Бертрис Смолл - Блейз Уиндхем
Среди первых перемен блюд оказалась и каша на говяжьем бульоне с черносливом, сахаром, коринкой, изюмом и такими редкими пряностями, как кардамон, имбирь, мускатный орех и сладкое вино. Традиционное рождественское блюдо было встречено взрывом восторга гостей.
Затем следовала свежая оленина — не далее как вчера охотники загнали оленя, — говядина, запеченная на раскаленных камнях, розовая ветчина и полдюжины ножек молодых барашков, зажаренных с чесноком и розмарином.
Лебедь, фазан и павлин были приготовлены в перьях и поданы на сияющих золотых блюдах. За ними последовали каплуны в лимонном соусе, пироги с голубями, жаворонки и кролики, и десяток откормленных гусей и уток с хрустящей золотистой корочкой, политых соусом из чернослива и вишни. На столе красовались блюда салата и горошка, тушенного в белом вине, а также пышные белые булки и свежее масло.
Рождественский пир достиг апогея, когда в зал внесли кабанью голову. По обычаю чести нести блюдо удостаивался самый младший из сыновей дома, но поскольку в Лэнгфорде по-прежнему не было наследников, Эдмунд препоручил эту задачу Гевину Моргану. Юный Гевин, которому недоставало всего трех месяцев до шестилетнего возраста, был слишком мал, чтобы удержать тяжелую кабанью голову, уложенную на блюдо, с яблоком во рту, увенчанную листьями розмарина и лавра. Потому поднос поставили на украшенную тележку, и мальчик гордо вкатил ее в зал под бурные возгласы и хор гостей, приветствующих голову положенным по обычаю песнопением.
— Это лучшее Рождество на моей памяти, — тихо сказала Блейз мужу.
— И для меня оно самое счастливое. Потому, что теперь ты моя жена, — ответил Эдмунд, окидывая ее любящим взглядом.
Слуги убрали тарелки и блюда и заменили их обильным и разнообразным десертом. Здесь были сладкая мальвазия с хрупким сахарным печеньем; засахаренные бутоны роз, фиалок и похожего на сельдерей дягиля; пирожные с сушеными яблоками, вишнями и сливами, покрытые толстым слоем взбитых сливок; пироги, пропитанные сладкими, как мед, винами; нежные рассыпчатые пирожки с начинкой из вишен. Младшим членам семейства особенно пришлись по душе марципаны в виде различных фигурок — цветов, плодов, животных и звезд, посыпанные разноцветной сахарной пудрой.
А потом прибыла труппа актеров, составленная из жителей двух ближайших деревень. Они непрестанно извинялись перед хозяином дома, ибо если бы не обычай, то они не посмели бы явиться. К смущению и стыду актеров, вскоре выяснилось, что они злоупотребили крепким сидром, присланным хозяином имения в деревни. Время пролетело незаметно, и приблизилась полночь — час мессы.
Прежде чем Эдмунд Уиндхем успел утешить актеров, заговорила его жена:
— Добрые люди, вам не о чем жалеть. Вы явились сюда в благословенный день Рождества, чтобы оживить и почтить наш праздник. Начинайте представление, и да благословит вас Бог!
Черные от сажи лица актеров немедленно расплылись в улыбках.
— Да благословит Бог ее светлость и одарит ее сыном к следующему Рождеству! — в один голос закричали они.
Обычай требовал от актеров мазать лица сажей, ибо считалось, что это приносит удачу и самим комедиантам, и хозяевам дома. Даже если кто-то и узнавал актеров, то не подавал и виду.
Комедианты разыграли рождественскую пьесу, в которой участвовали святой Георгий, покровитель Англии, турецкий воин и дракон, которых предстояло победить святому.
Костюмы были незамысловатыми, и потому актерам пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить зрителей поверить в реальность происходящего. Тем не менее труппа оказалась довольно искусной. Когда святой Георгий, победив дракона, был смертельно ранен коварным турком, четвертый персонаж пьесы, лекарь-шарлатан, вышел вперед, чтобы исцелить поверженного героя. Под громкие ободряющие крики зрителей лекарь испробовал сначала одно, а затем другое снадобье, пока не открыл волшебный эликсир, который мгновенно поставил на ноги храброго святого.
Турок выкатил глаза, оскалил зубы и затопал ногой при виде свершившегося чуда. Он начал пугать громко визжащих от страха и удовольствия детей, но вскоре лишился такой власти, ибо исцеленный герой вызвал турка на поединок и победил его под ликующие крики зрителей. Все согласились, что лучшего представления им еще не доводилось видеть. Труппу громко хвалили и многократно благодарили, прежде чем наградить кошельком серебра и отослать на кухню, где были припасены лепешки и эль, На следующий день после Рождества в церкви читали службу по святому Стефану, первому мученику христианства. А потом наступил день подарков. Особую кружку для подаяний в церкви торжественно вскрыл отец Мартин, и собранные деньги были розданы беднякам всей округи. Лучшему из коней эрла пустили кровь — чтобы в следующем году все лошади поместья были здоровы.
Празднества в Риверс-Эдже продолжались на протяжении всех двенадцати дней Рождества. В сочельник на всех окрестных холмах зажгли костры, а колокола возвестили пришествие нового, 1522 года Господня. Утром после наступления нового года члены семейства обменялись подарками. Эдмунд преподнес Блейз элегантный плащ из коричневого бархата, подбитый кроличьим мехом, с золотой застежкой, в которую был вделан большой золотистый топаз. Блейз изумила мужа, одарив его великолепным мышастым жеребцом — его вырастил один из соседей, и жеребец обещал дать отличное потомство.
— Но как же?.. — начал эрл, а Блейз рассмеялась.
— Доро помогла мне все устроить, — ответила она на невысказанный вопрос.
Другие подарки для родственников и друзей были не менее щедрыми, но всех перещеголяла Блайт Морган, желая угодить своей будущей свекрови. Леди Мэри Кингсли была набожной дамой, которая после давней смерти мужа всецело посвятила себя служению Богу. С позволения. церкви она основала небольшой религиозный орден, Братство святого Фрайдесвайда, названное в честь англосаксонского святого, который в восьмом веке считался покровителем Оксфорда. Будучи настоятельницей небольшого монастыря, леди Мэри присматривала за четырьмя десятками монахинь, попечению которых были поручены бедные и больные округи. Разузнав о благочестии леди Мэри, Блайт потратила несколько недель, вышивая искусный покров на алтарь, который и преподнесла матери Николаса в Новый год.
— Милое дитя! — смиренное лицо леди Мэри засияло от удовольствия. — Никто не сумел бы сделать мне более чудесного подарка! Хотя мой сын слишком медлил в поисках жены, Бог наконец-то услышал мои молитвы и послал нам тебя. Храни тебя Господь, дорогая Блайт! — Разве я не говорил тебе? — прошептал лорд Роберт жене. — Блайт невозможно не полюбить.
