Вайолетт Бэкли - Научи меня любить
— Джордж, Джордж! Помоги!
Позднее Оливия поняла, что в тот момент Джордж уже, должно быть, был там, потому что хватка парня немедленно ослабла. Джордж схватил его сзади и с силой повернул к себе. Цепляясь за стол, чтобы не упасть, Оливия увидела, как Джордж нанес ему страшный удар в челюсть, швырнувший его через всю комнату.
Парень с грохотом ударился об стенку и рухнул на пол.
— А теперь убирайся вон! Убирайся! Она моя, я тебе сказал!
Парень, прижав руку к своему окровавленному рту, злобно посмотрел на Джорджа, а потом на Оливию.
— Ты лжешь, — проговорил он, морщась от боли, — грязный, вонючий лжец! Ты к ней не прикоснешься. Она ведь жена твоего хозяина. Не посмеешь!
— Убирайся, пока я дух из тебя не вышиб! — ответил Джордж, и парень проковылял вниз по лестнице, держась за стенку. Джордж подождал немного, а потом вернулся к Оливии.
— Кричи! — одними губами проговорил он. Оливия с удивленным видом смотрела на него…
— Кричи, — прошипел он и подтолкнул ее назад к куче мешков.
— Джордж, что ты! Не надо!
— Громче, миледи! О Господи…
Он обхватил ее и повалил на мешки. Прежде чем она смогла понять, в чем дело, он просунул руку под ее платье, и она отчаянно закричала. Ее крики наполнили комнату, смешиваясь с веселым шумом на улице. Она дралась и царапалась, словно демон, вырвавшийся из ада. Джордж пытался справиться с ней, но не в силах остановить ее крик иным способом, закрыл ей рот поцелуем. Его поцелуй возымел желанный эффект, и она обмякла под ним, слабая, испуганная и измученная.
— Тише, тише, миледи. Я не причиню тебе зла. Со мной ты в безопасности, обещаю тебе, — прошептал он. — Я не собираюсь тебя насиловать. Мы просто притворяемся.
Смысл его слов, наконец, начал доходить до ее измученного сознания, и она расслабилась, слушая, как он шепчет ей прямо в ухо. Что он говорит? Что он имеет в виду? Притворяемся? Жаркая волна облегчения накатила на нее, горячие слезы хлынули из ее глаз, и из груди вырвались рыдания. Она плакала, выла как ребенок, из-за всего, что случилось и что не случилось, плакала по всему, о чем мечтала и чего, как она считала, у нее уже не будет никогда, по тому, кого она любила, и чьи руки не обнимали ее сейчас. Наконец ее рыдания смолкли и она затихла.
Джордж отвел волосы с ее лба и вытер последние слезинки, оставившие следы на ее раскрасневшихся щеках. Он посмотрел поверх ее головы на лестницу, а потом улыбнулся ей с выражением восхищения и участия.
— Джордж? — прошептала она.
— Все в порядке. Лежи тихо, — прошептал он ей в ухо. — Не забудь, что мы притворяемся. Все должно выглядеть так, будто мы… ну, ты знаешь!
— Что будет дальше, Джордж?
— Говори тише, миледи, или так, чтобы твой голос звучал сердито или умоляюще. Я не знаю, что будет, кроме того, что он пошел искать своего дружка — капитана итальянского корабля. Тому-то и нужны вышивки. Но Толланду понадобится некоторое время, чтобы пробраться через толпу, и потом он вообще может его не найти.
— Но ты сильно рискуешь, да, Джордж?
— Теперь — да. Если бы этот дурак не назвал меня по имени тогда, в мастерской, ты бы никогда и не узнала, что я в этом замешан, правда?
Она молча кивнула. Ей бы и в голову не пришло заподозрить этого приятного юношу, который всегда был таким вежливым и услужливым.
— Ну а когда ты узнала, что это был я, нам пришлось захватить тебя с нами. Но я не хотел, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Господи, как все теперь запуталось!
— Тебе теперь придется бежать, да, Джордж? Уехать из Корнуэлла?
— Да. Но сначала мне надо придумать, как тебя отсюда вытащить. Я еще не знаю как, но помни — я на твоей стороне. Просто подыгрывай мне, будь сейчас безутешной — ему это понравится, грязной свинье. Ах, черт! — воскликнул он, напрягшись при звуке отпираемой двери. — Это он!
— Спускайся, Элвуд, с тебя хватит!
На лестнице раздались шаги, и Джордж вдруг задрал ей юбку и положил руку на обнаженное бедро. Инстинктивно сопротивляясь, она разрывалась между притворством и реальностью, с одной стороны, понимая необходимость продолжать игру, а с другой — страшась, куда может завести Джорджа эта игра. Когда над уровнем пола появилась голова Толланда, Джордж подмигнул ему и с усмешкой сказал:
— Сейчас приду, сэр! Дай мне еще одну минуту, сэр! Это все, что мне нужно.
Толланд засмеялся и повернул обратно, бросив Джорджу через плечо:
— И это все, чего ты добился? Да того времени, что ты с ней провел, хватило бы десяти мужикам! Ах ты, молокосос! Поторопись. Ты мне нужен.
Шаги стихли.
— Да, сэр.
Оливия лежала, не в силах унять дрожь. Глаза ее былц широко открыты и потемнели от усталости, в них застыло выражение полной беззащитности перед парнем, который пообещал не причинять ей зла. Может ли она доверять ему? А есть ли выбор? Но у нее не было времени подумать, потому что рука, лежавшая на бедре, потянулась выше, и он добился того, чего ждал — ее пронзительный крик разнесся по всему дому, и те двое внизу тоже должны были его услышать.
Через мгновение крик был остановлен тем же способом, что и раньше, но на этот раз Джордж поцеловал ее по-настоящему. Это награда за то, что я спасу ее, подумал он. Неважно, что с ним будет потом, пусть он ее больше никогда не увидит, но у него останется память о прекрасном мгновении на всю жизнь. Только один поцелуй, и больше ничего. По тому, какими нежными были его губы, она поняла, о чем он думал, и хотя не ответила на его поцелуй, но и не сопротивлялась ему. Но когда его рука коснулась ее живота, она вырвалась и закричала так громко, как только могла:
— Джордж, нет! Пожалуйста, не надо больше! Джордж!
В ее голосе явственно звучали панические ноты. И они услышали их. Все трое.
С печальной, словно прощальной улыбкой он встал, поцеловал кончик своего пальца и дотронулся им до ее носа. Он продолжал улыбаться, спускаясь по лестнице, приглаживая свои кудрявые волосы и делая вид, что затягивает шнурки у пояса штанов.
— Уж ты не торопился, да, парень? — сказал Толланд.
Второй сидел молча, с распухшей губой и синяком на скуле. Это тебе за то, что ты ударил мою леди, подумал Джордж, не глядя на него.
Вечерний звон колоколов большого собора и маленьких церквей плыл над городом Корнуэллом, но ни он, ни возня Толланда и его молодых помощников с тюками, не могли разбудить измученную Оливию, забывшуюся тяжелым сном. После возвращения мастера Толланда парни были заняты тем, что перетаскивали тюки и заворачивали в тряпки, не бросающиеся в глаза, рулоны драгоценной материи. Ткани они разносили по лавкам, находящимся в разных концах города, в обмен на звонкие золотые богатых купцов, которые не интересовались происхождением товара. И только когда на столе перед мастером Толландом начала расти кучка денет, он наконец почувствовал, что почти расквитался с одним из тех, кто засадил его в тюрьму. С другим он намеревался посчитаться вскоре после наступления темноты, как только придет капитан.
