Патриция Грассо - Желание моего сердца
— Почему?
— Было бы невероятно жестоко разлучать тех, кто любит друг друга.
— Животные не могут испытывать любовь или другие чувства, — парировал Роджер. — Я отказываюсь покупать испорченный товар. На ярмарке сотни пони. Пусть Миранда выберет другого.
— Правильно, ваша светлость! — крикнул из толпы какой-то мужчина. — Стойте на своем!
— Да, покажите жене, кто в доме хозяин, — добавил другой.
Блайд с негодованием посмотрела на советчиков из толпы.
— Гектор когда-нибудь бывал испуган? — спросила она, поворачиваясь к Роджеру.
— Да, конечно.
— Страх — это чувство.
Роджер холодно посмотрел на жену.
— А он когда-нибудь обижался на грума?
— Да.
— Это тоже чувство.
Щека Роджера начала нервно дергаться.
— Разве сегодня ты не просил Миранду не вертеться, чтобы не нервировать Гектора?
Роджер оставил вопрос без ответа. Тогда Блайд громко закончила:
— И это чувство.
В ответ у Роджера задергалась вторая щека.
— Если животное может испытывать страх или обиду, если оно нервничает, то способно любить, — продолжала Блайд. — Поскольку Миранда выбрала этих пони, я покупаю голубоглазую. — Она повернулась к торговцу: — Вы согласны уступить обоих за сорок пять гиней?
— Хорошо, по рукам, — согласился шотландец. — Я никогда не лгу, миледи. Это действительно волшебные животные.
— Я верю вам, сэр.
— Ты сумасшедшая, — прошипел Роджер.
— Да, но для этого есть причины, — ответила Блайд. Она подвела пони к груму, пока торговец не передумал. — Слепота — это не бесплодие. Я собираюсь заняться разведением пони и вытеснить шотландцев с рынка.
— Она действительно дочь Мидаса! — воскликнул кто-то в толпе.
Не обращая внимания на возгласы зевак и неодобрительные взгляды мужа, Блайд сказала, обращаясь к Миранде:
— Теперь мы должны дать им имена, потому что нехорошо приводить в дом безымянных животных. Это может принести несчастье.
— Большей глупости я в жизни не слышал, — пробормотал Роджер.
— Не обращай на него внимания, — прошептала Блайд девочке на ухо. — Как ты хочешь их назвать?
Малышка в нерешительности переводила взгляд с одного животного на другое, а потом сказала:
— Мама Блайд, помоги мне.
«По крайней мере хоть кто-то в семье Дебре ценит мой ум и нуждается в моей помощи», — с улыбкой подумала Блайд. Давай назовем черного Периклом, — раздумчиво произнесла она, — а его подругу Аспазией.
— Пери и Аспа! — восторженно воскликнула Миранда.
— Перикл и Аспазия, — повторила Блайд. — Во времена древних греков Перикл правил большим городом, который назывался Афины. У него была любовница Аспазия, которая управляла и Афинами, и самим Периклом. — Блайд искоса посмотрела на мужа. — Аспазия была очень красива и умна, а Перикл проявил достаточно мудрости, чтобы прислушиваться к ее советам.
Только глухой мог не уловить скрытого смысла этих слов, и Роджер состроил недовольную мину.
— Отведи Перикла и Аспазию к нашим лошадям, — приказала Блайд груму. Когда слуга ушел, она повернулась к мужу и добавила: — Я не взяла с собой деньги. Одолжи мне, чтобы я могла заплатить за Аспазию.
Увидев на лице Роджера выражение крайнего раздражения, многие зеваки разразились хохотом. Даже шотландец не удержался от неуважительной усмешки.
— Ты просишь у меня двадцать пять гиней, не так ли? — криво улыбнулся Роджер. — Плюс еще пять гиней, потому что я не стал бы платить больше пятнадцати гиней за черного.
Блайд согласно кивнула. Пусть насладится этим глупым чувством публичного торжества. Сегодня она заработает куда больше тридцати гиней на торговых сделках по зерну и шерсти. Кроме того, тридцать гиней было слишком маленькой платой за то, чтобы доставить радость ребенку.
— Значит, ты согласна взять у меня в долг тридцать гиней, ну, скажем, на четыре часа? — спросил Роджер.
— Да, милорд, — ответила Блайд, не понимая, к чему он клонит.
— И ты согласна заплатить мне проценты по пять гиней в час? — спросил он, вызвав очередной взрыв смеха в толпе.
— Святой Свитун! Таких процентов не бывает! — возмутилась Блайд.
— У меня бывает, — ответил Роджер и широко улыбнулся.
— Я согласна на твои условия, — произнесла Блайд ледяным тоном. — Заплати торговцу, и я отдам тебе деньги позже.
С этими словами она двинулась через почтительно расступившуюся толпу.
— Я хочу посмотреть лошадей, — проговорил Роджер, догнав Блайд. — А потом мы пообедаем.
— Мама Блайд! — Миранда потянула мачеху за палец. Блайд наклонилась, и девочка что-то прошептала ей на ухо.
— Милорд, Миранде нужно полить кустик, — сообщила Блайд, пряча улыбку.
— Разве я не велел тебе сделать все дела перед отъездом? — сердито спросил Роджер дочь.
— Папа, но мне нужно прямо сейчас, — виновато пожала плечами девочка.
Роджер громко вздохнул. По выражению его лица Блайд поняла, что общение с женщинами и детьми начинает ему надоедать.
— Мы сами все сделаем, — сказала она.
— Отведи ее в лес на краю ярмарки, — посоветовал Роджер. — Я буду поблизости. Если будет нужно, позовите меня.
Они дошли до крайнего торговца лошадьми. Роджер остановился и сказал:
— Я буду ждать вас здесь.
— Сомневаюсь, что ты можешь нам понадобиться, — улыбнулась Блайд.
За торговыми рядами начинался негустой лес. Листья кленов уже начали расцвечиваться желтыми и пурпурными бликами; березы казались увешанными золотыми монетами. И только ели сохраняли свой привычный зеленый наряд. После шума ярмарки в лесу казалось необычайно тихо. Блайд снова ощутила странную тревогу. Она огляделась, но вокруг никого не было. К счастью, девочка быстро сделала свои дела, и они поспешили обратно. Вдруг Миранда подняла вверх палец и воскликнула:
— Смотри!
Блайд посмотрела на небо: черная туча наполовину скрыла солнце, которое теперь казалось поблекшим и тусклым.
— Я никогда не видела такого темного солнца! — громко прошептала Миранда.
«Остерегайся темного солнца!»
Вспомнив это пророчество, Блайд похолодела от ужаса.
— Роджер! Это темное солнце! — закричала она и, схватив Миранду за руку, бросилась к мужу.
Роджер, стоявший рядом с торговцем лошадьми, обернулся на крик и сделал шаг вперед.. В этот момент мимо его уха просвистела стрела и вонзилась в ствол дерева, растущего на опушке леса.
— Что за черт! — выругался Роджер и бросился к Блайд и Миранде. Убедившись, что с ними все в порядке, он вернулся к побелевшему от страха торговцу. — Вы ранены?
— Нет, милорд, — Дрожащим голосом ответил тот. — Слава Господу нашему, лошади тоже все целы.
