Элизабет Лоуэлл - Безрассудная любовь
— Это тебе, — хрипло произнесла она.
Долгую секунду, показавшуюся ему вечностью, Тайрелл смотрел на ее тонкие, сладкие от сиропа пальцы, затем принудил себя встать и, схватив рюкзак, направился к выходу из расселины, не говоря ни слова.
Глава 19
Гроза, бушевавшая на Черном плато, миновала, до блеска отполировав скалы и деревья. Косой золотистый свет струился на луг, превращая его в волнующуюся желтую реку. Если раньше красота природы действовала на тоскующую душу Жанны как бальзам, то сейчас она смотрела на все это великолепие невидящим взглядом, мысленно отмечая то, чего нет, нежели то, что есть. Она лежала на животе под прикрытием поросли вечнозеленых деревьев и рассматривала простирающийся перед ней луг до тех пор, пока рука ее, держащая подзорную трубу, не начала трястись от усталости.
Тай не спешил осматривать местность, зная, что за последние пять дней окружающий пейзаж ничуть не изменился: травы и воды было в изобилии, но никаких следов табуна Люцифера. Единственной реальностью оставались мятежники Каскабеля, что заставляло Тая и Жанну красться по плато, подобно двум ворам, но к мустангам им подобраться так и не удавалось.
— Не понимаю этого, — произнесла девушка, опуская подзорную трубу и заползая глубже под покров сосен, которые росли у самой кромки луга. — Даже если Люцифера поймали, мы наткнулись бы на старых кобыл из его стада, бродящих по округе. Ни один охотник не позарится на них или на жеребят весенней выжеребки. Тем не менее с тех пор, как пришли на восточную сторону плато, мы не обнаружили никаких следов присутствия Труна или других мустангеров.
— За исключением ружейных выстрелов, которые мы слышали вчера, — согласился Тай. — Но на охоту это похоже не было. Полагаю, Трун с Каскабелем не поладили.
Жанна нахмурилась и неохотно заметила:
— Думаю, мне нужно сходить на разведку к лагерю Каскабеля.
— Зачем? — изумился Тайрелл.
— Именно так я нашла тебя, — пояснила она. — Услышав выстрелы, я принялась искать и обнаружила место пересечения следов двух подкованных лошадей с группой неподкованных индейских пони. Пони преследовали твоих лошадей, а я двинулась следом и неожиданно пришла к лагерю мятежников. Конечно, помочь тебе немедленно было не в моих силах, поэтому я затаилась и стала поджидать удобного случая. Он подвернулся, когда ты прошел через строй и убежал.
Тайрелл подумал о риске, которому девушка подвергалась, пытаясь спасти совершенно незнакомого ей человека, и удивился тому, какое мужество заключено в этом хрупком теле. Но тратить его на такого никчемного человека, как Джо Трун, не было никакой нужды.
— Трун твой друг, что ли? — спросил он.
Жанна недоверчиво воззрилась на Тая.
— Да ты что? Я на его похоронах ни слезинки не пролью, — произнесла она тихо, — ведь он…
Девушка замолчала. Для нее было слишком болезненно вспоминать, как Трун схватил ее и принялся срывать с нее одежду. К счастью, ей тогда удалось вырваться от него и убежать. Он несколько часов безуспешно разыскивал ее, не переставая громко кричать о том, что он с ней сделает, когда поймает.
На лице девушки отразились страх и отвращение, рассказавшие Таю о характере взаимоотношений Жанны и Джо.
— Жанна, — мягко произнес Тайрелл, отвлекая ее от тяжелых воспоминаний, — из того, что я слышал об этом человеке в городе, где пополнял запасы, я заключил, что он пьяница, вор, трус, жестоко обращается с женщинами и вообще мерзавец. Он заслуживает того, что Каскабель с ним сделает. К тому же ты даже не знаешь наверняка, схватили его или нет. Может, он давно уже вернулся в Пресные Воды и сейчас хлещет виски в притоне Неда. Нам не стоит рисковать своей задницей и соваться в логово мятежников ради такого никчемного человека, как Джо Трун.
— Знаю, — согласилась Жанна, — но мне ненавистна мысль о том, что кто-то находится в плену у Каскабеля. Он такой жестокий.
Тай лишь плечами пожал:
— Каскабель так не считает. Он воин, который выдержал худшие наказания со стороны армии и индейцев, но никогда не просил о пощаде и не щадил никого сам. И вряд ли когда-либо будет.
— Ты говоришь так, словно восхищаешься им.
Некоторое время Тай хранил молчание, затем, пожав плечами, произнес:
— Я его не люблю, конечно, но уважаю. Он, черт возьми, боец, вне зависимости от ситуации. Он знает, как использовать землю и свои ограниченные запасы оружия себе во благо. Многие генералы позавидовали бы его стратегии и тактике.
— Ты хоть представляешь, что он делает с пленниками, которым не посчастливилось убежать?
— Да, — кратко сказал Тай. — Я же не говорю, что восхищаюсь им, Жанна. Но я усвоил, что на войне честь и хорошие манеры — самые бесполезные вещи. Они не помогут тебе выжить. А Каскабель выстоит, несмотря ни на что, и Черный Ястреб это знает. Он не выступает против Каскабеля в открытую, надеясь, что вместо него о мятежниках позаботится наша доблестная армия.
— Черный Ястреб радоваться должен, что Каскабель не переманил всех его людей, — возразила Жанна. — У него уже половина племени переметнулась на сторону Каскабеля, и они до сих пор прибывают по два или три человека.
— Каскабель наполовину индеец племени апачи. Старейшины ютов никогда не позволят ему стать вождем. Что же до молодых, они все еще верят в собственную неуязвимость. Они пока не уяснили, что армии, которая победила южные штаты, ничего не стоит разровнять несколько мятежных морщинок на лице территории юта.
Девушка начала было что-то отвечать, но в этот момент заметила на дальнем конце луга какое-то движение. Тай тоже его заметил и бросился на землю под прикрытие деревьев и кустов.
На расстоянии примерно четырех сотен футов от них на луг, широкой лентой раскинувшийся между двумя лесами вечнозеленых сосен, выехали пять индейцев. Они ехали не таясь, всем своим видом демонстрируя самоуверенность победителей, так как знали, что Черное плато находится под контролем Каскабеля. Единственная причина, по которой они не шутили и не смеялись, заключалась в том, что у оленей, на которых они охотились, был очень острый слух, а в тишине окружающей природы человеческий голос разносился на многие мили вокруг.
Тайрелл установил подзорную трубу так, чтобы солнечные блики не отражались от стекла и не выдали их укрытие, и принялся рассматривать охотников, которые ехали по опушке леса. Обычно в любой группе индейцев только половина была вооружена карабинами, винтовками или пистолетами, и у них никогда не водилось патронов в изобилии. Плохая вооруженность индейцев частично была связана с законодательным запретом продавать им оружие, поэтому его приходилось либо захватывать как военные трофеи, либо покупать у недобросовестных белых торговцев.
