Мэри Гилганнон - Повелительница бурь
– Отчего же нет?
– Но ведь они так красивы, – запротестовал Даг. – Не пойму, какая в этом нужда.
– Рабыням некогда заниматься волосами, особенно такими густыми и длинными, как у нее.
– Нет.
Даг постарался произнести это короткое слово как можно бесстрастнее. Было совершенным абсурдом, что его беспокоило, обрежут или оставят ирландке волосы. Мина абсолютно права: лишившись своих длинных черных кос, пленница сразу станет выглядеть куда менее привлекательно, и тогда мужчины не будут так досаждать ей.
– Нет, – повторил он в ответ на нетерпеливый взгляд Мины. – Я понимаю, это глупо, но…
Даг глубоко вздохнул, вспоминая, с какой заботой ирландка ухаживала за его рукой. Хотя ему уже пришлось как-то напомнить ей, что больше он ничего ей не должен, но сердце его говорило совсем другое. Он сделал ее рабыней, но не хотел видеть униженной, лишенной части своей красоты.
– …я ей кое-чем обязан, – закончил он.
Несколько мгновений Мина смотрела на викинга, потом молча кивнула.
– Ладно, ты продолжаешь оставаться ее хозяином, а я лишь нахожу ей работу. Но как быть с ее одеждой? Ты хочешь, чтобы она сбивала масло и пекла хлеб в этом роскошном наряде?
Даг взглянул на Фиону, потом перевел взгляд на рыжеволосую служанку, стоявшую рядом с ней. Та была облачена в бесформенное вязаное платье из коричневой шерсти – обычное одеяние рабов. Такое платье надежно укроет точеную фигуру ирландки.
– Здесь я во всем полагаюсь на тебя, Мина, – ответил он.
Даг смотрел, как невестка приблизилась к рабыням и, кивнув, велела им следовать за ней в кладовую.
Потом он снова уселся за стол и тут обнаружил, что окончательно потерял всякий аппетит. Если бы его собака была жива, он бы отдал ей все, что не доел. Тоска овладела им. Без Ульви Энгваккирстед был совсем не тот.
Глава 13
До чего же неудобная штуковина! Фиона покрепче ухватила деревянное блюдо с жареным мясом и свободной рукой потерла плечо, на которое пришелся шов ее нового балахона. Одежда болталась на ней и была не такой тесной, как платье Дювессы, но грубая шерсть, из которой она была связана, делала ее страшно неудобной. Фиона чувствовала, как на лбу ее выступает испарина, а между грудей, щекоча кожу, стекают струйки пота.
Она обвела взглядом дымное пространство зала – все здесь было пропитано запахами пота и пива, что само по себе казалось ей отвратительным; к тому же она была вынуждена постоянно смотреть на обнаженных по пояс норманнов, поглощающих жареное мясо, срезанное с дымящейся туши быка, висевшей над огнем очага, и опорожняющих рог за рогом. Зрелище это живо напомнило Фионе праздничные пиры в дома ее отца, хотя ирландские воины все же никогда не вели себя так грубо, как эти люди. Викинги громко хохотали, то и дело хрипло выкрикивая что-то на своем варварском языке.
Слава Богу, по крайней мере, они не любили петь. Бреака успела шепнуть ей, что в отличие от ирландцев норвежцы не отличались тягой к музыке, хотя среди них и пользовались громадной популярностью скальды, рассказчики народного эпоса. Ближе к вечеру, сказала Бреака, когда скальды затянут свои песни, викинги на удивление быстро утихомирятся и будут слушать их заворожено, как дети. Тогда, возможно, и она сможет передохнуть, устало подумала Фиона. Ноги и спина болели от усталости, голова стала тяжелой. Если она присядет хоть на минуту, то тут же уснет, несмотря на дикий шум вокруг.
Держа деревянное блюдо обеими руками, девушка подошла к столу, за которым восседал в резном кресле ярл. От вида пергаментной кожи его лица, изборожденного морщинами, и жидких прядей седых волос на его голове Фиону передернуло. Она вспомнила совет Бреаки соблазнить ярла и невольно поморщилась. Даже если ее жизнь станет совершенно невыносимой, она лучше обратится к Дагу или умрет, чем разделит ложе со старым Кнорри.
Фиона прошла вдоль стола и поставила блюдо перед ярлом, но при этом видела только устремленный на нее взгляд Дага, от пронзительности которого все тело ее горело. Грубая шерсть платья, тершая соски грудей, приводила ее в еще большее смятение.
Девушка резко повернулась, намереваясь вернуться в кухню за новым подносом. Может быть, это ей только кажется, что Даг ненавидит ее, думала она, пробираясь вдоль рядов пирующих. В конце концов, пришел же он ей на помощь, когда этот отвратительный Бродир напал на нее. Если бы она не ударила его по лицу, Даг обязательно вмешался бы: должно быть, он все еще чувствовал себя обязанным ей.
Подойдя к очагу, Фиона обнаружила, что сидевшие около него викинги сдвинули столы и о чем-то оживленно разговаривали. Она взглянула на разгоряченных, вспотевших людей и решила обойти их, но тут к ней протянулась мужская рука и схватила ее за платье. Сразу узнав Бродира, девушка вскрикнула. Викинг рывком усадил ее к себе на колени, и она забилась в его объятиях, плача от гнева и страха, в то время как Бродир лишь смеялся, шаря по ней взглядом своих поросячьих глаз. Она повернулась к нему и замахнулась кулаком, целясь в лицо, но он схватил ее за запястье и рванул руку вниз с такой силой, что слезы снова брызнули из ее глаз.
Фиона бросила отчаянный взгляд в направлении стола, за которым сидел ярл, надеясь на помощь Дага, но тот смотрел в другую сторону, поглощенный, очевидно, разговором со своим братом; в переполненном людьми шумном зале она не могла рассчитывать на то, что сможет привлечь его внимание. Между тем Бродир стал тискать ее; его сальные пальцы нашарили ее груди сквозь грубую шерсть балахона. Фиону охватило отчаяние: подумать только – перенести все тяготы морского перехода и стыд рабства только для того, чтобы этот грязный викинг изнасиловал ее на глазах у своих собутыльников! Она должна что-то сделать!
Прекратив сопротивление, Фиона дождалась, когда ее обидчик ослабил свои объятия. Если она чему-то и научилась в своей борьбе с мужчинами, так это тому, что на них куда эффективнее грубой силы действует неожиданность.
По-прежнему придерживая ее за талию левой рукой, Бродир скользнул правой вниз по ее телу, нащупывая подол балахона. Тем временем взгляд Фионы остановился на столе, где среди объедков и обгрызенных костей виднелась рукоять ножа. В груди ее вспыхнула надежда – если она сможет дотянуться до оружия, борьба ее не будет напрасной. Она дождалась, когда викинг просунул руку под подол балахона и повел вверх по ее телу.
Одним быстрым движением девушка нагнулась к столу, схватила нож, повернулась и ударила им Бродира, целясь ему в лицо. Тот успел уклониться, так что удар пришелся в основание шеи. Взревев, как бык, Бродир выпустил жертву и, ухватившись за ручку обеими руками, вырвал нож из раны. Брызнула кровь. Чтобы не оказаться залитой ею, Фиона подалась в сторону, потеряла равновесие и ударилась о столешницу. Боль пронзила ее. Оцепенев, она не двигалась с места до тех пор, пока не оказалась в чьих-то сильных руках.
