Стефани Лоуренс - Обещание поцелуя
Он внимательно посмотрел ей в глаза и только потом ответил:
— Я думаю, малышка, что у нас было достаточно слов. Пора от слов переходить к делу.
По ее спине пробежал холодок, но когда он удивленно выгнул бровь, она надменно сделала то же самое. Она должна узнать, сможет ли отдать себя под его защиту. Сможет ли выдержать огонь его прикосновений, сможет ли принадлежать ему и продолжать оставаться самой собой.
Она молчала, она ждала. Он прочитал решимость в ее глазах и опустил взгляд ниже. Скользнул по обнаженным плечам, еще ниже и снова вверх — это эфемерное прикосновение вызвало у нее ощущение физического. Затем его взгляд остановился на золотой пряжке на ее плече.
С обычной медлительностью он поднял руку, подцепил пряжку, и та вместе с шелком, который удерживала, медленно сползла с ее плеча. Его палец скользнул по нежной коже ее шеи.
Она не могла дышать. Не могла пошевелиться. Не могла отклониться, когда он прижался губами к ее обнаженному плечу.
Единственное место, которое он открыл, единственное уязвимое место было выставлено напоказ. Для него. Им обнаженное.
Она закрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях, почувствовав его губы на своей коже, горячую влажность языка. Потом открыла и завороженно следила за тем, как его губы вновь и вновь касаются ее.
Движимая непонятной силой, какой раньше и не подозревала в себе, она запустила пальцы в его густые шелковистые волосы. Он поднял голову, и их губы встретились.
Эта непонятная сила направляла все их действия. Когда они целовались — отдавая, получая, ощущая вкус друг друга, соблазняя, получая удовольствие, — она чувствовала себя несколько неловко, потому что какая-то невидимая черта отделяла их или ее от того, чтобы, забыв обо всем, взять как можно больше, не отдавая, завоевывая и не сдаваясь.
Снова и снова эта сила давала о себе знать. Он овладевал ее ртом горячо и стремительно, в каком-то первобытном восторге, почти лишая ее сознания. Затем она стала выставлять свои требования. И он радостно сдавался на милость победителя, следуя ее желаниям.
Волна страсти, нахлынув, отступала, затем возвращалась вновь.
Они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. Она открыла глаза и встретила его взгляд. Одной рукой он держал ее за подбородок, вторая лежала на талии, смяв пальцами шелк платья. Ее рука поддерживала его голову, другая гладила спину.
Ее веки опустились, их губы встретились снова, и страсть поглотила их целиком.
Стоя в десяти ярдах, по другую сторону двери, соединяющей библиотеку и кабинет, Луи хмурился от злости. Оторвав ухо от приоткрытой двери, он заглянул внутрь одним глазком, но не увидел ничего, кроме части книжных шкафов. Открыть дверь пошире он не решился, а потому снова приник к двери ухом. Он слышал голос Хелены и Сент-Ивза, но не мог разобрать многие слова. И тем не менее, он все же слышал достаточно, чтобы понять, что предсказания Фабиана начали сбываться.
Но он пока не слышал, чтобы Сент-Ивз сделал Хелене предложение, а это было необходимо для осуществления их плана…
И вдруг они перестали разговаривать.
Если бы это была другая женщина, а не Хелена, он бы понял, что происходит, но он столько лет был ее тенью и знал: она была холодной и неприступной. И никогда не позволяла мужчинам вольности.
Но что же тогда происходит в погруженной в тишину библиотеке?
Возможно, она опять демонстрирует высокомерную холодность — только до этого он и смог додуматься. А англичане — они такие непредсказуемые. Они ведут себя гораздо легкомысленнее в некоторых обстоятельствах, чем французы и, однако, бывают весьма непреклонны, когда речь заходит об их интересах. Вот и попробуй догадайся, что же там происходит. В их поведении нет никакой логики.
Тихое бормотание донеслось до него, и Луи быстро приложил ухо к щели и стал ждать возобновления разговора.
Хелена горела в огне, и ей казалось, что языки пламени лижут ее кожу. Откинув голову назад и вцепившись пальцами в плечи Себастьяна, она задыхалась оттого, что губы его скользили по ее лицу.
Неожиданно она почувствовала, как он прижался губами к голубой жилке, бешено бьющейся на ее шее. Он целовал ее, ласкал, и Хелена задрожала в его руках.
Стон удовлетворения сорвался с его губ. Его руки легли ей на талию, мяли ее, давая почувствовать их силу, затем двинулись вверх к ее груди. Она резко развернулась и впилась в его губы, когда он нежно начал обводить пальцами ее соски, твердые и гладкие, как галька. Она с трудом дышала и неистово целовала его.
— Тсс. — Он оторвался от нее и посмотрел вниз.
Она тоже опустила глаза и испытала потрясение, увидев, куда направились его длинные пальцы.
Ее дыхание застряло в горле. Крошечная часть ее естества кричала в протесте, но она отмахнулась от нее, заперла на замок — ей не хотелось его останавливать. Он сказал, что все ей покажет. Она хотела видеть, знать и чувствовать все это — все, что он собирался ей показать.
Ей нужно было знать, нужно было почувствовать, насколько это трудно, насколько опасно. До того, как она согласится принадлежать ему.
Ее груди набухли и распирали лиф.
Она помогла ему спустить с плеч шелк, судорожно дыша, все ниже и ниже, пока груди не оказались на свободе. Эта свобода стала для нее облегчением, особенно когда он спустил платье до самой талии.
Она посмотрела на него, но его взгляд был устремлен на ее груди. Он поднял руку и провел по ним пальцами.
Вверх-вниз, вокруг, между, не дотрагиваясь до сосков, пока она не взмолилась:
— Потрогай меня.
Взяв его руку, приложила ее к пылающим соскам. Он зажал их пальцами, сначала осторожно, затем все крепче и крепче, пока она не застонала.
Потом он поцеловал ее, глубоко, гораздо глубже, чем раньше, — или ей это показалось? Словно вознамерился вобрать ее в себя целиком, словно их прежние поцелуи были прелюдией к более тесной близости.
Голова у нее кружилась. Комната наполнилась ее стонами.
Распрямив спину и откинув голову, она ловила ртом воздух, стараясь не потерять сознание: ее разум давно отключился.
Он торжествовал: она сама побуждала его к дальнейшим действиям.
Она готова была поклясться, что потеряла сознание, пусть на секунду, потому что провалилась в черную дыру. Но он извлек ее оттуда в мир живых, где правили чувства, утонченные и захватывающие.
Она хотела видеть и открыла глаза; она была благодарна ему и позволяла себя целовать, ласкать и делать все, что он захочет, для их общего удовлетворения. Не имея опыта, она могла бы попасться в ловушку к опытному мужчине, но этого не произошло. Он был требовательным, но щедрым, и все, что они делали, они делали вместе. Он не подавлял ее, хотя, конечно, мог бы это сделать. Он был терпелив и подбадривал ее, давая ей возможность себя проявить. Шелк тоги скрывал от нее его тело, и это выводило ее из себя.
