Александра Рипли - Из золотых полей
— Может быть, мне следует поучиться у вас делать коврики, — сказала она. — Кроме стряпни, у меня нет никаких занятий, и это сводит меня с ума. На плантации у меня всегда было столько дел, что не было времени думать. Нет, безделье не по мне.
Сэлли подошла к Ливви и дернула ее за рукав.
— В чем дело, дорогуша? Хочешь молочка?
— Свинок, — сказала Сэлли.
Под мышками она держала по поросенку. Один запищал. Сэлли присела на корточки и выпустила обоих поросят на пол, потом встала и протянула заинтригованной старухе пухлые ручки. Большие пальцы были прижаты к ладоням.
— Хочу еще свинок, — потребовала она.
Старая Ливви рассмеялась.
— Ну, ты и хитрюга! Будь довольна тем, что имеешь. Большая старая свинья разорвет меня в клочки, если я заберу всех ее младенчиков. Когда тебе будет пора идти домой, мы отнесем этих двоих к их братикам и сестричкам, и ты сможешь увидеть их всех сразу. Согласна?
Удовлетворенная Сэлли кивнула и побежала ловить своих поросят.
— Послушай меня, Чесс. Знаешь, что ты можешь делать? Учить девочек Элвы. Майка не захочет, но я знаю, что Сюзан будет счастлива научиться читать и писать. У нее золотой характер, и она очень умненькая.
— Но, Ливви, Сюзан уже десятый год. Неужели она совсем не ходила в школу?
— Ни дня. Джош не хотел.
Чесс была поражена. Как можно быть против учения? Она полагала, что дети Ричардсонов ходили в школу хотя бы несколько лет. Конечно, до Плезент-Гроув далеко и долго добираться, но ведь сельские дети все-таки ездят туда. Она это точно знала. Нэйтен рассказывал ей, как он ездил в школу, сидя без седла позади своего брата на лошади, на которой пахали поле.
Должно быть, Ливви ошибается. Чесс так ей и сказала, стараясь выражаться как можно тактичнее.
Ливви нахмурилась:
— Вот потому-то Джош и настроен против учения, старый дурень. Он видел, до чего оно довело его брата. Это из-за Гидеона тот ушел из дома. Из-за Гидеона и его учебы.
Сердце Чесс забилось быстрее. Наконец-то она все узнает о Гидеоне. Имя брата Нэйтена было окружено интригующей таинственностью. Мисс Мэри говорила о нем непрестанно. По ее мнению, он был само совершенство. А Нэйтен не говорил о нем ничего. Она как-то попросила его рассказать ей о своем брате, но он сказал, что рассказывать нечего, Гидеон был проповедником, он уехал с фермы пять лет назад, вот и весь сказ.
Именно то, как он произнес «вот и весь сказ», навело Чесс на мысль, что сказать можно было бы еще очень многое. Ливви допила свой кофе со спиртным и взяла полоску яркой шерстяной ткани. Она обернула ее вокруг большого костяного крючка, потом подставила левую руку под мешковину, растянутую на раме. Чесс ждала.
— Я пыталась припомнить, в каком году это началось, — сказала старая Ливви.
Ее голос звучал сейчас по-особому, напевно и отрешенно. Таким голосом она рассказывала истории.
— Изикьел и Мэри поженились в 1846 году, больше тридцати лет назад. Ей тогда только что сравнялось пятнадцать, и она было премиленькая девушка, очень веселая и бойкая. Она приехала из Мэри-Оукс, что неподалеку от Ридсвилла, погостить у своей кузины в Плезент-Гроув. Зик был завидная партия. У него и его брата Джоша была своя ферма. Родители у них умерли, но они оба были уже взрослые мужчины: Зику было двадцать пять, а Джошу — на пять лет меньше. Джош уже три года как был женат — одна из тех любовных историй, где в конце концов вмешивается папаша с дробовиком и заставляет парня жениться. У него с Элли уже был один ребенок и еще один на подходе.
Очень скоро и Мэри понесла. Она и Элли часто бегали ко мне, чтобы показать свои животы и поспрашивать меня про роды. Элли-то, конечно, уже все знала, но не хотела рассказывать Мэри, чтобы не испугать ее. Она-то со своим первенцем крепко намучилась. Но вторые роды, как водится, прошли легче. Под Рождество у нее родилась прехорошенькая светловолосая девочка. Потом, в январе, пришло и время Мэри: она родила мальчика, который появился на свет Божий, вопя во все горло. Зик сказал, что такой крик он слышал разве что во время молитвенных собраний, когда паства очень уж воодушевлялась и входила в раж. Но Джоном Уэсли Мэри назвала малыша не поэтому. Она была очень набожной девушкой из благочестивой семьи. В Ридсвилле уже тогда была постоянная церковь.
На следующий год Мэри родила еще одного ребенка, и назвала его Чарльзом Уэсли[13]. Элли тоже родила, но бедный малыш родился мертвым. Тем декабрем она и померла, в аккурат под Рождество. Она так и не окрепла после третьих родов.
Мэри взяла двоих детей Элли к себе. Она была любящей матерью всем четырем детишкам. И тем, которые народились позже, — тоже. У нее родилась еще девочка, Мэри, потом Гидеон, а потом еще одна девочка — Люсинда.
С семью детьми дом уже трещал по всем швам, и Зик собирался пристроить к нему еще одну комнату. Но еще до того, как он начал, новая комната уже стала не нужна. Вспыхнула дифтерия — страшное было дело. Из всех семерых выжил только Гидеон.
У Чесс перехватило дыхание. Она знала, как хрупка жизнь ребенка. На фермах арендаторов в Хэрфилдсе умирало немало детей, но ни разу ни в одной семье не умерло шестеро зараз.
Ливви продолжала:
— За утешением Мэри обратилась к Богу. И к Гидеону. Она не спускала этого малыша с рук. Через год она произвела на свет еще одного мальчика. Она назвала его Джоном Уэсли, как первого, но вложила в это имя больше значения, чем в первый раз. Она говорила, что дает ребенку это имя в знак благодарности церкви, которая помогла ей пережить ее горе.
Она все еще была молодая, ей исполнился только двадцать один год. И крепкая. Хоть росточком она была и мала, а в поле могла ломить наравне с мужчинами, Зиком и Джошем. За следующие четыре года она нарожала еще четверых детей. Теперь у нее было шестеро, и в доме снова стало тесно. Но самым любимым оставался Гидеон. Мэри говорила, что он — дар, который ей ниспослал Господь.
Ему было одиннадцать, когда началась война. Нэйту тогда было всего пять, он был самый младший. Джош и Зик, конечно, ушли воевать. Мэри с помощью соседей убрала весь урожай. А потом, сразу после Нового года, ко мне прибежал Нэйт, весь в слезах. Сказал, что дети, все до одного, больны, а их мать просто сидит в углу, раскачивается из стороны в сторону и молится. Нэйт ужас как задыхался, и я сразу поняла, что у него коклюш. Я взяла его на руки и побежала со всех ног. Они у меня тогда были куда моложе.
Старая Ливви пошарила в мешке, где у нее хранились обрезки тканей.
— И сколько же умерло? — прошептала Чесс.
— Половина. Гидеон тоже едва не помер, но все ж таки выкарабкался. Мэри все твердила, что это чудо. Она почти и не замечала, что ее малютка Мэри и еще один сын тоже живы. У этих бедных детей почитай и не было матери, пока Джош, вернувшись с войны, не привел в дом Элву. Она дала им столько любви, сколько они согласились от нее принять. Элва была добрая девушка и совсем молоденькая: ей тогда было всего пятнадцать. Если бы на войне не полегло столько мужчин, она могла бы найти себе жениха намного лучше Джоша. Он был ранен в живот, и это чудо, что он выжил. Но боль его так и не отпустила; после той раны он разучился радоваться жизни. И Элва состарилась быстрее, чем ей было положено природой.
