Карен Хокинс - Клятве вопреки
Уильям не знал, что сказать. Он ожидал чего угодно, но среди возможных вариантов не было надменного «благодарю вас».
Маркейл удивительно владела собой и сохраняла удивительное хладнокровие после всей этой бурной любовной сцены, а у него все еще кипела кровь, и его член еще пульсировал, как будто в этот момент она держала его в руках.
— Превосходно развлеклись, правда? — усмехнулась Маркейл, еще сильнее возбудив его. — Не пойму, почему мы не сорвали друг с друга одежды еще прошлой ночью?
— Действительно. Мы впустую потратили почти двадцать четыре часа.
Он его ироничного тона Маркейл покраснела, но, тем не менее, вздернула подбородок.
— Все это оказалось приятной неожиданностью, но я рада, что так случилось. Я просто…
— …изголодалась по настоящему мужчине, — закончил за нее Уильям, и Маркейл окаменела.
— Я бы так не сказала.
— Нет? Становится все яснее и яснее, что Колчестер — не такой доблестный мужчина, каким любит себя изображать. Разве не так, Маркейл? Как понимать твой намек, что прошло много времени с тех пор, как мужчина касался тебя?
— Не понимаю, о чем ты.
— В пылу страсти ты сказала, что очень давно ни с кем не была.
— Я… я так сказала?
— Да. Дважды. И я мог почувствовать это — ты не была с мужчиной очень давно.
Маркейл не знала, куда спрятать взгляд; ей казалось, что ее щеки горят в огне.
— Не помню, чтобы я это говорила. Ты, должно быть, ошибаешься.
Завязывая платок на шее и заправляя его под жилет, Уильям смотрел на Маркейл, не веря ей.
— О чем же еще ты могла мне поведать?
— Не имеют значения слова. — Она с возмущением взглянула на него. — Это сугубо личная часть моей жизни.
— Я знаю, что ты не любишь Колчестера.
Уильям скептически усмехнулся.
— Ну, разумеется. У нас с Колчестером чисто деловые отношения. Я написала об этом в письме, которое отправила тебе.
— Напоминать нет необходимости. Я прекрасно помню, о чем шла речь в письме. Беда в том, что я начинаю сомневаться в твоей правдивости. Я бы многое отдал, чтобы понять, какая же ты на самом деле.
— То, что касается Колчестера, было правдой тогда, правда и теперь. Наши отношения выгодны нам обоим.
— И это все, чего тебе хочется. — Он, улыбаясь, откинулся на спинку сиденья. — Выгоды.
— Это все, что мне позволено иметь. — Маркейл пронзила его взглядом. — Я не могу рассчитывать на большее.
— Видишь ли, как бы строго и расчетливо ты ни старалась организовать свою жизнь, ты такая же пылкая натура, как и я. Там, где дело касается меня, ты не в силах остановить себя, как и я не могу сдержаться, если речь идет о тебе.
Уильям прав. Маркейл не могла даже сидеть в одном с ним экипаже без того, чтобы постоянно не ощущать его присутствия и не желать хотя бы ненароком коснуться его.
Но такое признание только воодушевило бы его, а на сегодня ему и так уже достаточно пылких проявлений.
— Ты придаешь слишком большое значение происходящему. Мы просто ненадолго расслабились, и ничего более, — вздохнула она.
— Ты можешь все отрицать, когда мы не касаемся друг друга. Но когда я делаю вот так… — Потянувшись, он схватил Маркейл за запястье, без труда обхватив его своей большой рукой. — … я чувствую биение твоего пульса под этой нежной кожей. Как ты можешь отрицать?
Его низкий голос врывался в ее подсознание, волновал.
— Прекрати! — Маркейл выдернула свою руку. — То, что произошло в экипаже, результат присущей нам обоим импульсивности — это во многом верно. Остальное же — что Колчестер меня не удовлетворяет — просто бред.
— Это мы еще проверим, моя маленькая лгунья.
Строгая линия его рта искривилась в легкой улыбке, и Уильям отодвинулся обратно в свой угол.
Пожав плечами, Маркейл, отдернув занавеску, закрепила ее сбоку, и внутрь экипажа хлынул утренний свет.
— Надеюсь, мы скоро остановимся. Я умираю от голода.
— Это нетрудно понять. Ты потеряла столько сил.
Маркейл зарделась, но ничего не сказала, а просто взяла накидку и расстелила на коленях. Дав отпор Уильяму, Маркейл вначале думала, что поступает вполне разумно.
Но ей понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что она скорее всего допустила ошибку. Ей мучительно недоставало его. Хотя Колчестер временами старался отвлечь ее, она была безутешна.
Она ожидала, что будет тосковать по Уильяму, но не понимала, как плохо ей станет без их физической близости. Несколько месяцев после его отъезда она страдала от одиночества и желания снова оказаться в объятиях Уильяма.
Теперь, заново испытав страсть и, к своему удивлению, обнаружив, что она разгорелась еще ярче, чем прежде, Маркейл не знала, как найти силы снова повернуться спиной к Уильяму.
— Замечательный экипаж. — Уильям беззаботно щелкнул пальцем по одной из кисточек занавески. — По сравнению с ним мой выглядит просто жалким.
— Он хорошо пружинит. — Обведя взглядом внутренность экипажа, Маркейл пожала плечами. — Это все, что мне нужно.
— Должен похвалить вкус Колчестера, как в отношении экипажей… — Уильям окинул ее взглядом, — …так и в других областях.
— Я непременно передам ему это, когда снова увижусь с ним.
— Сделай одолжение. Не сомневаюсь, Колчестер платит большие деньги за предметы роскоши, хотя, думаю, ты обходишься ему дороже всего.
— На самом деле я очень мало прошу у него. — Она пристально смотрела на Уильяма. — Ему просто нравится делать дорогие подарки. Такова уж особенность его натуры. Или недостаток…
— Недостаток? Значит, он не образец совершенства, которым ты прежде считала его?
— Теперь Колчестер мне нравится даже больше, чем когда я согласилась стать его любовницей. Люди говорят, что он повеса и еще хуже, но они его не знают, если не считать нескольких человек.
— Но уж ты-то, разумеется, в курсе дела.
— Что бы ты ни думал, — неуверенно продолжила Маркейл, — Колчестер всегда был добр ко мне. Он, как никто другой, оказал мне поддержку в моей актерской карьере.
Услышав благодарные слова в адрес другого мужчины, Уильям ощутил во рту горький привкус ревности.
— Я удивлен, что Колчестер позволяет тебе выступать на сцене.
— Позволяет? — Она удивленно подняла брови. — Колчестер не может «позволять» мне что-либо.
— Он не имеет права голоса в твоей жизни?
— А почему он должен иметь такое право? Это же моя жизнь.
— У тебя довольно своеобразные отношения с графом, — угрюмо заметил Уильям.
— Нас это прекрасно устраивает.
Пожав плечами, Уильям стал смотреть в окно, удивляясь своему очевидному упрямству обидеть себя как можно больнее. Он был круглым дураком, если полагал, что можно путешествовать с Маркейл и не ворошить прошлое. К чему это все?
