Мэри Бэлоу - Сети соблазна
– Благословите меня перед смертью, – просил Джеймс того, кто лежал на кровати без сознания, – благословите меня хотя бы взглядом!
А потом были школа и университет; оказалось, что в других семьях жизнь не такая суровая, любовь проявляли открыто. В иных снисходительно относились к слабостям, непослушанию и своенравию, которые сглаживались силой любви.
И тогда он восстал против отца во имя любви. Он увлекся Дорой, которая росла в соседнем имении вместе со своим братом и находилась под опекой герцога Питерли. Джеймс полюбил ее и сознательно, свободно признался ей в любви. Она не противилась. А он мечтал о том, что будет жить с ней счастливо.
Он мечтал о свободе. Но он не был бы свободен, даже и без ужасного вмешательства его отца. Теперь он это понимал. Потому что сковывающие его цепи он нес в себе. Они были частью его воспитания, частью его характера. Он был не способен любить, не способен сделать любовь путеводной силой своей жизни.
Он мог только смотреть на любовь извне и понимать, что никогда не окажется внутри. Мэдлин была права, когда сказала ему много лет тому назад, что он никогда не сможет убежать достаточно далеко, потому что ему никуда не деться от себя самого.
– Я люблю вас, – сказал он отцу. – Скажите, что и вы любите меня, папа. Освободите меня.
Он погубил Дору. Это сделал не отец. Это сделал он. Потому что если бы Джеймс не стал спать с ней, бросив этим прекрасным поступком вызов всему тому, что было правильно в соответствии с теми понятиями, в которых его воспитывали, то его отцу не во что было бы вмешиваться. Дора могла бы свободно стать взрослой и выбрать себе мужа – или ей бы выбрали кого-то гораздо более подходящего.
Он не мог обвинять отца за то, что случилось с ней. Винить нужно себя. Он погубил другого человека.
– Простите меня, – прошептал он отцу. – Я вовлек вас в эту авантюру. Это целиком моя вина, не ваша. Простите меня, папа.
Он не знал, сколько времени прошло, когда дыхание отца изменилось. Джеймс напряженно вслушивался несколько минут, а потом прошел по комнате к двери, открыл ее и спокойным голосом послал слугу, сидевшего у двери, за сестрой и зятем. Потом подошел к матери и осторожно коснулся ее плеча.
Прошел еще целый час, прежде чем его отец умер.
* * *Леди Бэкворт решила не перевозить останки мужа в Йоркшир. Похороны состоятся в Эмберли, в городке под названием Эбботсфорд. По крайней мере муж будет похоронен неподалеку от имения, где живет его дочь.
Принимать какие-либо решения в такой ситуации леди Бэкворт не могла. После смерти мужа она впала в бессознательное состояние, и никто не мог утешить ее, хотя и сын, и дочь проводили рядом с ней большую часть времени, а граф и его мать удовлетворяли все ее нужды.
Мэдлин с огромной радостью увидела на четвертый день, как карета ее брата-близнеца едет по мосту, объезжает сад и останавливается у парадного входа. С братом приехала Эллен.
– Доминик, – сказала Мэдлин час спустя, когда они вышли подышать свежим воздухом. Эллен сидела в доме, держа за руку Александру. Детей увели наверх в детскую. – Вы и представить себе не можете, как я рада вас видеть!
– Дом, который посетила смерть, – невеселое место, – сказал Доминик. – И агония продолжалась несколько дней? Значит, от всех вас потребовалось необычайное напряжение сил.
– По крайней мере Джеймс приехал вовремя, – сказала она. – За это я всегда буду благодарна.
Доминик высвободился из сестриных рук и обнял ее за плечи.
– Он разговаривает с вами? Дела у вас пошли на лад?
– Он не разговаривал со мной с того дня, как вернулся в Эмберли, – сказала она. – И насколько мне известно, он ни разу не взглянул на меня и не дал понять, что знает о моем существовании. Мы словно незнакомые люди, которые больше не знают о существовании друг друга.
– Если не учитывать, что вам известно, как он переживает, – заметил он.
– Если не учитывать, что мне известно, как он переживает, – согласилась она.
– Ну что же, – проговорил он, погладив ее по плечу, – полагаю, они с матерью уедут отсюда вскоре после похорон. Но даже если этого не произойдет, мы с Эллен приехали только на неделю. Вы можете поехать с нами и жить у нас столько, сколько вам захочется.
Она на мгновение прижалась головой к его плечу.
– Бедные джентльмены, – сказала она. – Интересно, а они знают, что вы строите планы относительно их свободы? Я поеду. И предупреждаю вас – я поклялась выйти замуж в течение года. Мне вовсе не доставляет удовольствия мое теперешнее положение незамужней тетушки. Четырежды тетушки! Вы еще не ждете очередного набора близнецов, кстати?
– Спустя всего лишь четыре месяца? – сказал он. – Пожалейте Эллен. Нет, но я подумал, что, может быть, теперь наступит ваша очередь.
– В таком случае, – заметила Мэдлин, – я обязательно должна найти себе мужа. Есть среди ваших соседей высокие блондины, Домми? Не старше тридцати пяти? С доходом по крайней мере десять тысяч в год?
– Могу с ходу назвать троих, – заявил он. – В Уилтшире мужчины красивы, Мэд.
– Ах, – отозвалась она, – значит, вы обещаете. О, Домми, я так рада, что вы снова дома!
В тот же вечер, позже, прибыла миссис Дебора Хардинг-Смайзи с сыном Эльбертом. Она заплакала, обнимая Александру и невестку, в то время как Эльберт пожимал руки своему двоюродному брату и поздравлял его с новоприобретенным титулом.
Джеймс холодно посмотрел на него.
– Теперь вы Бэкворт, – сказал Эльберт, – мечта вашей жизнь осуществилась, Джеймс, и вам больше не нужно отправляться в Новый Свет на поиски приключений.
– Теперь я вместо него, – ответил Джеймс, чопорно наклоняя голову, – хотя мне это и не нужно.
Эльберт несколько смутился и, повернувшись к Александре, поднес к губам ее руку.
– Дорогая кузина, – произнес он, – вам идет черное. Оно дополняет темный цвет ваших волос.
Александра нахмурилась и ничего не сказала. Эльберт взглянул на суровое и неподвижное лицо Джеймса, улыбнулся с глупым видом и обратился к леди Бэкворт.
– Тетенька! – сказал он голосом, вибрирующим от ласкового сочувствия. – Это ведь действительно к лучшему. Для дядюшки этот мир был недостаточно хорош. Я уверен, вы вспомните, что я всегда это говорил, и всю дорогу из Лондона я утешал маменьку, внушая ей это.
Лорд Идеи прошептал сестре на ухо:
– Вы уверены, что он должен быть высоким блондином с десятью тысячами в год? А что, если я найду его вам среди близких родственников?
Она бросила на него выразительный взгляд.
– Я всегда говорила, что это жаба. Я уверена, вы вспомните. И я буду услаждать ваш слух всю дорогу в Уилтшир, внушая вам это.
