Конни Брокуэй - Герой ее мечты
— Тогда какого черта вам нужно от меня? Хотите, чтобы в следующий раз, когда она уйдет из моей жизни, я смог…
— Помните, мы с вами учились танцевать в оранжерее?
Будь все проклято! Он всегда обладал шестым чувством в том, что касалось Венис. Почему же именно в этот момент оно ему изменило? Ноубл так быстро повернулся, что у него закружилась голова и ему, чтобы не упасть, пришлось схватиться за стойку.
— Помните? — выгнув бровь, повторила Венис. Ее глаза сияли, волосы блестящими крупными завитками были уложены на макушке и не скрывали изящную, стройную, беззащитную шею. — Вы помните, как танцевать?
— Нет.
— О, ради Бога! — буркнула Кейти иушла, с отвращением фыркнув.
— Я не удивлена, — насмешливо отозвалась Венис, пристально глядя на Ноубла.
— Что вы хотите этим сказать?
— Судя по вашей утраченной способности стоять ровно, я сказала бы, что вы пьяны.
— Вы верно определили.
— Мало удивительного, что вы не можете танцевать, вы даже ходить не можете.
— Ходить я могу просто прекрасно. Я пью, но в меру.
— О, Ноубл, вам действительно так кажется?
В ее словах чувствовалось страдание. Страдание и… забота? Он не мог допустить, чтобы она заботилась о его пропащей душе.
— Не ершитесь, Венис. Я просто хотел сказать, что точно знаю, от какого количества виски становлюсь пьяным. Выучил это где-то южнее миссии Риджа.
— Не понимаю.
— Мне немного досталось на войне. Я попал в полевой госпиталь, там использовали виски, чтобы лишить меня… неприятных ощущений. Как оказалось, мне потребовалось довольно много.
Остальное он не стал ей рассказывать — что виски использовали, потому что не было ни настойки опия, ни морфия. Он не хотел видеть, как ее забота превратится в жалость, потому что, честно говоря, не думал, что сможет вынести ее жалость.
Венис выдохнула, и Ноубл ясно понял, что его объяснение успокоило ее, а следующие слова это подтвердили.
— Это хорошо. — Она вздохнула. — Я хочу сказать, что побывала в домах для бывших солдат, — она потупилась, — и рада, что вы не поддались никаким пагубным привычкам.
— Вы посещали ветеранов?
— Да. И не нужно относиться к этому с таким недоверием. — В ней вскипело возмущение. — Фонд Лейланда обеспечивает финансирование нескольких госпиталей. Я даже веду дела одного из них.
А чем еще она занималась в последние десять лет? Ноубл уже был готов задать этот вопрос, но Венис вернулась к начальной теме:
— И все же очень жаль, у вас нет никаких оправданий тому, что вы не танцуете.
— Что вы имеете в виду? — Теперь уже в нем вскипело возмущение.
— Впрочем, вы никогда не были хорошим танцором. Никакого чувства ритма, отвратительная координация, плохой слух.
— Ха! Это не я постоянно наступал партнеру на ноги. Хотя последние десять лет я провел среди лошадей, мулов и быков, у меня никогда не было на ступнях таких синяков, как в то лето, когда вы учили меня танцевать.
— Не слышала, чтобы сегодня кто-то жаловался, — заносчиво бросила Венис.
— Эти мужчины слишком хорошо воспитаны или ни на что не обращают внимания, поэтому и не жалуются.
— Ха! Теперь я танцую много, много лучше.
— Может, проверим, а? — Ноубл вытянул руку, оставив без внимания неприятно защекотавшее его чувство собственного достоинства ощущение, что им искусно манипулируют.
Венис шагнула вперед и приняла предложенную им руку. Отчаянно стараясь видеть в этом вызов, а не возможность обнять ее, Ноубл потянул Венис за собой туда, где подпрыгивали и кружились танцоры. Он положил руку ей на талию, а она — ему на плечо, и он даже сквозь рубашку почувствовал жар ее прикосновения.
— Готовы? — хрипло спросил Ноубл.
— Да.
Венис выглядела счастливой, восторженной и только слегка смущенной. Ноубл успокоился и, когда повар «Золотой жилы» заиграл пронзительно-сладостную испанскую мелодию, с улыбкой увлек Венис в толпу.
Она была изящной, грациозной, элегантной и, несомненно, научилась великолепно танцевать. Слава Богу, виски Кейти помогло Ноублу избавиться от скованности, иначе он, несомненно, отдавил бы партнерше ноги. А так, когда он делал неправильный шаг, то просто подхватывал легкое тело Венис и прижимал к себе, вместо того чтобы споткнуться. Венис, по-видимому, не возражала, она смеялась, и это был приятный звук — прекрасный звук.
— Сдаетесь?
— Да, — серьезно ответил Ноубл.
— Значит, я сделала успехи? — задиристо спросила она.
— Да.
— Но и вы совсем не так плохи.
— Ха, я просто поднимаю и бросаю вас.
— Да, но не каждый мужчина «бросает» так, как это делаете вы.
Ноубл засмеялся, Венис присоединилась к нему и крепче сжала его плечо. Он еще раз закружил ее, приподняв и прижав к груди, а потом с последними нотами незабываемой испанской мелодии опустил вниз.
От свечей, горевших в раскачивающихся китайских фонариках, на щеках Венис и на ее слегка приоткрытых губах, на ее шее и мягких округлостях груди мелькали свет и тень. Ноубл почувствовал, что его захлестывают эмоции, что он балансирует на грани чего-то опасного, волшебного и опьяняющего гораздо сильнее, чем чистый спирт.
Он потянул Венис вверх.
Она обхватила его за шею, чтобы не упасть, и Ноубл поднял ее на руки и зашагал из толпы, от пляшущего света свечей, под покров ночи, за границу света, веселья и безопасности.
Не говоря ни слова, он опустил Венис. Над ними была бездонная темнота затянутого облаками ночного неба, и сгущающиеся сумерки гасили последний скудный свет. Венис сглотнула.
— Ноубл…
— Ш-ш-ш… — Слышно было, что он тяжело дышит. — Я ничего не буду делать.
— Вот как? — Ноублу хотелось верить, что в ее хриплом вопросе он услышал разочарование.
— Всего на минуту. Я всего на минуту хочу обнять вас, ни с кем не делясь.
— Я не понимаю. — Венис не сделала ни малейшей попытки отойти от него и сама казалась задыхающейся, смущенной и немного пьяной.
— И я тоже. — Он коснулся ее щеки, скользнул кончиками пальцев вдоль изящной линии подбородка, обвел невероятно нежные, пухлые губы. — Я просто хочу побыть с вами.
— Но вы можете быть со мной сколько угодно. — Ноубл уже с трудом различал ее лицо, так как вечерние тени почти поглотили их обоих, но слышал замешательство в ее голосе. — Вы можете сопровождать меня в лагерь дяди.
— Вместо Кассиуса? — спросил Ноубл и опустил руку.
Венис не ответила.
— Вместо Кассиуса? — настойчиво повторил Ноубл и едва заметил ее легкий кивок. — Как надолго? — Он почти забыл — Господи, помоги — он почти забыл, что она не принадлежит к этому миру, что ее ничто не связывает с ним! — Как надолго я могу занять его место? На неделю? На две недели? Нет, спасибо, милая. Я никогда не нанимаюсь на сдельную работу.
