Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество
– И мы делаем то же самое! Ветки мы перевязываем шотландкой цветов клана Макгилливреев. А «кайах ноллэг»?[2] Его в Англии делают?
– А что это такое? – спросила Элизабет. – Его едят?
– Рождественское полено. На нем вырезают лицо «кайах» – зимней ведьмы, чтобы защититься от нее и холодной зимы. Это полено приносит тепло, радость и удачу. Иан сам вырезает ведьму, и лицо получается ну прямо как настоящее – так и кажется, что она среди нас. Иан умелый резчик, – с гордостью добавила Фиона. – Он делает много замечательных вещей.
– В Англии тоже есть обычай сжигать рождественское полено. Мужчины семьи идут искать ясень, по очереди бьют топорами по стволу, пока не срубят, и несут домой. В сочельник ясеневое полено поджигают и продолжают жечь все двенадцать дней Рождества, – объяснила Пенелопа. – Обычно так забавляются простолюдины и слуги. – Она с кроткой улыбкой обратилась к Иану: – Вам, как графу Пембруку, не придется рубить деревья или резать их. Для этого есть дровосеки, плотники и их подручные.
– Мне нравится этот обычай, и я намерен придерживаться его. Здесь, в Крейглите, в приготовлениях к Рождеству участвуют все, не только слуги и простой люд. Мужчины привязывают к рождественскому полену веревки и таскают его вокруг дома. Надо обойти дом с поленом трижды, прежде чем вносить его внутрь. А детвора катается на полене. Это испытание силы и в то же время веселая забава.
– И все смеются до упаду, – лицо Фионы вновь оживилось. – А в сочельник мы устраиваем праздник в большом зале и приглашаем на него всех членов клана Макгилливреев. Игра на волынках, танцы и веселье продолжаются всю ночь, – рассказывала Фиона, и ее глаза сияли.
– А когда я была совсем юной, мы собирались на бал в поместье старого лорда Уэллбриджа, – задумчиво произнесла Марджори. – Там играла музыка, только не волынки, а скрипки, и все пили пунш с ромом. Но после смерти Уэллбриджа об этом обычае забыли, а мой дядя после смерти его жены и сына навсегда отказался отмечать Рождество.
– Вам понравится наш праздник, тетя Марджори, – заверила Фиона. – Мы научим вас танцевать шотландский рил!
Марджори изумленно вскинула брови.
– Так ты танцуешь, Фиона? – воскликнула она.
Алана увидела, как радость в глазах девушки снова погасла.
– Я больше смотрю… – призналась Фиона.
– И танцуешь тоже – когда можешь, – напомнил Иан.
Сестра посмотрела на него с грустной улыбкой.
– Да, но только с тобой, и при этом стою у тебя на ногах. Но для таких развлечений я уже слишком взрослая, – щеки Фионы порозовели.
– В Англии, разумеется, об этом не может быть и речи, – заявила Марджори.
– Фиона говорит, мне можно тоже потанцевать, если какой-нибудь парень пригласит меня. Она говорит, все танцуют, даже если им еще рано выезжать в свет, – затараторила Элизабет.
– Не болтай чепухи, Элизабет, до твоего первого выезда в свет еще три года. Можешь посидеть в уголке, составить компанию Фионе вместе с остальными детьми, а в девять вечера отправишься спать, – безжалостно выговорила Пенелопа.
Алана принужденно засмеялась.
– О, в Шотландии на празднике никто не сидит в уголке и не уходит спать так рано! Танцуют все, и никто не гонит ни дряхлых стариков с ревматизмом, ни ребятню, ни хромоножек вроде меня. – Алана переглянулась с Фионой. – Мы с Фионой будем танцевать вместе и держаться друг за друга, чтобы не упасть!
Фиона прыснула, а Иан исподтишка и с беспокойством наблюдал за ней.
Пенелопа ужаснулась.
– Ребятню? То есть детей? Вы пускаете на праздники детей? Но праздник – это ведь торжество для избранных, бал. Пусть слуги и простолюдины празднуют сколько угодно где-нибудь в деревенском амбаре, как они делают в Вудфорде. Я на этом настаиваю! Праздник должен быть чинным, и мы с Ианом откроем бал вальсом. И, само собой, наймем настоящих музыкантов.
– Пенелопа, здесь никто не умеет танцевать вальс, – бесстрастно произнес Иан. – А когда вы познакомитесь с кланом Макгилливреев поближе, то поймете, что все мы достойны быть избранными. Донал Макгилливрей играет нам на волынке во время праздников с тех пор, как умер его отец, который играл нам раньше. Как дед Донала играл до него.
– Не пригласить Донала поиграть нам в этом году – значит нанести ему непростительное оскорбление, – добавила Фиона.
– Обидно упускать случай послушать волынщика, которого чтит вся округа, – согласилась Алана.
Иан улыбнулся ей.
– Как сказал бы Сэнди, Донал способен выжать слезы даже из камня, исполняя похоронные песни на волынке.
На Алану вновь накатила тоска по дому. Ей вспомнился волынщик из Гленлорна, Найалл Макнаб.
– Хорошо бы, вы остались у нас на Рождество, Алана, – с надеждой произнесла Фиона.
– Ну, Рождество еще не скоро. Зачем заставлять милого Уилфреда так долго ждать? – вмешалась Марджори.
Упоминание о «милом Уилфреде» словно обдало Алану ледяной водой, от недавней радости не осталось и следа.
Энни принесла виски и со стуком поставила графин на стол.
– Так ведь это не она заставляет жениха ждать: уедет она отсюда или нет – зависит от погоды. Иан, Сэнди только что вернулся от Джока. Говорит, перевал у Глен-Дориана все еще непроезжий и снегу навалило больше прежнего. Вот диво, холмы-то, почитай, совсем голые. Похоже, непогода разгневалась на Крейглит.
– И что это значит? – резким тоном спросила Пенелопа.
– А то и значит, что хоть до Дандрум меньше двадцати миль, для того чтобы добраться туда сейчас, придется ехать в обход, через долину, а это почти шестьдесят миль, – объяснил Иан.
– Дандрум? Значит, вы оттуда? – спросила Марджори.
– Да, там живут моя тетушка и моя мать. И свадьба моя должна была состояться… и состоится… в Дандрум, – ответила Алана.
На лице Марджори отразилось притворное сочувствие.
– Значит, милый Уилфред тоскует там, бедняжка, без вас?
Алана кивнула – довольно коротко, представив себе, как багровеет и злится жених в ее отсутствие, точно так же, как кипел, когда сбежала Меган. Дождется ли он ее? По крайней мере, ее приданое стоит ожиданий.
– Да, наверное, – ответила Алана на вопрос Марджори. – Моя мать и тетя составят ему компанию, пока я не вернусь.
Выходящая из столовой Энни остановилась в дверях, обернулась с усмешкой и произнесла на гэльском: «Ис блиэнах Ноллэс гун снэкт».
– Ну и что это значит? – в очередной раз спросила Пенелопа.
– Ничего страшного, – успокоила Алана. – Что Рождество без снега никуда не годится.
Фиона усмехнулась.
– В таком случае нас ждет на редкость веселое Рождество.
Глава 20
По-видимому, английская половина семьи вовсе не горела желанием проводить время после ужина вместе с шотландской половиной. А может, предположила Алана, все дело в ней, гостье, в присутствии которой все чувствуют себя неловко. На протяжении всего ужина в воздухе то и дело повисали напряженные паузы, и когда наконец все встали из-за стола, облегчение стало почти осязаемым.
