Роксана Гедеон - Великий страх
– Спасибо вам, Сюзанна. Вы прелестны. Я очень ценю это, знайте…
О, я знала. Я знала и то, что он не умеет рассыпаться в комплиментах, что за его внешне сухими словами кроется что-то значительно большее.
– Пойдемте, – прошептала я. – Вам нужно согреться…
В спальне, не давая ему пошевелить и пальцем, я быстро развязала его галстук, расстегнула верхние пуговицы рубашки.
– Раздевайтесь, – шепнула я требовательно. – Я буду вас купать.
– Что? – переспросил он изумленно. – Да, я буду вас купать. Как ребенка. Я люблю вас. И я приготовила для вас ванну…
Мой любовник был удивлен, но я была полна решимости настоять на своем. Я хочу устроить его праздник по полной программе! Разве я не имею на это права? То, что я чувствую, вполне естественно. А отдаться естественному чувству – самое благородное, что может совершить женщина.
Я сделала ванну пенистой и горячей – правда, не слишком горячей, не хотела же я его расслабить! Пока он пропитывался водой и приходил в себя от изумления, я быстро стащила с ног чулки: ходить босиком по прохладному кафельному полу было куда приятнее, – и осталась в одной только прозрачной блузке, доходящей до середины бедер. Я склонилась над Франсуа, быстро прижалась губами к его губам. Мы принялись целоваться со всевозрастающей страстью; я вся дрожала от возбуждения, его мокрая рука скользнула под мою блузку, обняла меня за талию, и теплые брызги упали мне на спину. Опомнившись, я лукаво вырвалась из его объятий.
– Идите ко мне, – проговорил он умоляюще. – Мы можем принять ванну вдвоем.
– Ну уж нет, – улыбаясь, проговорила я. – Так мы поступим в другой раз, а сейчас это не моя, а ваша ванна, и вы пока решительно ничего не должны делать, кроме как лежать и наслаждаться. Ну, будьте же послушным мальчиком!
Нежно-нежно мягкой губкой я намылила все его тело, вкладывая в свои прикосновения и любовь, и страсть, обволакивая его своей лаской, своим горячим желанием сделать его счастливым. Мои пальцы спускались все ниже, пока не наткнулись на отчаянно напряженную мужскую плоть. Я слегка смутилась. Франсуа был так возбужден… Заметив мое замешательство, он быстро схватил меня, пытаясь усадить рядом, и тянул так сильно, что я едва удерживалась на ногах.
– Нет-нет, – шептала я, стараясь его успокоить, – еще не все. Я должна вытереть вас, и тогда вы будете таким чистым, как только можно пожелать.
Большое теплое полотенце было рядом, и я обтерла им Франсуа, как ребенка. Теперь он был и очень чистый, и очень возбужденный. Когда я закончила и закутала его в халат, тело под моими руками было уже близко к кипению.
– Сюзанна, вы меня доводите до безумия.
– Никогда не слышала ничего более лестного, мой милый.
Франсуа явно начинал проявлять недовольство. Его руки скользили то по моим бедрам, то по груди, пытаясь задержать меня, но я нежно увертывалась и таким образом довела его до постели.
– Помните, сейчас я хозяйка. Ну, извольте слушаться! Я подложила ему под голову подушку, чтобы он мог хорошо видеть меня, не утомляя шеи, и присела рядом.
– Вот теперь я в вашем распоряжении… Ваша пытка закончилась, мой дорогой.
Я видела, что еще никогда не имела такой власти над ним, как сейчас. Все действия нынче принадлежали мне… Я сама выберу ту позу и тот темп, который мне подходит. И я уж точно нынче ночью получу наслаждение…
Все, что происходило дальше, было как в волшебном сне – страстном, безумно-горячем, сладостном. Я чувствовала себя вакханкой, языческой жрицей, приносящей жертвы своему сладострастному богу. Ласки и поцелуи сливались в одну восхитительную симфонию чувства и наслаждения и омывали наши тела горячими волнами, как вода омывает все камни ручья один за другим. Сегодня я взяла все заботы о нашем удовольствии на себя и по мере возможности отбросила всякую стеснительность. Зная, что затягивание и предыгра продлевают наслаждение, я была медленна и нетороплива, то доводя его до крайней степени, то немного остужая. Время от времени он пытался взбунтоваться, но тогда я совсем останавливалась, призывая его к порядку. Эти остановки и начинания возбудили его еще сильнее, а мне дали уверенность, что я тоже буду счастлива.
…Во второй раз я откинулась на спину, дрожащая и обессиленная. Это случилось! Боже мой, наконец-то за целый год с Франсуа я испытала удовольствие – пока недостаточно долгое, но взрывное, ошеломляющее. Подумать только, я даже не сдержалась – закричала и, кажется, поцарапала его. Для меня это было настоящим потрясением. Оглушенная радостью, сосредоточенная на собственных ощущениях, я легко вернула Франсуа свободу и инициативу. Удивленный моей страстностью в эту ночь, он овладел мною еще дважды. Для меня это прошло как во сне, я не участвовала в этом и уже не достигла того пика наслаждения, как в тот, второй, раз. Да мне пока и не нужно было… Я получила уверенность в том, что наша любовь с Франсуа может быть полной. Конечно, я вела себя агрессивно, я сама позаботилась о себе. Но ведь это только начало. И я так люблю его. Со временем у нас все наладится. И все, что говорил граф д'Артуа о ключе, – чепуха. Если есть любовь, можно чего угодно достигнуть…
Мне было физически необходимо обсудить все это с Франсуа – он же самый родной мне, самый близкий человек… Он лежал рядом, на спине, и тихо дышал. Я придвинулась к нему, уже начала говорить… Он не реагировал.
Удивленная, я наклонилась и заглянула ему в лицо. Глаза его были закрыты.
Он спал! Спал чуть ли не через тридцать секунд после того, как мы закончили! Спал, не сказав ни слова, не выразив никаких чувств!
Не желая верить этому, я еще раз взглянула ему в лицо. Без сомнения, он спал. Спокойно и безмятежно.
Он не понял ничего из того, что я пережила!
Пораженная, я упала на спину, закрыв глаза локтем. Я не знала, что и подумать. Кажется, только что Франсуа чуть было не сходил с ума во время совокупления, дрожал, вибрировал от страсти в моих объятиях, и я чувствовала себя самой великой обольстительницей всех времен и народов. И вот, когда я была исполнена сознанием такого упоительного величия, он вдруг откинулся и заснул, не сказав мне ни единого слова. Меня охватили сомнения. Может быть, я сделала что-то не так? Может быть, я только вообразила, что он наслаждался? Может быть, он вообще только разыгрывал меня?
«Какой кошмар, – подумала я. – Как было бы просто разуверить меня и избавить от таких сомнений… А теперь я останусь недовольной и ворчащей. Даже если он сделал это без умысла, его поведение – самое худшее, что может испытать женщина. А ведь я была так счастлива пережитым наслаждением, счастлива и горда тем, что дала наслаждение ему. И как обидно, что Франсуа даже не попытался показать, что он ценит мое желание понравиться. Более того, он даже не показал, ему-то понравилось или нет!» Мне не оставалось ничего другого, как лежать и чувствовать себя последней шлюхой, думая, стоило ли все это делать.
