Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество
Алана сумела самостоятельно дойти до подножия лестницы под пристальными взглядами Марджори и Пенелопы, которые словно оценивали, насколько сильно она пострадала.
Фиона взяла ее за руку, вдвоем они зашагали по коридору к лестнице, болтая о Рождестве. Иан следовал за ними. Его взгляд Алана ощущала как прикосновение. За ужином он не проронил почти ни слова.
– Я отнесу вас наверх, – сказал он, когда они остановились у нижней ступеньки.
– Я вполне могу… – начала было Алана, но Иан ответил ей не допускающим возражений взглядом, подхватил на руки и на виду у всех начал подниматься по лестнице.
– Если бы у меня была трость или костыль… – снова заговорила Алана, и он снова без слов заставил ее замолчать.
– Лестницы опасны, – помолчав, произнес он. – А мне совсем не тяжело, если вы беспокоитесь об этом. Или о чем-то другом?
О чем-то другом? Алана задумалась: что он имеет в виду? Не сводя глаз со ступенек, он стиснул челюсти.
– Я подожду в библиотеке, Иан, – сказала ему вслед Пенелопа.
– И я приду пожелать спокойной ночи. Мне надо еще написать несколько писем, – подхватила Марджори.
Элизабет и Фиона куда-то исчезли.
– Дальше я сама, – сказала Алана, когда они достигли верхней ступеньки.
– Как пожелаете, миледи, – он поставил ее на ноги, сцепил руки за спиной и зашагал рядом. – Вы не говорили мне, что состоите в родстве с половиной Англии.
– Не то чтобы с половиной – самое большее с четвертью, – пошутила она, но он не улыбнулся. – А это имеет значение?
– Это все равно что принимать у себя в доме особу королевских кровей. Нам следовало приготовить парадные покои и подавать на стол изысканные блюда, – саркастическим тоном отозвался он.
– Хорошо, постараюсь представиться как полагается в следующий раз, когда попаду в метель. Или хотя бы буду держать в кармане подробный список своих родственников – просто так, на всякий случай, – съязвила она. – Ну, или начну носить пояс с гербами. Получится интересная завязка разговора.
– По крайней мере, теперь понятно, почему вы выходите замуж за английского лорда – за маркиза, если не ошибаюсь? По-видимому, так предписано семейными традициями.
Гнев ударил Алане в голову.
– И это говорит английский граф, помолвленный с англичанкой!
– Ладно, мы квиты, – негромко признал он. – Но мы с Пенелопой не помолвлены.
Кровь прилила к лицу Аланы.
– А я думала… Приношу свои извинения. – Она увидела, как на его лице отразились десятки чувств, среди которых были и раскаяние, и гордость, и страх.
– Она… то есть я рассчитываю, что скоро… – Он не договорил, и Алана подавила улыбку. Неужели Иану Макгилливрею не хватает смелости попросить руки Пенелопы – потому что он слишком застенчив или просто опасается отказа? И совершенно напрасно: Алана без труда могла вообразить себе, как Пенелопа тащит Иана Макгилливрея к алтарю за волосы, настолько ей не терпится стать его женой. Ведь она недвусмысленно намекала, что Иан принадлежит ей и скоро они поженятся.
Они остановились у двери ее комнаты – то есть комнаты Иана. Алана коснулась руки своего спутника.
– Вот увидите, милорд: леди Пенелопа с радостью примет ваше предложение и будет счастлива стать вашей женой, – ободряюще произнесла она, глядя ему в глаза. Он ответил ей долгим взглядом, но его глаза прятались в тени, а лицо оставалось непроницаемым.
– А вы будете счастливы выйти за своего маркиза?
Она отвела глаза.
– Конечно, – солгала она. – Уилбур очень… – она шевельнула губами, но не издала ни звука: ей не удалось найти в своем женихе ни единого достоинства. Иан поддел ее подбородок пальцем, заставил ее поднять голову и посмотрел на нее в упор.
– А мне показалось, Марджори называла его Уилфредом, а не Уилбуром.
Алана смутилась.
– Ну да, все верно – Уилфред. Уилли. Лорд Мерридью, – забормотала она, устыдившись ошибки.
Долгую минуту он озадаченно смотрел ей в глаза. Потом улыбнулся и отступил, отпустив ее подбородок, словно пришел к некоему выводу. У Аланы сжалось сердце. А теперь, подумалось ей, он пойдет в библиотеку, встанет на колено перед Пенелопой и попросит ее руки. Она буквально чувствовала, как распространяется по ее жилам ревность.
– Спокойной ночи, миледи, – произнес он и поклонился ей почтительно, как королеве.
Она машинально присела в ответ, поморщилась от боли в колене, выпрямилась и неловко взялась за дверную ручку. Помедлив еще мгновение и посмотрев вслед удаляющемуся Иану, она торопливо шагнула через порог и захлопнула за собой дверь.
У верхней ступеньки лестницы Иан остановился. Он еще мог спуститься в библиотеку, разыскать Пенелопу и сделать предложение. На этот раз слова не застрянут у него в горле. Он посмотрит ей в глаза и просто…
Только представлялись ему совсем не глаза Пенелопы.
И все-таки это неизбежно. Он начал спускаться по лестнице. Одна минута – и все будет кончено, будущее определится. У подножия лестницы он остановился, упершись рукой в стену. Он стоял там, где древний шотландский замок, составляющий половину его дома, примыкал к новому английскому крылу, пристроенному его отцом. Невозможно было представить себе две более разные половины холла: каменные стены с одной стороны, полированные дубовые панели с другой. Комфорт и роскошь – и рядом убежище и защита. Два мира сошлись в этой точке, каждый со своими ценностями и традициями. Иан вышел на середину холла, устремил взгляд вдаль, в сторону двустворчатых дверей большого зала. А на полпути к ним виднелась приоткрытая дверь библиотеки, откуда на холодный каменный пол падал теплый луч света.
Иан не сводил глаз с этой приоткрытой двери. Там, в библиотеке, его ждала Пенелопа. С трудом сглотнув, он подошел ближе и снова остановился. Дверь за его спиной вела в соляр. Он оглянулся на древнее железное кольцо, так не похожее на отполированную медную ручку на двери библиотеки.
Протянув руку, он взялся за железное кольцо, услышал скрип приоткрывшейся двери, вошел и закрыл дверь за собой.
В этом соляре любила бывать его мать, а теперь комната служила Иану кабинетом и мастерской, поскольку света здесь было предостаточно. Подойдя к широкому столу у окон, он зажег лампу и повесил ее на крюк. Лампа закачалась над столом, отбрасывая тени, и те затанцевали по витым древесным стружкам на его поверхности. Вторую лампу Иан поставил на стол, взял нож, брусок дерева – ароматной смолистой сосны – и принялся за работу. Чувствуя, как нож врезается в дерево, срезает с него длинную стружку, а дерево теплеет в его руках, издавая сухой резкий запах, Иан вскоре успокоился.
Он вырезал фигурку ангела в подарок Фионе и на время выбросил из головы и Пенелопу, и предложение, глядя, как ангел обретает форму, а стружка сыплется из-под пальцев.
