Сара Маккерриган - Чары воительницы
Колин, должно быть, прочитал ее порочное намерение, потому что поднялся во сне и, откатившись от нее, перевернулся на спину. И хотя она никогда раньше не лежала с мужчиной — всегда спала одна, — ее тело мгновенно почувствовало себя обделенным без его прикосновения.
Хелена осторожно повернулась к Колину, чтобы не разбудить его, и легла на бок, разглядывая его профиль. Он был довольно красивым мужчиной. Для норманна. Его лицо не было таким грубым, как у ее соотечественников. Их лица были иссечены ветром и битвами, у них была красная кожа, а волосы такие же коричневые, как пустошь зимой. В сравнении с ними черты Колина были почти изящными, и все же в нем не было ничего женственного. Грива его волос была гораздо более сочного цвета, не совсем черная, но темная, как влажный дуб. Его кожа была золотистой, как будто его окунули в мед.
Лоб суровый, но ресницы, падающие на щеки, были тонкими, как молодая трава.
Хелена поднялась на локте, чтобы получше разглядеть Колина. Что-то случилось с его носом, может быть, драка, может быть, несчастный случай, но поперек переносицы была крошечная зазубрина, там, где, должно быть, была сломана кость. Челюсть у него была широкая и сильная, покрытая легкой порослью жесткой черной щетины — доказательство того, что у норманнов действительно растет борода.
Хелена посмотрела на его губы. Даже они отличались от губ шотландцев. У мужчин Ривенлоха рты были мрачные, созданные для хмурости, еды и криков во время битвы. Рот Колина дю Лака выглядел таким же мягким и соблазнительным, как свежевыпеченный хлеб, еще теплый после печи. Она видела, как его губы кривятся от недовольства, изгибаются от веселья и поджимаются от боли. Но сейчас, пока он спал, они слегка приоткрылись, придавая ему вид милый и невинный, как у ребенка.
Это был рот, созданный, чтобы смеяться, пить вино, читать стихи — для беззаботных наслаждений жизни. Это был рот, подумала Хелена, созданный для поцелуев.
Наверное, это имеет смысл. В конце концов, он же был бабником. Нет сомнений, что он использовал всякие снадобья и бальзамы и каждую ночь мазал ими губы, чтобы они оставались мягкими для всех этих поцелуев.
Вот интересно, насколько же они мягкие? Хелена прикусила губу. Осмелится ли она попробовать? Она целовала много шотландских парней, в основном на спор или чтобы отвлечь, а потом как следует ударить кулаком. Однажды, когда ей было двенадцать лет, один поваренок поспорил, что она не сможет поцеловать его спящего друга, не разбудив его. Хелена выиграла пари. Но тогда губы парнишки были обветренные и сухие, как песок. Она сомневалась, что он почувствовал бы что-то, даже если между губ засунули соску.
Она провела языком по своей нижней губе, гадая, сможет ли поцеловать Колина, не разбудив его.
Подчиняясь порыву, прежде чем успела передумать, Хелена наклонилась над Колином, держась всего в паре дюймов от него и чувствуя его дыхание на своих губах. Потом она закрыла глаза и, затаив дыхание, легко, как перышко, прижалась губами к его губам.
Глава 12
На этот раз Хелена бы проиграла пари, потому что в то же мгновение, когда их губы встретились, Колин проснулся, схватил ее за плечи и швырнул спиной на кровать. Моргая, чтобы прогнать сон, он нахмурился, глядя на нее:
— Что ты делаешь?
— Ничего.
Она сглотнула. Она забыла, что он воин, натренированный спать одним глазом, человек, привыкший сначала реагировать, а потом уже рассуждать. Она также забыла, насколько Колин силен. Кровь Христова, он перевернул ее на спину быстрее, чем она успела вдохнуть. И все еще держал, прижимая к кровати.
— Что ты делала? — спросил он снова.
Его угрожающий тон отрезвил Хелену. Благоговейный трепет превратился в гнев, и она презрительно произнесла:
— Я пыталась высосать из тебя жизнь.
Колин вздохнул:
— Ты что, не знаешь, что нельзя будить спящего солдата?
— Я не думала ничего та… — Она схватила его за предплечья, пытаясь оттолкнуть. Это было безнадежно. Он был силен, как боевой конь. — Такого незначительного, как по…
Как только эти слова сорвались с ее губ, она пожалела о них.
— Как что?
Тишина казалась оглушительной.
Потом в уголках его глаз медленно появились морщинки, а мрачность на лице сменилась улыбкой. Колин прищелкнул языком.
— Маленькая похотливая дикая кошка. Ты пыталась поцеловать меня.
— Нет.
— О да.
— Я пыталась по… пнуть тебя.
— Да неужели? — Колин опустил взгляд на ее рот, и, Боже помоги ей, ее губы затрепетали почти так, будто он коснулся их. — И тебе понравилось это? Этот пинок?
Ничто не разъяряло Хелену больше, чем насмешки. Уж она покажет ему пинок. Она высвободила левую ногу, намереваясь ударить его в голень.
Но Колин разгадал ее намерение и закинул на нее свое тяжелое бедро раньше, чем она успела пошевелиться.
— Осторожнее, миледи. Я все же раненый человек.
Кипя от гнева, Хелена все же послушалась его предостережения. Единственное, что ей нужно, — это нанести ему удар, который замедлит его выздоровление.
И все же Колин как будто специально продолжал испытывать ее терпение.
— Знаешь, если тебе так хочется поцелуй, — обратился он к Хелене, озорно блестя глазами, — тебе лишь нужно это просто попросить.
— Не хочу я, ты, переросший, озабоченный сукин…
— Миледи! — воскликнул Колин, изображая шок. — Это же вы хотели поцелуй от меня. Я безмятежно спал, когда вы набросились на меня с…
— Набросилась на тебя? Да я не делала ничего подобного…
— Святые угодники, да ты практически прыгнула на меня и…
— О!
Хелену распирала ярость, ярость, которая заставляла ее говорить, не думая, но она не могла остановить свою тираду, как нельзя остановить поток эля, льющегося из треснувшей бочки.
— Я хотела только проверить, правду ли говорят, — огрызнулась она, — что целовать норманна — это то же самое, что целовать жабу!
Большинство мужчин пугались ее вспышек гнева. Колин же только рассмеялся.
— И много жаб ты поцеловала?
Гнев буквально ослепил Хелену. Она не могла подобрать слов. Единственной реакцией, на которую она была способна, был крик абсолютной ярости.
Но прежде чем она закончила, губы Колина опустились, чтобы оборвать ее крик, заглушая звук в глубинах его рта.
Кровь Хелены кипела, и она боролась с ним, пытаясь увернуться от его настойчивых губ. Но она никак не могла стряхнуть его, как не может собака стряхнуть с себя клеща. Колин пытался вторгнуться в ее рот, но ей удалось крепко сжать губы и не впускать его. Его тяжелое дыхание овевало ее щеку до уха, вызывая в ее теле непрошеный трепет. Его поцелуй был таким неистовым, что Хелена не могла даже укусить его.
