительно хочешь сказать, что я Джетро Рэкс, мог опорочить какую-то цыганку?
— Я уже сказал тебе, — повторил маркиз, — о Савийи мы говорить не будем. Давай ограничимся твоей дальнейшей судьбой.
Савийя пристально наблюдала за Рэксом и обратила внимание, что он стоит перед маркизом, словно солдат перед командиром: очень прямо, заложив руки за спину. Этот негодяй не лишен был некой отваги, которую унаследовал от своих славных предков.
Девушка была уверена, что этот человек не склонится перед обстоятельствами, не признает себя проигравшим. Даже его поза говорила о намерении сражаться до последнего — как это сделал бы и его противник, маркиз.
Пусть Джетро и был порочен и злобен, но в его жилах текла благородная кровь, и, как бы ни складывалась его судьба, трусом он не был.
— Мне нужен твой ответ, — настойчиво повторил маркиз.
В его голосе звучала стальная решимость: казалось, его терпению приходит конец.
— Сейчас ты получишь мой ответ, — отозвался Рэкс, — и дам я его очень ясно и недвусмысленно, кузен Фабиус, так, чтобы никаких ошибок быть не могло. Ты всегда презирал меня. Ты всегда смотрел на меня сверху вниз, всегда давал мне понять, что я — мелкая сошка, что со мной не надо считаться. Но теперь, наконец, я могу взять над тобой верх!
