Мэри Бэлоу - Подари мне все рассветы
в неделю.
— Подожди, появится наконец мужчина, который не позволит тебе манипулировать собой, Жуана. Тогда настанет конец и твоему флирту, и твоей страсти непременно лезть в самое пекло.
— Но я знаю, что найду его когда-нибудь, Дуарте. И тогда наконец Мигель, его жена, дети и Мария будут отомщены и их души успокоятся.
Он вздохнул.
— Но если каким-то чудом ты его все-таки увидишь, Жуана, — сказал он, — не бери на себя акт возмездия, пошли за мной. Обещаешь?
— Там видно будет, — туманно ответила она. — Он добрался благополучно, Дуарте?
— "Он" означает на сей раз капитан Блейк? — спросил он. — Как было условлено, я довел его до границы и передал с рук на руки. Я даже не знал, что он направляется в Саламанку. В самое логово французов. — Он нахмурился. — Похоже, все посходили с ума.
— Мне потребуется твоя помощь, Дуарте, — сказала она. — Но дело будет сопряжено с большой опасностью.
Он презрительно фыркнул. Карлота встала и взяла заерзавшего ребенка из рук Жуаны.
— Придет время, — продолжала Жуана, — когда капитану Блейку придется бежать из Саламанки. И тогда, мне кажется, ему будет трудно обойтись без посторонней помощи.
Дуарте почесал в затылке и взглянул на Карлоту.
— Видишь ли, ему придется дать слово не поднимать оружия против французов и не пытаться бежать из плена, — объяснила Жуана. — Тогда он обретет довольно значительную свободу, но будет связан словом чести. Мне придется позаботиться о том, чтобы его как-нибудь освободили от этого слова.
— Каким образом? — спросила Карлота. — Мужчины придают такое большое значение слову чести, Жуана.
— Я постараюсь сделать так, чтобы с ним плохо обращались или даже лишили свободы. Тогда получится, что французы нарушили свою часть соглашения, тем самым он освободится от данного им слова. А тебе придется взять меня в заложницы, Дуарте. Если я буду заложницей, французы, преследуя тебя, будут проявлять осторожность. Я позабочусь о том, чтобы к тому времени десятки французских офицеров сгорали от любви ко мне. К тому же мне все равно придется исчезнуть оттуда, потому что они вскоре поймут, что либо я их предала, либо я невероятно глупа. Чтобы не страдала моя гордость, пусть уж лучше будет первое, чем второе.
— Ты, наверное, не намерена давать никаких объяснений? — спросил ее брат.
— Нет, — ответила она. — Так будет лучше.
— Значит, он направлялся в Саламанку, зная, что попадет в плен?
— Да. — Она сделала глубокий вдох. — А о том, убили ли они его и допрашивали ли, я узнаю только тогда, когда прибуду туда сама. Как ты думаешь, Дуарте, что они предпочтут: застрелить его или взять в плен?
— Жуана, — спросил Дуарте, пристально вглядываясь в нее, — капитан для тебя что-то значит?
— Только как товарищ по работе. Хотя он даже не подозревает, что я его товарищ по работе. Он меня возненавидит, поверив, что я на стороне французов. Й я не могу ни предупредить его, ни извиниться заранее. Видишь ли, все это является частью плана Артура.
— Он очень красивый мужчина, — сказала Карлота. — Белокурые волосы и голубые глаза. И широкие плечи.
— Эй, эй, полегче, — возмутился Дуарте.
Карлота бросила на него вызывающий взгляд.
— Конечно, война несколько испортила его лицо, которое, должно быть, было когда-то очень красивым.
— А стало на редкость привлекательным, — рассеянно произнесла Жуана.
Дуарте и Карлота обменялись понимающим взглядом.
— Так ты сделаешь, о чем я прошу? — спросила Жуана, выходя из задумчивости. — Если я пришлю к тебе Матильду под предлогом смерти ее сестры или чего-нибудь еще, ты приедешь? Я не могу сказать точно когда, так что определенную дату назначить нельзя. Но когда я пришлю Матильду, ты выполнишь мою просьбу?
— Появиться в Саламанке? Похоже на самоубийство, Жуана. Задача не из легких. Мне придется снова обращаться к Бекеру. Ему, возможно, еще меньше, чем французам, понравится, если я без конца буду шастать по его территории.
— Но ты это сделаешь?
— Он сделает, — сердито сказала Карлота, — а я останусь дома, чтобы подметать пол и играть с малышом, как подобает хорошей жене, какой он меня хочет сделать. Он сделает, Жуана. Многое бы я отдала за возможность пойти туда тоже.
— Спасибо, — облегченно вздохнула Жуана. — Мне придется уйти завтра рано утром. Не стоило, наверное, менять обличье и приходить сюда. Но разве могла я устоять перед возможностью хотя бы один день побыть свободной? Я, кажется, начинаю ненавидеть маркизу дас Минас.
— Я тоже, — с жаром заявил ее брат. — Она мне стоит многих бессонных ночей. Но и Жуана Рибейру доставляет мне не меньше хлопот.
— Возможно, скоро Жуана покончит с маркизой, — сказала Жуана. — Она будет больше не нужна. Придется мне искать какое-нибудь другое обличье на всю оставшуюся жизнь. — Она вздохнула. — Но сначала я хочу найти того человека.
— Будь осторожна, — предупредил Дуарте. — Ты берешься за опасную затею. Видимо, я не смогу убедить тебя изменить решение?
Она улыбнулась ему.
— Я так и думал, — сказал он. — Будь осторожна.
— Повеселись как следует, Жуана, — сказала Карлота. — Веселись, пока можешь.
— Я обязательно так и сделаю, — улыбнулась Жуана.
— Садитесь, пожалуйста, капитан Блейк, — предложил полковник Марсель Леру, представившись сам и представив всех присутствующих, кроме двух безмолвных сержантов, стоявших по обе стороны двери.
Генерал Шарль Валери, высокий худощавый джентльмен с аристократическими чертами лица, выглядел бы гораздо уместнее в бальном зале, чем в действующих войсках, подумал капитан Блейк. Он стоял в дальнем конце комнаты перед окном, предоставив ведение допроса полковнику. Капитан Анри Дион был коренастым мужчиной небольшого роста. Похоже, он неплохо умел обращаться со шпагой. С капитаном Антуаном Дюпюи он уже познакомился прошлой ночью. Полковник Леру, черноглазый брюнет, был высок и красив. Дамский угодник, подумал о нем капитан Блейк, усаживаясь на стул.
— Надеюсь, вы хорошо отдохнули ночью? — спросил полковник. — Конечно, мы были вынуждены поставить у дверей стражу.
— Вполне, благодарю вас, — ответил капитан Блейк.
— Вы говорите по-французски, месье? — спросил полковник. — Если не говорите, то у меня есть переводчик, чтобы генерал Валери мог вас понять.
— Я говорю по-французски, — сказал капитан Блейк, переключаясь на французский язык. — Однако боюсь, что мне почти нечего сказать.
— И все-таки нам придется задать вам несколько вопросов, — сказал полковник. — Почему офицер славного стрелкового 95-го полка, если не ошибаюсь, оказался прошлой ночью в окрестностях Саламанки?
