Шеннон Дрейк - Фрейлина
Через секунду он очень тихо сказал, глядя в небо:
— Прости меня.
Гвинет только что проснулась и еще не встала с постели, когда раздался стук в дверь. Она удивилась и испугалась: было еще очень рано.
Она уже несколько дней не видела Рована. Замок был украшен черной тканью. Здесь было тихо и сумрачно, что было естественно во время траура. Но Рован не сидел дома. Каждый день он еще до рассвета уезжал из замка на коне и возвращался поздно. Никто не смел беспокоить его.
Ей же вообще не позволяли выходить из замка, и это ее раздражало. Из-за того, что ее последняя прогулка едва не кончилась бедой, она сидела в замке, как ее попросили. Нет — как ей приказали.
Она не была глупа и не хотела снова подвергать себя риску встретиться с такими людьми, как Макайви. Но ей нечем было заняться, и она начинала тосковать от безделья. В замке была прекрасная библиотека, и Гвинет читала книги. Но все это продолжалось слишком много дней, и ей стало казаться, что она задыхается от черноты драпировок и от тоски. Ей казалось, что мрачное уныние накрыло замок, как большое темное облако. Она тоже оплакивала Кэтрин. Но она не могла чувствовать то же, что люди, которые знали покойную много лет и любили ее, как Рован. Она хотела дать Кэтрин все: почет, уважение и печаль, которых она заслуживала. Но ей было душно.
Осторожный стук раздался снова. Она села в кровати и спросила:
— Что такое?
Дверь со скрипом открылась.
— Леди Гвинет!
Это говорил Тристан.
— В чем дело?
— Извините, что беспокою вас. Но Энни попросила меня сказать вам, что она идет укладывать ваши вещи.
— Вот как? — нахмурилась Гвинет.
— Именно так, миледи. Сегодня утром вы отправитесь на пароме на Аилингтон.
— Лорд Рован намерен уехать так рано?
— Нет, леди. Вы поедете с сопровождающими.
— Понятно, — пробормотала она.
Тристан кашлянул, прочищая горло.
— Когда вы оденетесь, миледи, не будете ли вы добры уделить мне минуту своего времени?
Уголки губ Гвинет приподнялись в странной улыбке.
— Конечно, — ответила она.
Как только дверь закрылась, Гвинет спрыгнула с кровати, умылась и стала быстро одеваться. Но завязки корсажа никак не хотели ей поддаваться, и тут в комнату вошла Энни и помогла девушке, заботливо охая, как кудахчущая курица.
— Моя работа — служить вам, госпожа. Зовите меня чаще.
— Я люблю иногда побыть одна, Энни. Спасибо, ты служишь мне очень хорошо, — пробормотала она.
Гвинет заметила, что Энни, несмотря на мрачную атмосферу в замке, улыбается, как человек, которого что-то забавляет.
— В чем дело? — спросила она.
— Этого я не могу сказать, миледи.
— Разумеется, можешь. Твоя работа — служить мне, верно?
Энни от души рассмеялась и ответила:
— Об этом — не могу!
— Почему же?
— Потому что об этом с вами будет говорить Тристан.
— Что происходит, Энни?
— В этом деле мой рот закрыт на замок и запечатан, миледи. Так должно быть. У меня нет права говорить.
Гвинет, которой стало очень любопытно, что это за тайна, поспешила выйти в большой зал. Там она увидела одного Тристана, который ходил туда-сюда, заложив руки за спину.
— А, миледи!
— Тристан!
Он оглянулся вокруг — на черную ткань, которой был окутан замок.
— Сейчас, правда, неподходящее время, чтобы говорить о таком деле, но я боюсь, что… в общем, вы едете на Аилингтон.
— И что же?
Щеки управляющего просто пылали от смущения.
— Тристан, пожалуйста, скажите, что у вас на уме.
Управляющий подошел к ней, опустился на одно колено, взял ее за руку и сказал:
— Миледи, я прошу вас отдать мне в жены вашу служанку.
Гвинет раскрыла рот от изумления.
— Энни? — спросила она.
Тристан озадаченно посмотрел не нее:
— Нет, Лайзу Даф, леди. Она очаровала меня. Нет, нет! Упаси боже! Я не говорю ни про какие чары, а то дураки опять отправят ее на костер. Она помогала мне эти несколько недель, была мне хорошим другом, и я… старый скрюченный дурак, верю, что и она любит меня.
Он взглянул на Гвинет с такой надеждой и искренней мольбой, что та улыбнулась:
— Тристан, я не опекунша этой женщины. Вы должны просить ее.
Управляющий серьезно покачал головой, возразив:
— Вы должны дать благословение.
— Вы говорили с Рованом?
— Да, и он сказал, что мне нужно поговорить с вами.
Улыбка Гвинет стала шире.
— Если вам нужно только мое одобрение, я с огромной охотой даю его. — Сказав это, Гвинет поспешно добавила: — При условии, что Лайза согласна.
Она поклялась себе, что никого не будет принуждать жениться или выходить замуж.
Но Лайза явно была согласна. Она вбежала в зал из коридора, который вел к лестнице, и бросилась к Гвинет так, словно собиралась обнять ее, но на полпути передумала и остановилась так резко, что едва не прокатилась по полу, как по льду. Ее лицо сияло счастьем.
Гвинет улыбнулась и сама обняла Лайзу.
— Благослови вас Бог, леди! — воскликнула Лайза. — Благослови вас Господь, Царь Небесный! Я обязана вам не только своей жизнью, я ваша должница еще за очень многое. До конца моей жизни я буду служить вам, когда вы позовете меня. И все-таки… я едва не умерла лишь для того, чтобы найти такую нежную заботу у Тристана. Я… — Она с виноватым видом сглотнула комок в горле. — Мне жалко, что я нашла такое счастье, когда… когда здесь такое горе, и… я не знаю, когда нас смогут поженить как положено, но…
— Вас поженят сегодня, — сказала Гвинет.
Жених и невеста смотрели на нее, открыв рот от изумления.
— Не будет пышной церемонии и сложных красивых обрядов, — сказала Гвинет. — Лайза, если ты останешься здесь и если вы оба по-настоящему любите друг друга, то я буду свидетельницей. И я могу поклясться вам, что это скорое венчание почтит своим присутствием лорд Рован.
Оба продолжали молчать, но не сводили с нее взгляда.
— Эта свадьба не будет законной.
— Королева Мария узаконит ее. Она попросила Джеймса обеспечить, чтобы церковь признала все заключенные браки, по поводу которых есть какие-либо сомнения. Где преподобный Кеох?
Тут Гвинет с удивлением услышала, как кто-то тихо вскрикнул от восторга. Повернувшись на этот голос, она увидела Энни — она тоже радовалась как ребенок.
— Я думаю, он в часовне, — ответила Энни на вопрос своей госпожи.
— Раз так, мы пойдем туда и поговорим с ним, — решила Гвинет.
И все последовали за ней в часовню.
Преподобный Кеох пришел в ужас: как можно совершать свадебный обряд, не подождав перед этим положенное время! Но Гвинет объяснила, что она уезжает в свое поместье и чувствует, что будет не вправе оставить Лайзу здесь, если брак не будет заключен. Тогда он согласился. Во время этого разговора Гвинет с изумлением увидела, что в часовню входит Рован. На его лице было то мрачное выражение, которое, кажется, не покидало его все эти дни.
