Виктория Холт - Дочь обмана
Ей необходимо было говорить. Она не могла выносить тишину. Она рассказала мне о своей юности в величественном доме ее предков, где всегда не хватало денег. Чарли был очень богат. Не совсем тот социальный уровень, но семья приняла его. Он очень помог, и поэтому они согласились на свадьбу.
— Но вы знаете, я любила Чарли, — продолжала она. — Он самый добрый человек, которого я когда-либо знала. Он так не похож на других. Я вышла замуж за Чарли, потому что моя семья хотела этого, но я влюбилась в него. Более того, я хотела, чтобы и он полюбил меня. Он любил… до какой-то степени. Но, конечно, была еще Дезире.
— Я уверена, что она бы очень расстроилась, если бы узнала, что заставляет вас страдать. Она не хотела никому причинять боль. Жизнь была для нее легким делом. У нее были друзья среди мужчин. Было очень весело. Вы понимаете?
— Не очень. Чарли мой муж… А у нее не было мужа?
— Мой отец умер очень давно. Я его не помню.
— Понимаю. И после этого она считала, что чужие мужья всегда могут стать ее, если она захочет?
— Она никогда так не думала. Она не завладевала никем. Они сами приходили. Все они были друзьями. Жизнью надо наслаждаться, такова ее философия. Она хотела наслаждаться, и чтобы все вокруг нее тоже.
Мы замолчали, напрягая слух.
Ничего.
— Мне показалось, я слышала голос, — сказала я, и мы вновь замолчали, прислушиваясь.
— А… опять!
— Давайте крикнем вместе. Эй! Эй! Сюда! Сюда!
Леди Констанс кричала вместе со мной. Наступила тишина, пока мы ждали, затаив дыхание.
— Кто-то там есть, — прошептала я. — Они, должно быть, ищут нас.
Мы обнялись с облегчением, готовые расплакаться.
Мы сидели обнявшись, напряженно прислушиваясь. Но, увы, ни звука. Разочарование было огромным.
— Давайте крикнем еще раз, — сказала я и крикнула: — Мы здесь! Мы здесь, внизу!
Затем я услышала голос Родерика:
— Ты меня слышишь?
— Да, да!
— Не двигайтесь. Ждите. Мы сейчас придем.
Над головой появилась темная тень.
— Ноэль!.. Мама!..
— Мы здесь! — прокричала я. — Мы здесь… вместе!
— Слава Богу! Не двигайтесь, не шевелитесь. Это опасно.
Наступила пауза, которая, казалось, длилась вечно, но на самом деле прошло не более пяти минут. Затем вновь появился Родерик. С ним были еще люди, я слышала голоса.
Он крикнул:
— Мы спускаем веревки! Обвяжите себя вокруг пояса. Мы вас вытащим!
Мы подняли глаза на отверстие над головой и увидели спускающиеся веревки. Я схватила их. Сначала я помогла леди Констанс обвязаться вокруг талии. Затем сама сделала то же самое.
— Вы готовы? — прокричал Родерик.
— Вы должны идти первая, — сказала я леди Констанс.
— Вдруг земля вновь начнет оседать?
— Я привязана веревкой. Со мной будет все в порядке.
— Ноэль, Ноэль! — Это был Родерик.
— Я здесь, — ответила я.
— Мы поднимем вас одновременно. Держитесь друг за друга и смотрите, чтобы веревки были крепко привязаны. Готовы? Начинаем!
Мы так и были подняты, обнявшись. Камни падали на площадку, которую мы только что покинули. Ближе и ближе к поверхности. И вот наконец мы стоим на твердой земле. Воздух кажется опьяняющим. И, самое удивительное, рядом Родерик. Он обнимает нас обеих.
— Вы нас так напугали, — его голос звучал напряженно от волнения.
Леди Констанс не могла стоять на ногах, и ее отнесли в экипаж. Земля сыпалась с меня, я шла, спотыкаясь, и упала бы, если бы Родерик не подхватил меня.
— Это так чудесно, что ты нашлась, — сказал он. — О. Ноэль, когда тебя не было…
Я шепнула:
— Я чувствовала, что ты придешь. Это спасало меня от отчаяния.
Он держал меня очень крепко, и эти несколько мгновений я была по-настоящему счастлива.
— Я люблю тебя, Ноэль, — сказал он. — Ты никогда больше не уйдешь от меня.
— Я и не хочу этого.
Мы стояли, прижавшись друг к другу.
Он сказал:
— Мы поговорим об этом. Сначала нужно отвезти вас обеих домой, убедиться, что вы не пострадали. Дорогая Ноэль, я благодарю Бога, что нашел тебя.
И вот я в экипаже. Леди Констанс полулежит с закрытыми глазами. Ее почти не узнать, лицо и одежда в подтеках грязи, волосы растрепались. Боже мой, как же я выглядела, когда Родерик сказал, что любит меня!
Леди Констанс открыла глаза и улыбнулась мне. Теплота, которую я ощущала, когда мы были в опасности, осталась в ее глазах.
Это и было самое потрясающее в случившемся. Я поняла, что впереди у меня может быть счастливая жизнь.
Мне казалось, что все это сон, и стало страшно, вдруг я проснусь, и он закончится.
Остаток ночи прошел как в тумане. Я испытала гораздо более сильное потрясение, чем мне показалось сначала. Меня отвели в мою комнату, где первое, что я сделала, — сбросила с себя грязную одежду и приняла ванну. Это мне разрешили до прихода доктора.
Я уже лежала в постели, когда пришел доктор. Он осмотрел меня и сказал, что все кости целы, хотя на теле множество синяков, и что я испытала сильнейший шок, и поэтому должна съесть что-нибудь горячее, а затем выпить успокоительное.
Я с радостью согласилась. Не хотелось думать о случившемся, потому что я не могла забыть те страшные минуты, когда падала и боялась оказаться похороненной заживо. Мне хотелось остаться одной и вспоминать, как Родерик обнимал меня и признавался в любви.
Что касается леди Констанс, то у нее оказалось растяжение связок и острый шок, и доктор запретил ей вставать.
Я хорошо спала и проснулась на следующее утро отдохнувшей. Мне не терпелось увидеть Родерика и леди Констанс.
Я потянулась в кровати, наслаждаясь чистотой простыней и мягкостью подушек.
Дверь моей комнаты медленно открылась, и вошла Герти. Она выглядела возбужденной и нетерпеливой.
— Я просто заглянула, чтобы узнать, проснулись ли вы, мисс, — сказала она. — И не хотите ли чего-нибудь.
— Спасибо, Герти.
Она подошла к кровати, ее широко раскрытые глаза смотрели на меня так, словно я была совершенно другим человеком, не такой, как раньше.
— Я так рада, что вы спасены, мисс.
— Спасибо, Герти.
— И это случилось в какой-то степени благодаря мне. После всего, что вы для меня сделали, и я смогла что-то сделать для вас.
— О чем ты, Герти?
— Ну, это Китти… Она пришла ко мне… Она была такой расстроенной. Она знала, понимаете. Она сейчас здесь, не хочет уходить. Господин Родерик сказал, что ей нужно дать комнату. Полагаю, для нее здесь найдется работа. И ее милость не откажет, зная, что именно она спасла ее.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Герта.
