Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
— Илья Иванович, просим к столу! — маменька была в восторге от того теплого приема, который был оказан Юсупову. Тот поклонился и пожал Деменеву руку:
— С удовольствием.
В середине праздничного ужина Юсупов встал:
— Позвольте Григорий Тимофеевич и Валентина Семеновна просить руки вашей дочери. Мы любим друг друга.
— Ну что сказать совет да любовь! Мать давай икону. Благословим молодых.
Окна дома Деменевых светились в вечерних сумерках. За счастливыми лицами Юлии и Ильи на семейном ужине сквозь занавеску наблюдал Андрей Истомин.
— Милый! — послышалось из соседней комнаты, — захвати плед, сыро, я зябну.
Илья вышел на улицу. Коляска ждала его около ворот. Юлия, накинув шаль, вышла его проводить:
— Так не хочется тебя отпускать. Мне что-то тревожно.
— Твой отец вряд — ли допустит, чтобы я оставался на ночь до тех пор пока мы поженимся.
— Это правда, — Юлия рассмеялась, — я бы очень удивилась, если бы он позволил. Все-таки вы, мужчины, такие собственники! Да! Скажи мне, что случилось, почему тебя срочно вызвали в госпиталь.
Юсупов помрачнел:
— Давай не будем об этом, тебе лучше не знать.
— Не скрывай ничего, так только хуже, — я точно спокойно спать не смогу.
— Стало известно о том случае с твоим похищением. Теперь пытаются понять, как женщина попала в камеру к уголовникам. Вся камера усиленно дает показания. Нас всех, включая Семенова, допрашивали. Его заместитель рассказал, что поставлял девочек с улицы, но потом прозвучала твоя фамилия. В книге регистрации пропусков нашли запись. Сейчас дело усиленно расследуют. Боюсь, что все выплывет наружу и тогда…
Юлия побледнела:
— Я расскажу об этом папеньке. Про отца Натали он знает, но не все, случай с похищением рассказывать я ему не планировала, но… Он поможет! Обязательно поможет.
— Хуже всего с советником. С помощью нехитрых умозаключений можно догадаться, что за свою невесту я мог бы убить кого угодно, в том числе и его.
— Это еще надо доказать. Твоя рана затянулась, а других доказательств у них нет. У этого человека было слишком много врагов.
— Будем надеяться, Юленька. — Илья обнял её и отстранившись немного посмотрел ей в глаза. Он тонул в них, он уже был уверен — в битве с Истоминым он победил. Он поцеловал её, так, словно это было в последний раз.
— До завтра, сокровище мое!
— До завтра.
Юлия вернулась в дом. Отец уже шел в спальню, отдыхать после тяжелой дороги и долгого вечера
— Папенька!
Деменев остановился, и устало посмотрел на неё:
— Что, Юленька?
— Я должна тебе еще кое-что рассказать.
Она взяла отца за руку и потянула за собой. За несколько минут она выложила ему все, что тщательно скрыла, щадя его:
— Илье угрожает опасность. Я не знаю, как мы справимся без тебя.
— Утром, — Деменев устало вздохнул, — все утром. Юленька, ну конечно я не дам в обиду твоего мужа. Мы все уладим. Как фамилия этого петербургского ревизора?
— Я не знаю, не помню. Илья говорил, что-то вроде Васильев… не помню…
— Васильев?! Станислав Павлович?! Васильев в министерстве был один. Если это он, то это хорошо. Завтра я хотел ехать в поместье, но, по-видимому, придется отложить поездку. Спи!
Юлия рухнула на постель, как будто тяжело работала целый день. Глаза слипались. Сон рисовал картины прошлого. Ей было нехорошо, голова кружилась, в глазах темнело, тошнило. Во сне бывший муж Михаил нес её на руках в спальню, за ним шел доктор:
— Ничего, барышня, в вашем состоянии это как раз таки очень даже хорошо, это значит, что ребеночек надежно укрепился, и вам не грозит выкидыш. Поэтому облегчение делайте себе через малосоленую диету, больше овощей и молока. Через пару месяцев это пройдет окончательно, и вы сможете кушать все, что захотите.
Михаил уложил её на кушетку в гостиной. Перед иконостасом в углу горела лампадка. Сладковатый дым давал облегчение, Юлия устало смотрела на мужа. Её рвало все утро, она не могла проходить мимо кухни, где тушилась оленина — её прежде так горячо любимое блюдо. Михаил присел на краешек кушетки:
— Я так счастлив, Юленька, я стану отцом. Сегодня же напишу своим родителям — мы сможем поехать к ним уже следующим летом.
— Я думаю, до лета нам надо будет перебраться в Екатеринодар. Я не хочу рожать здесь, там мне будет легче!
— Да но… как я оставлю завод. Ведь тесть на меня надеется. Управление сейчас все на мне!
— Думаю, пару месяцев тут без тебя обойдутся, отвезешь меня, а когда малыш родится, ты сможешь вернуться.
— Будь по-твоему. Тебе теперь и перечить нельзя — ты в положении, — Михаил сиял, он наклонился и поцеловал Юлию в плечо. Борода кололась, Юлия, поморщившись, отстранилась. Михаил виновато улыбнулся и поцеловал ей руку:
— Может, потом ты будешь любить меня хоть немного, когда увидишь, каким я буду хорошим отцом.
Юлия отвернулась, перед глазами стоял Андрей. Как она могла любить мужа, когда её сердцем целиком и полностью владел только один человек — Истомин. Если бы это был его ребенок! Её опять тошнило!
Она проснулась и села на кровати. Это чувство нельзя было спутать ни с чем. Её тошнило не во сне — по-настоящему. Догадка осенила её! Нет! Только не это! Только не сейчас! Она схватилась за голову. Ребенок! Ребенок Ильи. Она опять беременна! А чего она хотела? Рано или поздно это должно было случиться.
Юлия вышла на балкон. Вставало солнце. В окне второго этажа генерал-губернаторского особняка мерцал тусклый свет. Дверь на балкон открылась и показалась Натали. Она была в белоснежном пеньюаре. Живот уже был виден достаточно хорошо. Она обмахивалась веером. По-видимому, ей было душно. Юлия, не отрываясь, смотрела на Натали. Та заметила её и тоже глядела, не отводя глаз. О чем она сейчас думает? Как они живут с Истоминым. Значит, они помирились и у них все хорошо! Юлию тошнило все сильнее. Она больше не могла сдерживаться, голова закружилась, она упала на пол балкона без чувств. Ошеломленная этой картиной Натали тут же скрылась в комнате. Через минуту оба — она и Андрей были вновь на балконе. Натали ехидно усмехалась. Андрей, видя, что Юлия не приходит в себя, кинулся вниз. Еще через пару минут он уже стучал в ворота особняка Деменевых.
Юлия очнулась в своей постели. Была уже глубокая ночь. Рядом сидела нянька Марья.
— Что со мной?
— Очнулась? Слава богу, побегу за твоей маменькой, она просила сразу, как ты проснешься её позвать.
Нянька, не смотря на свой преклонный возраст, буквально спрыгнула с кресла- качалки и бросилась в спальню родителей.
